Неправильный диверсант Забабашкин - Максим Арх

яблочко. Есть примеры точной стрельбы и из винтовок, особенно с оптическим прицелом. Так что совсем уж необычным и полностью исключённым из правил этот случай всё же не был.

«Просто у русского из-за милости природы получается вести стрельбу почти без промахов и на регулярной основе. Возможно, к нему благоволит Фортуна чуть больше, чем к кому бы то ни было. Это да. Но всем хорошо известно, что любовь этой самой Фортуны изменчива, — выстраивал логическую цепь адмирал, когда впервые узнал про этот любопытный случай и добавлял: — И эта закономерность верна для всех без исключения. В том числе и обласканного судьбой Забабахи. Да, он много неприятностей принёс доблестным войскам Вермахта. Да, он заставил их не раз перегруппировываться и вводить в бой резервы. Да, он замедлил как минимум на неделю наступление на Ленинград. Что уж говорить, для одного человека, прямо скажем, — достижения гигантские. И даже если учесть, что ему в его подвигах помогали разбитые части советской дивизии (коих, к слову сказать, по численности было совсем немного) то всё равно, сделанные им дела впечатляющие. И такое не каждому под силу. Однако, в конце концов, даже ему в какой-то момент Фортуна изменила, и итогом стало самое банальное пленение. У русских есть хорошая пословица: „один в поле не воин“. И эта пословица превосходно показывает, что её создатели не понаслышке знали, о чём говорят. Как ни крути, а не сможет одиночка противостоять целой армии. И немецкая поисковая группа, состоящая из разведчиков, это прекрасно доказала, схватив Забабашку, как заурядного красноармейца».

Когда были получены точные сведения о снайпере, нельзя было медлить. Канарис лично отдал распоряжение срочно, в режиме полной секретности доставить русского на запад Германии в небольшой городок Ольденбург, подальше от глаз людей Гиммлера, которые землю рыть готовы в поисках Грааля. Доверенный человек адмирала, полковник Мартин Хоффман, должен был лично сопровождать пленного и не дать людям из СС перехватить его. План Канариса был прост и гениален. Зная о том, что Гитлер очень переживал за остановку наступления на Ленинград, лично предоставить фюреру Забабаху, по чьей милости две армии топтались на месте, и тем самым утереть нос рейхсфюреру СС Генриху Луитпольду Гиммлеру.

Разумеется, перед тем, как показать виновника торжества, его нужно было привести в порядок и, пообещав жизнь в обмен на информацию, как следует допросить. У начальника военной разведки не было сомнений в том, что ничего интересного из допроса этого русского выудить не удастся, даже если применить пытки. Достоверно известно, что снайпер был обычным красноармейцем. И если это так, а судя по полученным докладам, это именно так, то, что он может знать? Да ничего! Если бы он обладал хоть какой-нибудь существенной информацией, должностью или властью, то у него обязательно было бы какое-то воинское звание. А так просто обычный, рядовой боец.

«Ну какую он может представлять ценность? Разве только как инструктор по снайперской стрельбе?»

Конечно, по полученному из Новгорода докладу проходил ещё некий лейтенант госбезопасности по фамилии Воронцов, что постоянно вертелся вокруг этого снайпера. Но Канарис, как только прочитал эту информацию, сразу же понял, почему так происходило.

«У того сотрудника работа такая. Он обнаружил необычного солдата и пытался с ним работать. Любой на его месте поступил бы точно так же, ведь предъяви он этого бойца своему начальству, как находку, которую лично нашёл и воспитал, то без наград бы точно не остался».

Дальнейшая судьба этого Воронцова, исходя из рапорта, доподлинно была неизвестна. Но предполагалось, что, скорее всего, он сгинул в болотах близ Троекуровска. Да и несущественно это было. Особого интереса тот командир не представлял, а вот его подопечный — другое дело. И, нужно сказать, вначале даже показалось, что ему повезло гораздо больше — он выжил и вскоре должен был предстать перед самим фюрером, если, разумеется, Гитлер захочет этого самого Забабаху увидеть.

Впрочем, теперь можно говорить о той встрече лишь в предположительном ключе: если бы захотел… Потому что та потенциальная встреча, которая с большой вероятностью могла бы состояться, больше не состоится. Всё пошло не по плану, и, казалось бы, надёжная ситуация полностью вышла из-под контроля.

Судя по первому докладу, который адмиралу озвучивал лично отвечавший за эту операцию его заместитель, самолёт с пленником на борту потерпел крушение, и все находящиеся в нём погибли. Такая весть была очень неприятной. После донесения о слухах Канарису очень хотелось и самому пообщаться с русским снайпером и впоследствии, предоставив пленника Гитлеру, лишний раз показать свою лояльность и расторопность.

«Фюрер бы обязательно оценил столь своевременный ход. Только что наши войска остановились из-за русского снайпера. А уже через короткий срок этот снайпер подан, как говорят русские, на тарелочке с голубой каёмочкой. Ну разве это не прекрасно?»

А теперь всё приходилось отменять. Из-за внештатного отказа двигателей самолёт разбился, а все пассажиры, пленник и лётчики сгорели. Более того, сгорели и приехавшие на помощь офицеры и солдат, что отдыхали неподалеку. Вероятно, их завалило горящими обломками при взрыве баков, что последовал после возникновения пожара.

Всё было плохо, но не настолько, чтобы очень сильно горевать. Не получилось, и ладно! Работаем дальше.

Однако сейчас, выслушивая второй доклад заместителя, адмирал Канарис покрывался испариной.

То, что он слышал, было невообразимо! Более того, это больше походило на злую шутку — смертельную шутку, а не на правду.

Когда Пикенброк, закончив докладывать, закрыл папку с бумагами, побледневший начальник разведки Абвера, не веря своим ушам, мгновенно потеряв голос, просипел:

— Ганс, вы отдаёте себе отчет, что вы мне доложили⁈

— Да, господин адмирал. Отдаю, — вытянулся по стойке смирно генерал.

— То есть, вы хотите сказать, что срочно вызванные эксперты сумели опознать все трупы?

— Да, господин адмирал.

— И после тщательной экспертизы, они неопознанного трупа ни в самолёте, ни рядом с ним не обнаружили?

— Не обнаружили, господин адмирал. Там всю местность в округе обыскали, больше никого найти не удалось.

— Из этого следует, что тело этого Забабашки не обнаружено⁈

— Увы, его тела нигде нет, — вздохнул генерал.

— Да вы с ума сошли! — взорвался всегда спокойный адмирал Канарис. — Вы! Вы! Вы!! Ввезли! Везли, мать его, в Третьийт Рейх снайпера, мать его, который, мать его, уничтожает, мать его, целые дивизии, словно орехи щёлкает! Вы понимаете, что вы говорите⁈ Это же самая настоящая диверсия, мать его⁈

На это ответить генералу было нечего. Как ни крути, а получалось, что именно он