Оборотень по объявлению. Алрик - Наталья Буланова

– Что ты с собой сделал, дурак? Заблокировал регенерацию? Совсем с ума сошел?

Но Леон валялся без сознания.

Его расчет удался – через пять минут он уже лежал на кушетке у меня в кабинете, пока я дрожащими руками готовила операционную. Меня всю колотило.

– Тень, переоденься в стерильное и будь в операционной на страже. – Дима, глава гибридов, стоял у двери и отдавал приказы. – Остальных расставлю снаружи. Все мы с вами знаем, что из себя представляет Леон, так что будьте наготове.

Инструменты, которые я доставала после санитарной обработки, звенели в руках.

– Альбин, – окрикнул меня Дима, и я вся сжалась, боясь, что он скажет: «Пациент больше не дышит». Леон потерял очень много крови, такое было возможно, а первым, кто бы это понял, был бы глава.

– Да?

– Ты же понимаешь, что это все спланированная акция? Этот урод все продумал, даже со своей регенерацией что-то сделал, чтобы попасть сюда.

Я кивнула, продолжая готовиться.

Тень вошел в халате, шапочке и маске, остановился напротив. В его глазах я увидела сочувствие, но слова были жесткими:

– Соглашусь с главой. И он вряд ли это сделал ради тебя. Скорее всего, у него снова свой расчет. С Алриком зайти не получилось, попробовал другой способ.

– Я знаю. – Мой голос звучал, словно я простудилась, – сел. Я откашлялась, приказала самой себе быстро взять себя в руки и скомандовала: – Всем посторонним выйти. Тень, чтобы ни звука. Завози пациента, я готова.

***

Мира

– Я слышал, что ты мелкий.

Дэвид шел за мной по пятам, а я пыталась побороть желание прыгнуть на него медведицей прямо сейчас. Жутко неприятный тип, мне сразу не понравился. Но еще рано. Надо чуть-чуть подождать, завести его в ловушку и потом наслаждаться триумфом.

– Вырос, – пробасила я.

Хорошо, что сверхи растут до двадцати пяти и рывками, такое вполне могло быть.

Я завела Дэвида на территорию заброшенного завода, где должна была якобы показать работы, которые Мишаня не показывал никому. Здесь и правда Анька тренировала свой навык, поэтому, как только Дэвид увидел на одной из стен миниатюру с подписью, былая настороженность слетела с него, как широкополая шляпа на ветру. Однако он продолжал опасливо крутить головой по сторонам и принюхиваться. Пес! Даром что волк.

Как я и ожидала, Дэвид написал мне, стоило только отправить ему заявку в друзья. Сказал, что хочет, чтобы я расписала ему арт-центр, и даже пригласил посмотреть площадку. Но я что, дура, что ли, туда ехать? Это он попадет в мою ловушку, а не я в его!

Конечно, он подозревал меня. Но я умная – никого не взяла с собой, чтобы не испортить план.

– Такие интересные работы. Атмосферные, полные жизни, – лил воду в уши Дэвид, глядя на первые Анькины попытки рисовать граффити, а я не могла перестать нервничать от ощущения неприятеля за спиной.

Я остановилась, чуть отступила, пропуская его вперед – якобы любоваться работами. Сцепила руки за спиной в замок, чувствуя, как прорываются когти и царапают кожу.

Кап-кап-кап – моя кровь с поцарапанных от нервов рук капала на пыльный наливной пол.

Я прижала рану к одежде, с испугом посмотрев на Дэвида: услышал или нет? Похоже, не обратил внимания, что очень странно. Вместо этого он спросил, глядя в нижний правый угол рисунка:

– А откуда взялась такая оригинальная авторская подпись? Похожа на руну.

Вот что он такой болтливый? Нам еще метров пятьдесят до ловушки. Проходи же быстрее!

Я понимала, что у меня будет только одна попытка. Вот там дальше под картоном шахта. Именно туда мне и надо загнать этого волчару. Еще пять работ по стене – и он будет молить о пощаде.

Дэвид остановился и посмотрел на меня в ожидании ответа.

– Просто придумал как-то ночью. Нужно же чем-то выделяться.

– Выделяться… – тихо повторил Дэвид и подошел к следующему рисунку. Он снова смотрел на подпись, а не на картину, и я еле удерживала себя, чтобы не протаранить его и протолкать до дыры. Все в клане говорили, что я очень сильная. У меня может получиться.

– Знаешь, что у этого знака есть смысл?

Я посмотрела Дэвиду между лопаток, понимая, что мой голос легко может сорваться от эмоций. Мое молчание было расценено как желание продолжения, и оборотень медленно повернулся ко мне. Посмотрел прямо в глаза:

– Мой знак рода выглядит зеркально.

И пошел к следующей Анькиной работе.

Гад, договори! Что дальше?

– Да? – спросила я, надеясь, что он продолжит.

Неплохо, если бы он рассказал все это, сидя в шахте.

Дэвид вдруг взял валяющуюся палку, наклонился и нарисовал на полу очень похожую каракулю:

– Вот такая.

Отбросил палку в сторону с такой силой, что она долетела до противоположной стены и разлетелась на щепки.

Может, и не дотолкаю. Сильный он, зверюга.

Дэвид подошел к следующей работе, до шахты оставалось каких-то метров десять. Рискнуть? Нет, пока все идет неплохо.

Я перевела взгляд на Дэвида, увидела, что он рассматривает меня, а не рисунок, и сглотнула.

– Какой краской рисуешь?

Я не знала ни фирму, ни вид.

– Из баллончика.

– Явно не кистью, Пикассо. – Слова Дэвида прозвучали так насмешливо, что я внутри загорелась яростью, как спичка. Хорошо, что я воспользовалась спреем, который скрывает запахи, иначе бы давно сдала себя терпким запахом адреналина.

К моему облегчению, дальше расспрашивать он не стал, пошел вдоль стены медленно, едва волоча ноги.

Ну же, еще чуть-чуть. Как же хочется придать ему ускорения!

– Знаешь, что эта родовая подпись была дарована нам сейдом?

– Сейдом?

– Шведским шаманом. Отец рассказывал, что я маленьким много болел, вот нам и даровали этот знак. – Дэвид повернулся ко мне, вдруг резко схватил за шею и поднял над землей. Сжал так, что я почувствовала огонь в горле, а сама голова будто вот-вот отвалится. Даже слова не могла сказать – только царапать его руки когтями.

– Сейд сказал, что я выживу, только если возьму силу подходящих волка и медведицы. Один волк уже считает, что зеркальная руна – его родовая подпись. А вот медведи народ упрямый, с ними не получилось договориться. Но мы нашли другой способ. А теперь скажи: в какой бочке ты была – в пивной или медовой?

Я в ужасе выпучила глаза. Казалось, от удушья они вот-вот вылезут из орбит. Пыталась обернуться, но не получалось – только когти царапали руки врагу да тело болталось над землей.