Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин

— Ну–ну, – с сомнением посмотрел я на него, после чего, снова повернувшись к Путянину, спросил: – Что там со Смеловым?

Мы сидели и беседовали прямо на хвое, пока бойцы работали в лагере. Шестеро организовали внешнее кольцо охранения, четверо с переводчиками работали по документам и генералу. Один ухаживал за лошадьми, сняв ведро, пошёл за водой, а двое оставшихся, после того как выслушали распоряжения взводного, ушли в сторону не такого уж и заброшенного хутора.

— А что Смелов? После того как мы два лагеря с командирами освободили, их почти полторы тысячи оказалось, пришлось ему передавать командование старшему по званию командиру. Это полковник Титов, бывший командир стрелковой дивизии.

— Хм, знаю такого, встречались, вполне грамотный командир, – кивнул я и, заметив, как на меня с интересом посмотрел Путянин, велел ему: – Продолжай.

— Кроме лагерей с командным составом освободили ещё девять лагерей, в основном с рядовым составом, численность на данный момент нашего корпуса доходит до двадцати шести тысяч человек. Сформировано три стрелковых полка, одна бригада четырёхтысячного состава, артиллерийские части, даже танковые. Ещё несколько частей на стадии формирования.

— Конкретнее?

— Этого я не знаю, в штабах не сижу, – удивлённо посмотрел на меня взводный. – Моё дело с автоматом у немцев по тылам бегать.

— Давай дальше, – улыбнулся я.

— Так вот. Три дня назад Смелова сменил Титов, командовать он начал довольно неплохо, началось формирование двух стрелковых бригад. Вооружения как раз хватало для них и трёх дивизионов, двух миномётных и одного пушечного. Трофеи от охранной дивизии взяли приличные, даже пара пушечных броневиков. Было чем комплектовать бригады. На складах даже три тяжёлые гаубицы отыскались, и из них сформировали неполную батарею. Она на подступах к Иванкову стоит, прикрывает дороги и шоссейный перекрёсток. Грамотный командир полковник, это так. Только вот на командные посты он начал ставить своих людей. Начальник штаба – подполковник Серебряков, начальник разведки – подполковник Ильин. Начальник артиллерии – подполковник Грошев. Замы все майоры да капитаны. Смелова поставили на должность зама в оперативный отдел, теперь он планирует операции, Титов их утверждает, а мы всё выполняем. Держим железные и шоссейные дороги, чтобы немцы не смогли снабжать свои войска.

— На обстановку это не особо повлияет… если только наши двинут, – покачал я головой.

— Так наши и двинули… вы что, не знаете?! – удивился взводный.

— Мне об это не сообщали, да и откуда мне знать? Я эти две недели ни с кем не общался. Так что там с нашими?

— Фронт двинул вперёд! Порвав линию обороны противника, он углубился где на шестьдесят, а где и на сто километров! – торжественно сказал Путянин. – Ну а все резервы и обеспечение к немцам идут через две железные дороги, одну мы полностью перегородили, вторую пока нет. Силы не хватает, только обстрелы ведём. Когда попадаем, когда нет, плохо ещё работают артиллеристы и корректировщики.

— Опыт наработают, нормально будет, – отмахнулся я, обдумывая

услышанные новости. – Ладно, что там по корпусу?

— Да что, новое командование по–новому метёт. Многие ваши приказы были отменены, корпус закапывается, причём серьезно так закапывается.

— Обычная рабочая обстановка, – кивнул я. – Семёнов что? Игнатьев?

— Они на Большой земле. У нас воздушный мост организовали, так вот, уже пять дней, как вывозят командиров, артиллеристов, лётчиков и танкистов. Лётчиков всех вывезли, большую часть танкистов и артиллеристов тоже. Остались только те, кто действительно необходим. Слух среди бойцов пошёл, что нас бросить хотят на произвол судьбы, хотя политработники их стараются убедить в обратном. Что, мол, такое количество командиров избыточно, а танкисты да лётчики так вообще не нужны. А у нас целый танковый батальон под Иванковым стоит. Командиров четыреста человек осталось, едва хватает на роты ставить. Мы вчера на задание вышли, но перед уходом я со Смеловым пообщался. Странное творится в партизанском крае, очень странное. Разведчики три дня назад немецкого капитана какого‑то притащили, а что и как, даже слухов нет. Особый отдел за этим бдительно следит. Однако Титов и штабные командиры что‑то нервничать стали. Смелов тоже не в курсе, до него информацию от немца не довели.

— Интересные сведения, – задумался я и, покосившись в сторону немца, пробормотал: – Чую, ответ на всё это есть у генерала… Что там контрразведка? Усиленно искала меня?

— Кстати да, всех расспрашивали, даже меня. Три дня назад мы выехали за нашу зону безопасности и что‑то искали в одной роще. Мы как раз обеспечивали охрану, так что я там присутствовал…

— Нашли что?

— Около свежей воронки они долго ползали, копались там. Нашли разорванную командирскую фуражку, там на обороте сохранилась надпись: «Фролов В. А.» Долго совещались, спорили, после этого мы вернулись обратно, а они этой же ночью вылетели в Москву, я сам слышал, какой у них маршрут.

— Никто не остался?

— Из них нет, из штаба фронта представители были… Только я не знаю, на месте они или нет. Мы на базе мало бываем, в основном взрываем что‑то или за пленными ходим. Вот и сейчас дали задание уничтожить этот мост, – открыв планшет и достав карту, указал взводный свою цель. – Причём срочно. Сегодня ночью мы его и уничтожили. Двух канистр бензина хватило. Потерь нет. Тут отсыпались перед возвращением.

Слушал я Путянина с хмурым лицом. Даже взводному показалась странной та нервозность в штабе партизанского корпуса, как его называли на Большой земле. Для меня все эти недосказанности били набатом. Похоже, парни действительно влипли в неприятности.

— Командир, на вас у них что‑то серьёзное есть? – со всей серьёзностью поглядев на меня, спросил вдруг Путянин.

— Не занимай голову. Как это ни смешно, ищут меня не для того, чтобы арестовать. Тут как раз ситуация наоборот… Хм, не думаю, что нужно раскрывать, но приоткрою завесу тайны. Я работаю лично на товарища Сталина через одного из его порученцев. Вся обстановка на том участке фронта, где я воевал, шла через меня. Правдивая, а не то, что в штабах приписывалось. Скажем так, этим я наступил на мозоль некоторым маршалам и генералам. Некоторые из них пострадали, а один так вообще был расстрелян. Меня начали искать, пришлось ложно умереть. До этого я воевал, будучи командиром зенитного дивизиона ПВО–ПТО под видом старшего лейтенанта Фролова. Как видишь, меня снова нашли.

— О–о-о, – вдруг протянул Путянин, огромными глазами взглянув на меня.

— Что? – насторожился я.

— Да капитан тот, старший у контрразведчиков, газету давал мне почитать. На первой странице была колонка о награждённых за бои сорок первого года. Там была обведена карандашом заметка о старшем лейтенанте Фролове, его посмертно наградили званием Героя Советского Союза и внеочередным званием. До этого я знал, что награждают посмертно, да и читал, но что ещё и звание дают, об этом ещё не слышал… Командир, о чём задумались?