Остров кошмаров. Томагавки и алмазы - Александр Бушков

А потому меня откровенно смешат порой все еще раздающиеся выкрики: «Ленин – немецкий шпион!» Ну как же, он проехал через Германию в «запломбированном поезде», а потом подписал «похабный Брестский мир, по которому отдал немцам Украину».

Начнем с того, что «запломбированных поездов» было два. В одном ехали большевики, в другом – представители разных социалистических партий, которых тогда в России было не меньше, чем на барбоске блох. Вот только второй поезд, как выражался дед Щукарь, «покрыт неизвестным мраком», и разве что уж крайне серьезный эрудит с ходу назовет фамилию хотя бы одного его пассажира…

Далее. Выражение «похабный мир» выдумали вовсе не критики большевиков. Его (существуют мемуары) выкрикнул на митинге какой-то неизвестный солдат:

– Дайте мир, пусть хоть похабный!

Вот большевики и дали…

Украину отдала немцам не Советская Россия, а… сама Украина. К тому времени там уже было создано суверенное правительство, Центральная Рада, участвовавшая в переговорах наравне с Советской Россией, и вот она-то совершенно добровольно предложила кайзеровским генералам: «Приходите и володейте нами». И на Украину двинулись колонны солдат в касках с пиками под бодрое: «Айн! Цвай! Драй!» Советская Россия, не имевшая ничего, что могло бы отдаленно сойти за армию, помешать этому физически не могла…

Но особенно насмешил меня один покойный писатель. Имени называть не стану – я очень люблю его прежние книги. Но вот в последней он написал такое, чему цензурного определения не подберешь: недрогнувшей рукой вывел, что немцы, отправляя Ленина в «пломбированном вагоне» в Россию, дали ему с собой на революционные расходы ни много ни мало… семь миллионов марок золотом. Миллионов. Золотом. Я подумал сначала, что ошибся, пересчитал нули – нет, все правильно, семь миллионов.

Вот тут меня прошибло. Взрослый же человек… Чтобы расправиться с этой байкой, понадобилось минут пять. Германская золотая монета существовала в двух видах: двадцать марок (вес 7,8 г) и десять (соответственно вполовину меньше). Простейший подсчет на телефонном калькуляторе показал: весить это золотишко должно было пятьдесят пять тонн. Чтобы узнать грузоподъемность германских дореволюционных товарных вагонов, понадобилось подойти к полке и вытащить соответствующий том Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона – там есть и такие вещи. Золото – металл компактный, но весьма тяжелый. Согласно простейшим расчетам (а сложные здесь и не нужны), получалось, что к «пломбированному вагону» немцы должны были прицепить два товарняка с золотом. Везти их через всю Германию, потом на пароме – в Стокгольм, а оттуда – по железной дороге в Петроград. Надо полагать, с солидной вооруженной охраной – как-никак 55 тонн золота… А в Петрограде еще и перегружать куда-то, опять-таки под солидной охраной. Но ни одна живая душа воспоминаний о столь необычном зрелище не оставила…

И наконец: а откуда у Германии, к концу войны потратившей весь золотой запас на закупки через нейтральные страны жизненно важной продукции, нашлось лишних 55 тонн драгоценного металла, чтобы отдать его каким-то социалистам-горлопанам?

И наконец, каков же итог здесь? А он печален для Германии – в который раз. Никаких выгод от Октябрьской революции немцы не получили. У них у самих вскоре грянула революция, после чего Советская Россия с превеликим удовольствием денонсировала Брестский мир. Кайзер бежал в Голландию (правда, отрекаться от престола не стал), немцы, выкачав из Украины некоторое количество продовольствия (если поделить на все население Германии, получится совершенно ничтожная цифра), ушли домой.

И вот тут-то настал черед советского реванша. Теперь уже Советская Россия приложила все силы, чтобы превратить германский бунтарский хаос в красную революцию. В Германию потоком хлынуло оружие, золото, пропагандистская литература. Туда толпами отправляли коммунистов, немцев по происхождению, не забывших язык, специалистов по организации Германской ЧК и «красных сотен», которым предстояло в «день Икс» захватить стратегические объекты. Причем все это особенно и не скрывалось. Это все было очень серьезно – сторонников у большевиков в Германии имелось немало. Да, дело провалилось. Но шансы на успех были серьезные.

К чему я подвожу читателя чуточку длинным и кружным путем? Да к нескольким нехитрым мыслям. Революция или переворот (иногда меж ними трудно провести четкую грань) очень часто финансируются иностранными деньгами. И часто вложившие денежки «спонсоры» не находят в подопечных не то что шпионов, но даже агентов влияния – но когда они понимают, как цинично их использовали исключительно к собственной выгоде, уже поздно на что-либо повлиять…

А вот теперь самое время вернуться в Российскую империю, к переворотам Елизаветы Петровны и Екатерины.

Переворот Елизаветы до сих пор сплошь и рядом изображается в этаком опереточно-облегченном стиле. Так иногда бывает. В кино. В жизни все гораздо сложнее.

Изображается так: однажды ночью Елизавета, браво нацепив кирасу поверх платья, явилась в казармы гренадерской роты Преображенского полка, напомнила солдатам, что она – родная дочь Петра Великого, а на престоле сидит дальняя родственница, седьмая вода на киселе, натащившая к тому же в Россию уйму немцев, которые обсели все хлебные должности, и собирается править страной как собственным имением. Какая русская патриотическая душа это стерпит? Солдаты и не стерпели. Хлынули за Елизаветой, арестовали правительницу Анну Леопольдовну, малолетнего законного императора Ивана Шестого (по младенчеству решительно не понимавшего, что вокруг происходит), еще нескольких сановников. И на престоле на двадцать лет утвердилась государыня Елизавета.

В жизни все сложнее. Перевороту предшествовала долгая, как сказали бы мы сегодня, подготовительная работа: Елизавета долго завоевывала популярность у гвардейцев: присутствовала на полковых праздниках, сидела за обедом у простых солдат, крестила у них детей.

А позже уже сама задавала рядовым гвардейцам обильные роскошные обеды – что требует немалых денег, а с ними у полуопальной принцессы всегда было скверно.

Деньги поступали из Швеции – через посредство лейб-медика принцессы Лестока (по совместительству – агента французской разведки). Более того – во время тайных переговоров шведы были готовы помочь заговорщикам Елизаветы своими гвардейскими частями. Интерес шведов лежал на поверхности – они хотели вернуть территории Прибалтики, завоеванные (а потом честно купленные у них) Петром Первым. На словах Елизавета обещала хоть Луну с неба. Бюрократы-шведы даже составили секретный письменный договор, где все было четко прописано, – но Елизавета оттягивала подписание до последнего, ссылаясь на то, что следует соблюсти максимальную секретность. Так и не подписала. И, став императрицей, не вернула шведам ни кусочка земли (из-за чего потом произошли русско-шведские войны, неудачные для Швеции, потерявшей вдобавок и часть Финляндии).

Екатерина, задумав свергнуть мужа, оказалась в еще худшем положении. Чистокровная немка, она никак не могла сослаться на свое родство с Петром Великим. Здесь нужен был чисто материальный стимул – звонкое золото. Ради денег и карьеры гвардейцы возвели бы на престол, пожалуй, и эфиопскую принцессу, лишь бы ее золото было настоящим, полновесным. Такова уж была гвардейская мораль восемнадцатого столетия – и русская гвардия не была ни извращением, ни исключением. Золото решало многое, а карьеры в тот взбалмошный и бурный век очень часто добывались шпагой.