Выживший Матео - Сэм Мариано

из- за моего гребаного соперника, парня из мафии, Франческа. Он думает, что я — Бет; он собирается убить меня.

— Он не собирается убивать тебя, — твердо говорит она, нуждаясь в том, чтобы поверить в это. — Он не собирается. Просто… держись там, ладно?

— Как это произошло? Я не то чтобы жду от нее ответа, но мне просто нужно поделиться несправедливостью моей ситуации с кем- то еще. Я Анна Болейн, а он слоняется по замку, готовый снести мне голову.

Наконец Франческа спрашивает: — Ты собиралась убить его ради Антонио?

Мои глаза закрываются от единственного обвинения, которое я услышала за последнее время, имеющего хоть какие- то основания. — Он угрожал убить Лили, если я этого не сделаю.

— Ты все еще собираешься это сделать?

Глядя на нее со смутным недоверием, я качаю головой. — Боже, нет. Я здесь не под какой- то завесой обмана, Франческа. Все, в чем я виновата, закончилось в ту ночь, когда Матео привел меня сюда. С тех пор я была абсолютно серьезна. И этот гребаный Сальваторе — я никогда в жизни его раньше не видела. Я даже не знаю, кто он такой; я уж точно не какой- нибудь его шпион.

Франческа кивает, как будто верит мне. Если бы только ее брата было так легко убедить.

— Я действительно сожалею обо всем этом, Мэг. Не могу представить, что он надолго задержит тебя здесь. Просто… Я не знаю. Я могу тебе что- нибудь принести? Одеяло, подушку?

— На самом деле я не в том положении, чтобы сказать нет ни тому, ни другому, — бормочу я, оглядывая свою пустую камеру.

Франческа кивает. — Я схожу за ними.

— Где Лили? Спрашиваю я, прежде чем она успевает уйти. — Лили— с ней все в порядке? Спрашиваю я, мой голос срывается на полуслове.

Франческа кивает, на ее лице маска сочувствия. — С Лили все в порядке. По ночам она все еще с Изабеллой. Джу заботится о ней, как обычно. Она просто думает, что ты на работе.

В груди становится немного легче. Я изо всех сил старалась не представлять, что Матео когда- нибудь причинит ей боль, но все, что мне приходится делать здесь, внизу, — это тушиться. В самые мрачные моменты я вспоминаю первоначальное заверение Матео, что с Лили все будет в порядке до тех пор, пока ее мать не натворит глупостей.

Когда Франческа возвращается, ей требуется минута, чтобы просунуть одеяло и подушку через решетку, и она выглядит очень грустной. Я слишком истощена эмоционально и физически, чтобы сделать какое- либо храброе лицо ради нее.

— Скоро все это закончится, ладно? Это звучит как ложь, как будто она знает, что это ложь, но все равно хочет меня успокоить. Я думаю, это проявление доброты. Скажите умирающей женщине, во что она должна верить.

— Я бы никогда не причинил ему вреда, Франческа.

С выражением боли на лице она кивает. — Я тебе верю.

По крайней мере, кто- то знает.

-

Следующей меня навещает Миа.

Я рада видеть ее, даже если это означает, что сегодня воскресенье, а я здесь уже два дня подряд. На ней красивое платье и новые туфли, которые мы выбрали, когда ходили по магазинам с девочками. Кажется, что это было не так уж давно, но, учитывая, что я превратилась в настоящего заключенного, кажется, что это было целую жизнь назад.

Я более чем немного удивлена, увидев, что у нее есть ключ. Не говоря ни слова, она отпирает дверь и ставит на стол две тарелки — на одной ужин, на другой кусок торта кассата. Она лезет в свою сумку и достает коробку, протягивая ее мне, чтобы я взяла.

— Адриан хотел, чтобы я передала это тебе, — говорит она.

Я беру коробку. Она едва заклеена скотчем, так что я открываю ее всего за несколько секунд. Я немного смущена, когда достаю портативный проигрыватель компакт- дисков в черно — белой коробке размером с футляр для компакт- дисков Синатры. Он дал мне музыку?

Я вопросительно смотрю на нее, и она пожимает плечами. — Наверное, он думал, что тебе здесь будет скучно.

Я киваю, бросая взгляд на подарок. — Как Матео выглядел за ужином?

— Ужина не было. Ужины на данный момент отменяются.

При этих словах меня охватывает ужас.

— Я не знала, — добавляет она, указывая на свое платье и туфли. — Держать людей в курсе событий на самом деле не стоит на первом месте в его списке приоритетов прямо сейчас.

— Ну, так ты его видела?

— Я пытаюсь этого не делать, — говорит она, избегая моего взгляда.

Я не хочу спрашивать, но спрашиваю. — Почему?

Наконец, ее взгляд останавливается на мне, в нем слышится легкое обвинение. — Потому что он, вероятно, хочет причинить тебе боль.

Хотела бы я не понимать, но понимаю. История Матео о его отце прокручивается в моей голове, как его отец пытался использовать его мать, чтобы причинить вред своей первой жене. Плохая стратегия, заявил он, поскольку первая жена его не любила. Неплохая стратегия, потому что это бесчеловечно и не то, что вы когда- либо сделали бы с человеком, который вам небезразличен, но и потому, что это не привело бы к тому, что он намеревался сделать — это не причинило бы ей боли.

— Ты это сделал? Спрашивает Миа, скрещивая руки на груди и глядя на меня.

— Нет, — тихо отвечаю я.

— Ничего из этого? Резко спрашивает она.

Не знаю, рассказала ей Франческа или нет, но я слишком устала, чтобы повторять одну и ту же историю. — Он думает, что я трахаюсь с кем- то, кого я даже никогда не встречала, Миа. Это все в его голове.

Какой бы щит гнева она ни обрушила, он соскальзывает, и она, кажется, прогибается. — Он такой чертов параноик. Я же говорила тебе, что это было некрасиво.

Я ничего не говорю с минуту, пытаясь привести в порядок свои мысли. Я не знаю, что ей сказать. Я не знаю, что делать. Мне нужно, чтобы Матео поговорил со мной, но он не поверит ни одному моему слову. Очевидно, он слишком занят, чтобы даже приехать и увидеть меня снова, поскольку прошло целых два дня.

— Иди ешь, — говорит она, кивая на тарелки.

— Я съем это позже.

— Ешь сейчас же. Мне нужно отнести посуду наверх, и я собираюсь отвести тебя на минутку к Лили.

Тогда меня охватывает первый всплеск возбуждения. Я без колебаний хватаю тарелки и с жадностью поглощаю еду. Мой желудок протестующе скручивается, но мне все равно.