Сад земных наслаждений - Джачинта Карузо

— О каком плане вы говорите?

Хасельхофф покачал головой:

— Безумием было думать, что он сработает. Людей вроде Торки не так-то просто припереть к стенке. Мне все это надоело.

— Может, вы перестанете говорить загадками и расскажете все по порядку?

— Ян устроился к Торки, чтобы собирать сведения, а потом продать их прессе. Режиссер вызывает у публики неизменный интерес. За связанные с его жизнью фотографии и материалы щедро платят, и Ян рассчитывал сорвать большой куш, если удастся раскопать что-нибудь пикантное. Он ухитрился сфотографировать режиссера в бассейне. В детали не вдавался, но сказал, что снимки компрометирующие. Они могли бы принести Яну большие деньги. Боюсь, именно поэтому его и убрали.

— Кто?

— Гориллы Торки, самые настоящие бандиты. Они такого не прощают. Торки помешан на своей безопасности, да он вообще сумасшедший. Боится, что его похитят или убьют, и поэтому окружил себя этими гориллами, которые охраняют его двадцать четыре часа в сутки. Ян говорил — это безжалостные люди. Каторжники, способные на все.

— Я могу поверить в то, что они способны напугать кого угодно, даже избить, но вот убить — это совсем другое дело.

— Но вы ведь нашли одну голову бедной девушки. Это не убедило вас в том, что гориллы Торки не шутят?

— В прошлый раз вы говорили, что не были знакомы с Джули Бонем. Вы солгали?

Он не ответил.

— А то, что вы больше месяца не получали известий от брата, было правдой?

— Конечно.

— А насчет ваших натянутых отношений — тоже правда?

— Что мы поссорились — да, но не из-за того, что Ян отправился работать к Торки, а из-за его планов. Я не хотел, чтобы он нечестно зарабатывал деньги.

— Почему вы сделали вид, будто боитесь, что ваш брат убил Джули Бонем, хотя на самом деле подозревали, что люди Торки избавились от него самого?

— Я не хотел, чтобы всплыла история о настоящих причинах пребывания Яна в доме Торки. Вот и сказал вам то, чего вы от меня больше всего ожидали. Брат пропал, девушка мертва, самый очевидный вывод: он убил ее, а потом сбежал.

— Вы знали, что ваш брат встречается с Джули Бонем?

Ханк Хасельхофф кивнул.

— Почему же вы солгали и сказали нам, что не знакомы с ней?

— Меня потрясла новость об исчезновении Яна. Я солгал неосознанно.

Я внимательно посмотрел ему в глаза.

— Быть может, вы и сейчас лжете.

Хасельхофф отвел взгляд.

Еще до обеда я был в доме Торки и любовался округлыми формами домоправительницы. На сей раз она была в очень сексуальном черном платье. Я бы с удовольствием переспал с ней; на какое-то мгновение я даже представил, как она голая сидит на мне верхом, ритмично покачиваясь взад-вперед.

— К сожалению, вы напрасно приехали, — проговорила Патрисия Хойл с улыбкой. — Господин Торки за границей, в Соединенных Штатах, и вернется не раньше конца месяца.

Было шестое мая. Я выругался про себя, продолжая разглядывать сиськи домоправительницы: мне стало интересно, настоящие ли они. Я с недоверием отношусь к силикону. Он играет странные шутки с мужским либидо. Я до сих пор иногда с ужасом вспоминаю, как в постели схватил девушку за попу и почувствовал, что она словно утекает из-под пальцев. После этого было довольно трудно продолжить начатое.

— Он там по работе, — нервно ответила домоправительница.

— Когда он уехал?

— Двадцать восьмого апреля.

Мы с Ребеккой приходили к Торки двадцать седьмого апреля, через день после обнаружения головы Джули Бонем. Следовательно, режиссер уехал на следующий день.

— Он в Голливуде? — спросил я, переводя взгляд на бедра домоправительницы.

В наше время, когда в моде женщины с мальчишеской фигурой, Патрисия Хойл сохранила классические формы: тонкую талию и широкие бедра. Я мысленно понадеялся, что она не бреет лобок.

Не хочу показаться отсталым. Я вовсе не восхищаюсь женщинами с архипелага Бисмарка в Тихом океане, у которых такие пышные волосы на лобке, что они имеют обыкновение вытирать ими руки, как полотенцем. Но телки, у которых в том месте побрито, меня не слишком возбуждают.

— О нет! — ответила домоправительница с ужасом. — Господин Торки ненавидит Голливуд. Он в Вашингтоне.

— Снимает фильм?

— Он отправился туда посмотреть на картину.

Я перестал рассматривать бедра Патрисии Хойл и взглянул ей в глаза.

— Какую картину?

— Господин Торки не обсуждает со мной свои культурные предпочтения.

Явная ложь. Наверняка она знает все об этой картине.

— Уехать больше чем на месяц, чтобы посмотреть картину? — заметил я. — Должно быть, это очень глубокое произведение.

Патрисия Хойл улыбнулась и подошла ближе, так что я почувствовал ее запах. Я подавил ухмылку. Пытается усыпить мою бдительность. При других обстоятельствах я бы развлечения ради обернул эти диверсионные маневры против нее же.

— Вы уверены, что не знаете, о какой картине идет речь? — спросил я, отодвигаясь.

— Абсолютно. — Она снова приблизилась.

— Торки собирается снимать фильм?

Между нами оставался всего шаг, и Патрисия Хойл шагнула.

— Я ничего не знаю о работе господина Торки, — пробормотала она, томно глядя мне в глаза.

Я с тем же проворством схватил ее за голые плечи.

— С удовольствием задержался бы тут с вами, если бы не срочное дело. — И я уже ласкал ее. Тело Патрисии было плотным и мягким одновременно. — Ну ладно, оставим эти игрушки. — Я резко отпустил ее и отошел. — Давайте поговорим о звонках Ханка Хасельхоффа.

Домоправительница расширила глаза, делая вид, что удивлена.

— О каких звонках?

— Прекратите эту комедию. Все записано на пленку.

Она тут же сменила тактику и начала вопить:

— Вы нарушили наше право на частную жизнь! Мы подадим на вас в суд!

— Вижу, Торки отлично вас вымуштровал. Однако нас заинтересовали не ваши телефонные переговоры, а звонки Ханка Хасельхоффа. Особенно те, в ходе которых он утверждал, что Торки несет ответственность за исчезновение его брата.

— Этот человек сумасшедший. Его брат работал здесь, а потом в один прекрасный день вышел из дома и не вернулся. Я заявила о его исчезновении. И точка.

— А у него совсем другая версия произошедшего. Ян Хасельхофф устроился к вам на работу, чтобы шпионить за Торки и продавать фотографии и материалы бульварной прессе. Его обнаружили и пришили ваши гориллы, как назвал их его брат.

Патрисия Хойл рассмеялась.