Десять величайших романов человечества - Уильям Сомерсет Моэм

«Другое существо, любившее меня и которое я любил без меры, жена моя, умерла в Москве, куда переехала за год до смерти своей от чахотки. Я переехал вслед за нею и не отходил от ее постели всю зиму… О, друг мой, она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо. Все расскажу Вам при свидании – теперь же скажу только то, что, несмотря на то, что мы были с ней положительно несчастны вместе, мы не могли перестать любить друг друга; даже, чем несчастнее были, тем более привязывались друг к другу. Как ни странно это, а это было так. Это была самая честнейшая, самая благороднейшая и великодушнейшая женщина из всех, которых я знал за всю жизнь…»[60] Достоевский слегка преувеличил свою привязанность. За зиму он дважды ездил в Петербург по делам нового журнала, который он основал с братом. Этот журнал не был столь либерален, как «Время», и не имел успеха. Михаил скончался после короткой болезни, оставив двадцать пять тысяч рублей долга, и Достоевский счел себя обязанным взять на себя заботу о вдове и детях, а также о его любовнице и ее ребенке. Он занял десять тысяч рублей у богатой тетки, и все же в 1865 году ему пришлось объявить себя банкротом. Его долг составлял шестнадцать тысяч рублей по распискам и пять тысяч, данных под честное слово. Кредиторы преследовали его, и, чтобы от них отделаться, он снова взял ссуду в Фонде для нуждающихся писателей и получил аванс на роман, который, согласно контракту, должен был сдать к определенной дате. Получив деньги, он поехал в Висбаден, чтобы еще раз испытать удачу и встретиться с Полиной Сусловой. Он предложил ей стать его женой, но та любовь, которую она испытывала к нему, обратилась в ненависть. Можно предположить, что она стала его любовницей, потому что он был известным писателем и редактором журнала и мог быть ей полезен. Но журнал теперь не существовал. Красотой Достоевский никогда не блистал, а сейчас ему стукнуло уже сорок пять, он был лысоват и страдал эпилепсией. Понятно, что его сексуальные притязания выводили Суслову из себя: ничто так не раздражает женщину, как домогательства мужчины, который ее физически не привлекает. Оставив его, она уехала в Париж. А Достоевский проиграл все деньги и вынужден был заложить часы. Ему приходилось тихо сидеть в номере, чтобы смирять аппетит, который нечем было удовлетворить. Он начал писать еще одну книгу – по его словам, срочно и по необходимости. Без гроша в кармане, больной и несчастный, он приступил к созданию «Преступления и наказания».

В отчаянных попытках достать денег он обращался ко всем знакомым, даже к Тургеневу, с которым был в ссоре и которого терпеть не мог и презирал; однако ж деньги от того взял и на них вернулся в Россию. Но, работая над «Преступлением и наказанием», он вдруг вспомнил, что приближается срок сдачи рукописи по договору. Условия договора были чудовищные: если Достоевский не сдаст рукопись в срок, издатель имеет право публиковать все, что он напишет в последующие девять лет, не платя ему ни копейки. Чья-то светлая голова надоумила писателя нанять стенографистку; так он и поступил и за двадцать шесть дней написал «Игрока». Двадцатилетняя стенографистка была довольно невзрачная особа, зато умелая, практичная, терпеливая, преданная и обожающая его; и в начале 1867 года они поженились. Его родные, боясь, что теперь он не станет помогать им в прежнем объеме, проявили недовольство и так скверно повели себя с молодой женой, что она уговорила мужа опять покинуть Россию. Тот снова был по уши в долгах.

В этот раз Достоевский провел за границей четыре года. Вначале Анна Григорьевна – так звали его жену – сочла жизнь с прославленным писателем весьма трудной. Эпилепсия все чаще давала о себе знать. Он был раздражительный, невнимательный и тщеславный. Возобновил переписку с Полиной Сусловой, что не давало покоя бедной Анне, однако молодая женщина была наделена недюжинным здравым смыслом и не проявляла недовольства вслух. Они приехали в Баден-Баден, где Достоевского вновь потянуло к игорному столу. Он снова проиграл все, что имел, и, как обычно стал писать всем подряд, прося денег и еще денег, а получая, тут же просаживал их за игорным столом. Супруги заложили все ценные вещи, переехали в самые дешевые номера, иногда им нечего было есть. Анна Григорьевна ждала ребенка. Вот отрывок из письма Достоевского, когда он только что выиграл четыре тысячи франков: «Анна Григорьевна умоляла меня удовольствоваться четырьмя тысячами франков и тотчас уехать. Но ведь такая легкая возможность поправить все! А примеры-то? Кроме собственного выигрыша ежедневно видишь, как другие берут по 20 000, 30 000 франков. (Проигравшихся не видишь.) Чем они святые? Мне деньги нужнее их. Я рискнул дальше и проиграл. Стал свои последние проигрывать, раздражаясь до лихорадки, – проиграл. Стал закладывать платье. Анна Григорьевна все свое заложила, последние вещицы (что за ангел! Как утешала она меня, как скучала в треклятом Бадене, в наших двух комнатках над кузницей, куда мы переехали). Наконец, довольно, все было проиграно. (О, как подлы при этом немцы, какие все до единого ростовщики, мерзавцы и надувалы! Хозяйка квартиры, понимая, что нам покамест, до получения денег, некуда ехать, набавила цену!) Наконец, надо было спасаться, уезжать из Бадена»[61].

Первый ребенок Достоевского родился в Женеве, и отец был вне себя от радости. Но играть он не бросил, хотя горько раскаивался в этом, понимая, что его дурное пристрастие отнимает деньги у жены и ребенка, лишая их самого необходимого. Однако раскаяние не мешало ему возвращаться к игорному столу всякий раз, как в его кармане заводилось несколько франков. Через три месяца, к его глубокому горю, ребенок умер. Анна Григорьевна была снова беременна, но Достоевский чувствовал, что никогда не полюбит другого ребенка с такой силой, как маленькую девочку, которую потерял.

Роман «Преступление и наказание» произвел сенсацию, и Достоевский сразу же засел за новую книгу, назвав ее «Идиот». Издатель высылал ему ежемесячно двести рублей, но и это не помогало выбраться из нужды, и писатель постоянно просил все новых авансов. «Идиота» приняли прохладно, и он принялся за повесть «Вечный муж», а потом перешел к большому роману «Бесы».

Согласно обстоятельствам, то есть когда кончались деньги, Достоевский, жена и ребенок перебирались на новое место. Но они уже тосковали по родине. Достоевский никогда так и не преодолел свою неприязнь к Европе. Его не трогали красота и неповторимость Парижа, gemütlichkeit[62], музыка Германии, великолепие Альп, глубокие и живописные озера Швейцарии, мягкая красота Тосканы и сокровищница искусств – Флоренция. Западная цивилизация казалась ему буржуазной, декадентской и безнравственной, и он верил в ее скорую гибель. «Здесь я тупею и становлюсь ограниченным, – писал Достоевский из Милана, – от России отстаю. Русского воздуха нет, и людей нет»[63]. Он чувствовал, что не закончит «Бесов» вне России. Анна тоже тосковала по дому. Но денег не было, а издатель уже выслал больше авансов, чем ждал прибыли от книги. В отчаянии Достоевский снова написал ему. Роман уже начал печататься в двух номерах, и издатель, опасаясь, что продолжения может не последовать, выслал деньги на проезд. И Достоевские вернулись в Санкт-Петербург.