Погоня - Эль Кеннеди

– Пойду принесу альбом.

– Раздевайся.

Общение с Саммер это… испытание. И это говорю я, парень, играющий в хоккей за одну из студенческих команд первого дивизиона. Честно признаюсь, моя изнурительная спортивная карьера кажется прогулкой в парке по сравнению с тем, сколько упорства требуется для поддержания дружбы с Саммер Ди Лаурентис.

Во-первых, никак не удается забыть о нашем поцелуе. Может, она и смогла выбросить его из головы, но черта с два у меня получится то же самое. А значит, с некоторых пор при каждом взгляде на ее губы я вспоминаю, как приятно они прижимались к моим.

Во-вторых, меня все еще к ней тянет, поэтому обычно, когда я начинаю восхищаться ее ртом, воображение не ограничивается безобидным поцелуем. Губы и язык Саммер вызывают у меня столько извращенных фантазий, что приходится каждое утро передергивать в душе, думая о ней.

В-третьих, после подобных моментов в душе по утрам сложно смотреть ей в глаза во время общения.

И, наконец, на правах друга Саммер может выкинуть какой-нибудь фортель, например, летящей походкой войти в спальню и приказать раздеться.

– Нет, – отвечаю я.

– Раздевайся, Фитци.

– Нет, – выгибаю я бровь.

– Боже мой, почему ты не можешь просто раздеться?!

– А почему ты просишь меня раздеваться? Я не одна из твоих француженок, – рычу я.

Она покатывается со смеху. Хохочет Саммер самозабвенно. С сопутствующими этому слезами, перегибанием пополам и коликами в боку. Если она смеется, то от души.

Стоит ли говорить, что мне нравится ее смешить.

– Я не собираюсь тебя рисовать, – говорит она сквозь смех, выпрямляется и упирает руки в бока. – Я пытаюсь помочь тебе, тупой придурок.

Подавляю вздох. Я сильно пожалел, что рассказал ей о собеседовании с Камалем Джайном, назначенном на завтрашнее утро. Мы подняли тему прошлым вечером во время рисования/подготовки к экзамену – занятия, ставшего уже привычным за четыре дня. Когда Саммер спросила, что собираюсь надеть, я пожал плечами и ляпнул:

– Может, джинсы и пиджак?

На что она ответила полным ужаса взглядом и возразила:

– Прости, милый, но в этом образе ты не будешь выигрышно смотреться. Джастин Тимберлейк, тот еще мог бы дать жару. Но ты? Ни за что. – Затем она пренебрежительно махнула рукой: – Не волнуйся. Я позабочусь об этом.

Я не волновался и не просил объяснить, что подразумевалось под словами «позаботиться об этом».

И очень об этом пожалел, потому что сегодня, в четверг, в восемь вечера Саммер просто бросила с полдюжины пакетов с одеждой на кровать и потребовала, чтобы я разделся.

– Я не стану примерять для тебя одежду, – упрямлюсь я.

– Сказала же, это не для меня! – недовольно ворчит она. – Это для тебя. Сейчас я оказываю тебе огромную услугу, Фитц. Ты знаешь, сколько здесь одежды стоимостью в тысячи долларов?

– Мне все равно, сколько это стоит, – хмурюсь я. – Я хочу носить свои вещи.

– Какие вещи? – Она бросается к дверце моего гардероба и распахивает ее. – Ты говоришь про эти? Груда футболок, джинсов и широких штанов с карманами. Несколько джемперов, пара рубашек на пуговицах, целая куча спортивных свитеров и столько белых маек, что их вовек не сносить.

– И костюм, в котором я ходил на похороны дяди Неда, – с готовностью подсказываю я. – Могу его надеть, если хочешь.

– Не хочу. – Она роется среди вешалок. – Вся твоя одежда либо черная, либо серая. Что ты имеешь против других цветов, Колин? Красный заставляет тебя бычиться? Зеленый увел у тебя подружку? Черный, серый, серый, черный, черный, о, смотри! Еще черный! Это безумие. Я буквально схожу с ума, глядя на твой гардероб.

Саммер поворачивается, сверкая глазами.

– Ты позволишь мне одеть тебя на собеседование, слышишь? С тех пор, как стали лучшими друзьями, я имею на это право.

– Лучшие друзья? – Я захлебываюсь от смеха. – На такое я не подписывался.

– Мое слово – закон, – показывает она язык, – ты лишен права голоса.

Куда только подевалась та заплаканная девушка, которую я утешал всего несколько дней назад? Должен признать, приятно видеть, как она улыбается и вся сияет присущим ей солнечным светом вместо того, чтобы смотреть с мрачной осторожностью и туманной неуверенностью.

– Давай, Фитц. Пожалуйста! Просто примерь пару нарядов. Если они тебе не понравятся, я отправлю их обратно.

– Кому отправишь? – эмоции бурлят. Я не умею принимать подарки, особенно дорогие. – Только не говори, что ты все купила.

– Что ты. Для этого мне пришлось бы опустошить свой трастовый фонд. Родители бы меня убили. – Она пожимает плечами. – Одна моя подруга одолжила эту одежду. Она работает стилистом у актера.

– У какого актера? – не могу я удержаться от любопытства, глядя на пакеты.

– У Ноя Биллингса.

– Никогда о таком не слышал.

– Он снимается в сериале про супергероев на CW[38]. У него примерно твой размер, разве что рост чуть пониже. Большинство вещей сшито на него, но посмотрим, что можно сделать. Мэрайя сказала, что ты можешь взять все, что захочешь, если перед тем, как вернуть обратно, отдашь вещь в химчистку. Так что заткнись и раздевайся, милый. Хочу, чтобы завтра ты выглядел великолепно. Ведь это важный день для тебя.

Она права. Это важный день. Работать в Orcus Games – моя заветная мечта.

– Ты права, – соглашаюсь я. – Мне нельзя идти одетым как попало.

– Прости, ты сказал, что я права? То есть, не прав был ты?

– Да, Саммер. Ты права. Мне нужно произвести хорошее впечатление, – вздыхаю я, признавая поражение. – Давай посмотрим, что в пакетах.

Ее громкий визг заставляет меня вздрогнуть. Господи, какой высокий у нее голос.

– Ты не пожалеешь. Это будет очень весело!

От радости хлопая в ладоши, она делает несколько оборотов вокруг себя, светлые волосы развеваются вокруг ее стройного тела. Восторженный танец заканчивается невысоким прыжком, в котором Саммер брыкает ногами, а затем приземляется прямо на носочки босых ступней.

– Ух ты, – не могу сдержать я эмоций, – где ты такому научилась?

– Шесть лет в балете. – Она шагает к креслу и берет первый пакет с одеждой.

Точно, Саммер упоминала, что когда-то интересовалась балетом.

– Потеряла интерес, да?

– Я же говорила, мне быстро все надоедает. – Она раскрывает пакет и извлекает вешалку с…

Серым свитером.

– Черт возьми, это серый свитер, – упрекаю ее я. – Ну, знаешь, как тот, что висит в моем шкафу? Тот, который ты только что раскритиковала?