Оборотень по объявлению. Алрик - Наталья Буланова

Он что, правда высасывает из меня силу? Разве бывает такая дичь?

Перед глазами уже летали мушки. Я собрала последние силы в кулак, раскачалась и как следует лягнула подонка в живот.

Наконец-то воздух!

Я шлепнулась на бок на пол, с сипом втягивая воздух.

Дэвид схватил меня за волосы, судя по движению, хотел протащить по полу, но в его руках остался лишь парик.

– А я-то думал, почему не до конца окреп. В твоей жизни дело. Ты живешь! Но я быстро это исправлю.

Где моя вера в себя? Я же сильная, очень-очень. Почему не могу призвать зверя? Почему в голове постоянно крутятся его слова, что он забрал силу. Я же оборачивалась все эти годы.

Может, это снова подростковый скачок? Иногда бывает, что зверь прорывается в спокойной обстановке, иногда – что вообще не дозовешься, именно поэтому всех подростков обучают контролю над зверем. Но у меня с этим вообще никогда не было проблем – я так считаю. Давно забросила занятия.

Зря, да? Похоже, это оно. Или шаманская руна? Может, он ее там на полу начертил, вот мне и плохо.

Дэвид не дал мне встать, свалил с ног подсечкой.

Со мной никогда так не обращались. Больно, обидно, жалко себя безумно. Нет, я не могу так умереть, я же молода.

– Вас тогда было двое. Вторая хоть на том свете? Или…

Дэвид замолчал, а у меня от страха чуть дух из тела не вылетел.

Он про Аньку!

Оборотень присел на корточки рядом, заглядывая мне в глаза.

– Это же твоя сестра все нарисовала? Мишаня меньше ростом, знает толк в красках, а ты только про баллончики болтать и можешь… Тоже не умерла, но не особо выросла, да? Все совпадает. А вот ты вымахала будь здоров, печать тебя не особо взяла. Как и говорил шаман, одна из вас.

У Дэвида стало такое довольное лицо, что мне стало безумно страшно за Аньку.

– Она мертва! – крикнула я.

Медвежий бог, пусть сестра затаит на меня смертельную обиду и больше никогда не вернется. Пусть сменит имя и фамилию, никогда не приезжает сюда. Пожалуйста!

Еще до упоминания сестры я думала, что готова пойти на все, лишь бы сейчас выжить. Но Анька… Я не могу ее потерять!

Дэвид сказал, что на меня не легла печать. Только одна из нас. Значит, дело в моей уверенности в себе! Я засомневалась в звере!

Враг схватил меня за ногу так, будто я была куклой, и потащил к прикрытой шахте. Похоже, он как-то понял мой план!

Я заскребла когтями по полу, зажмурилась, призывая зверя. Я верю, верю, верю! Я сильная, могучая, могу защитить себя.

Мой зверь не отзывался.

Было страшно до дрожи, но не за себя. За Аньку. Я была так неправа, сама же открыла наше существование смертельному врагу. Я только и делаю, что косячу!

Из глаз полились слезы, отчаяние затопило по самую макушку. Умом я понимала, что так делаю только хуже, что зверь на трусость не отзовется, но ничего не могла с собой поделать. Анька как-то говорила, что иногда думает, что разговаривает не со мной, а с моими эмоциями. Что так еще будет несколько лет, а потом я стану нормальным сверхом, с которым можно поговорить. Я тогда жутко обижалась, а теперь поняла смысл ее слов. Эмоции управляли мной, а не я ими. И сейчас если я не справлюсь, то умру.

Дэвид как раз дошел до шахты, откинул рукой картон в сторону и посмотрел вниз.

– И все? Никаких пик внизу? Никакой кислоты? Не, так ты там не умрешь. Вдруг у твоей медведицы попа большая, застрянешь еще на полпути.

Я в шоке посмотрела на Дэвида. Он находит время для юмора? Зато благодаря такому контрасту мои слезы мгновенно высохли, и я воспользовалась этим переключением эмоций. Закрыла глаза, отбросила все чувства в сторону и уверенно призвала зверя.

Альбина

Я рухнула на кровать прямо как была. Руки до сих пор тряслись мелкой дрожью, словно после невероятных физических нагрузок, ноги ныли от усталости.

Тринадцать часов операции дались безумно тяжело. И дело было даже не в уровне сложности, а в уровне ответственности. Не зря врачи никогда не берутся даже лечить близких или знакомых людей, не то что оперировать.

Будь на месте Леона обычный человек, я была бы в сто раз спокойнее. Но что, если его эксперимент с регенерацией даст неожиданный побочный эффект? Что, если я не смогу его спасти?

Подобные мысли черными тучами заволокли ясное сознание, я работала как в тумане. Насилу жмурясь, я постоянно давила свое воображение, молясь, чтобы руки не прекратили работать на автомате.

И пусть я раньше была лучшим гинекологом страны, за годы в клане гибридов я научилась справляться со всеми болезнями. Вот только тут надо внести маленькую поправочку: быстро справляться, ведь у этих ребят регенерация была просто невероятной. Не успела – и все, заново режь, ломай, сращивай. И вроде бы с Леоном должно быть все проще, но это только в теории. На деле же у меня инструменты валились из рук, кровь плескала в лицо, и вместо двух часов на столе все затянулось на более чем полусутки.

Леон потерял много крови, я – сил, и моральных, и физических. Лежа на кровати сейчас, я ощущала себя мокрой тряпочкой. Одежда пропахла потом, мне нужно было в душ, но я не могла поднять даже ногу. Так я и заснула прямо поперек кровати.

Удивительно, но сон был просто чудесный. Леон заботливо раздевал меня, снимая прилипшую медицинскую форму. Сладко целовал, шептал о том, как скучал без меня, как ему нравится запах моего тела. Что он был дураком и больше никогда не оставит меня.

Сон был один из тех, которые никогда не сбываются, из рода фантастики.

Я открыла глаза с рассветом, чувствуя холод мокрых простыней, на которые дуло из открытого окна. По коже пошли мурашки.

Я была абсолютно голой!

Вскочила я со скоростью восемнадцатилетней, обернулась на смятое постельное белье, на одежду, что валялась на полу, и вздрогнула.

Это же был сон! Или нет?

Резкий порыв ветра качнул люстру, и я открыла от удивления рот. Мои трусы висели на ней!

На негнущихся ногах я прошла в ванную. Я гинеколог – это раз. Я опытная женщина – это два. Я пойму, если у меня был секс.

Или нет?

Через пару минут я была уверена – был. Это не сон. Самым железным аргументом был засос на моей шее.

Глядя на него в зеркало ванной комнаты, я увидела, как по щекам текут слезы обиды. Во мне все раскололось надвое. С одной стороны, слова, что говорил Леон, до сих пор заставляли мое сердце стучать так, словно вместо него у меня барабан с энергичным африканцем. С другой – я готова была за это сделать из Леона дартс, кидая в него скальпели.