Не надо, папа! - Эпсилон Тукана

Сарадой были в других ролях: старшая сестра и маленький мальчик. Это внезапное замечание сразу после первого… второго в его жизни поцелуя почему-то уязвило Наруто. Неужели она и сейчас видела в нем ребенка? После стольких лет, когда он вырос, возмужал, стал таким сильным и серьезным. Впрочем, не то чтобы таким уж серьезным… Неважно! Все равно обидно, потому что он уже не был маленьким ребенком. Ему было шестнадцать!

Он решил поддержать игру и в то же время донести свою мысль:

— Маленькие девочки вырастают. Как и маленькие мальчики.

Сараду его ответ ничуть не успокоил. Она снова принялась объяснять:

— Но если бы мы когда-нибудь встретились во времени в другом статусе… ты — взрослый, я — ребенок… Ты — Хокаге, я…

— Плевать. Сейчас-то мы в равных условиях.

Она посмотрела ему в глаза как-то виновато. Это было странно, потому что даже после своего побега из деревни Сарада не глядела на него так. Ну ушла, стала отступницей. Подумаешь. Вернулась к нему в дом, не сказав ни слова в свое оправдание, просто показала отрывки из своей жизни, аккуратно обогнув самое главное…

Сейчас же, напротив, вина в ее взгляде едва ли не ранила его, как остро заточенный нож. Сарада заговорила торопливо, будто оправдывалась:

— Все могло бы пойти совсем не так. У тебя могла бы быть другая жизнь. Жена — тихая, заботливая, которая не убегала бы из деревни и… ты, наверное, лучше бы ее понимал, потому что она не скрывала бы от тебя столько всего… У тебя были бы дети. Мальчик и девочка. Мальчик похож на тебя, а девочка…

Порой Наруто казалось, что шаринган позволяет Сараде видеть ветвление чужих судеб. Она так уверенно заявила ему, что он станет Нанадайме, а потом Сакуре о том, что она станет превосходным медиком, хотя Сакура-чан и не думала поначалу идти в медицину! Может, и с ним попала в яблочко, и он станет Хокаге, как и мечтал?

Седьмым Хокаге.

Сарада так подробно бормотала ему о какой-то несуществующей фантастической жизни, словно сама ее видела. Ветвление судеб… шаринган… Идея была бредовая, но от шарингана он правда готов был ожидать чего угодно.

Наруто перебил ее виноватое бормотание, пожалуй, чересчур резко:

— Какая разница? Если бы было так, как ты сейчас говоришь: другая девушка, другая жизнь, — то и я был бы другой. Другой я — не я. Я выбрал тебя, даттэбайо!

Прозвучало как-то бестолково. Наруто и сам едва не запутался в своих рассуждениях, но Сарада замолчала и посмотрела на него такими глазами, будто впервые увидела. Черт знает, что за высший смысл виделся ей в этих словах, но она вроде бы немного успокоилась и притихла. А затем проговорила с уверенностью и удивлением, словно сделала самое большое в своей жизни открытие:

— Мой Седьмой…

****

Нанадайме дал ей понять, что раз и навсегда расставил все по местам и что разговор на тему путешествий во времени окончен. Она даже не успела как следует поразмыслить обо всем этом, когда Наруто положил одну руку ей на плечо, а другой поднял мешавшие очки на макушку и нежно коснулся пальцами щеки.

Без очков его лицо во мраке комнаты размыло. На голову навалилась приятная тяжесть — это Наруто прислонился к ней лбом. Сарада закрыла глаза и расслабилась. Они замерли и глубоко дышали, наслаждаясь каждой минутой близости. Щеку грело тепло влажной ладони. В тишине пустой комнаты доносилось едва слышное дыхание Наруто.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он шевельнул пальцами, оглаживая ее ухо под волосами, чуть отстранился и вдруг снова прижался губами к ее губам.

Как и в прошлый раз, Сарада не ожидала такого. Ей казалось, что молчаливым соприкосновением лбов все и закончится, но нет. Наруто опять поцеловал ее, да так нежно, словно от поцелуя она могла рассыпаться. Он вкладывал все чувства в это влажное касание. Скольжение его губ было таким медленным, что Сараде казалось, время тоже начинает замедляться. Она уперлась ладонями ему в живот, скользнула к бокам и обняла за спину, привлекая ближе к себе.

Наруто с каждым мгновением понимал, что она не такая хрупкая, как ему казалось; видел, что ей ничего не делается, и становился все более жадным. Прижимался к ней всем телом, прикусывал губы, вначале слегка, но с каждым разом все сильнее, даже больно. Переместил руку с щеки на затылок, словно опасался, что она не выдержит его напора и отстранится.

Сарада и вправду невольно попыталась отстраниться: губы горели, — но Нанадайме не позволил. Он держал ее так крепко и настолько увлекся, что наверняка даже не заметил сопротивления.

Наруто толкнул ее в какое-то пьяное жаркое сумасшествие, о котором они наверняка пожалели бы, как только оборвалось бы это наваждение. Но сопротивляться все равно было невозможно. Да и жалеть, наверное, тоже не стоило. Наруто, не подозревая о том, что ее намеки на будущее и другую жизнь были вполне реальны, уж точно ни о чем не жалел.

«Я выбрал тебя», — повторил в голове его уверенный голос.

****

Пейн сидел на языке статуи на самой вершине башни, позволяя мертвому телу Яхико мокнуть под нескончаемым ливнем. Конан ненавидела этот ливень с самого детства. Он напоминал о холоде, грязи и голоде. К тому же под ливнем мокла бумага. Пожалуй, не существовало в природе явления, которое раздражало бы Конан сильнее. Но Яхико было уже все равно.

Из бетонного пола внутри пасти статуи вырос Зецу.

— Пришло время захватить Хачиби и Кьюби, — сообщил Черный. — За Восьмихвостым отправятся Сасори и Дейдара. Кьюби ваш.

— Где Тоби? — спросил Пейн.

— Разбирается с Саске, — бодро ответил Белый. — В любом случае, это его приказ. И да, на вашем месте я бы поторопился. Учиха Итачи в плену у Конохи.

— Ты же говорил, что он умер, — напомнила Конан, ощущая смутную тревогу.

— Его спасли. В команде Хатаке Какаши, подобравшей его, оказался превосходный медик.

Конан с тревогой взглянула на рыжую макушку. Пейн никак не отреагировал. Его словно совсем не заботили новости.

— Коноха могла добыть ценные сведения, — сказала Конан, надеясь, что на этот раз Пейн все-таки отреагирует и скажет хоть слово.

— Да, — прохрипел Черный. — И, скорее всего, добыла. Учиха Итачи предал идеалы