Польско-русская война под бело-красным флагом - Дорота Масловская

И он нам говорит: предъявите документики. Ни здрасьте, ни пошел вон, никакой культуры, чистое хамство без искусственных красителей.

Это как мгновение смерти, ты уже умираешь, уже ничего нельзя изменить, но ты еще помнишь, что у тебя полные карманы товара, твои грехи все записаны карандашом на полях, и стереть не сотрешь, училка вырывает тетрадку, ваше время истекло. И сейчас все именно так: хватит баловаться, предъявите документики, мы с такими, как вы, цацкаться не будем, у нас тут есть специальная машинка, купленная на деньги налогоплательщиков, ваш паспорт мы вкладываем вот сюда, а с другой стороны он выходит в виде лапши, и вас уже НЕТ, вы не существуете, и никаких проблем, никаких затрат, никакого социального обеспечения, у вас нет детей, у вас нет номера налогоплательщика, вас вообще нет. Ха, и никакого ВАС, все, козел, тебя нет, ты взял и исчез, можешь идти домой, хотя твоего дома тоже уже нет, его просто аннулировали.

Ну, мы типа стоим, смотрим на них. Тогда они становятся более категоричными. Дверка открывается, они выходят, строятся в две шеренги и говорят нам: документы, но говорят таким тоном, что в ответ возможен только один ответ: уже, уже достаю. Плюс быстренько преклонить колено и поцеловать им по очереди фамильный перстень и часы.

Мы с Левым переглядываемся. Да или нет. Предъявляем или не предъявляем. Будем лизать ботинки этих мудаков самым кончиком языка или не будем. Все происходит очень быстро, в доли секунды, которые как стекло сыплются из-под наших ног. Ясно. Один взгляд, и понятно, добром это не кончится. Черные свиньи гестаповской расы от нетерпения перебирают ногами в сапогах из человеческой кожи.

И в это время у Анжелы переворачивается велик.

— Документы на велосипед, — они, как только видят велосипед, тут же набрасываются на Анжелу, целясь в нее своим коротковолновым радиом, — справка, что вы имеете право на владение велосипедом. Это у них такой профессиональный условный рефлекс, этому их учат в ихних полицейских академиях, только покажи им человека — сразу полный рот слюны и загорается соответствующая лампочка: документы, а если показать велосипед — то же самое, слюна, лампочка, только пароль другой: документы на велосипед.

Мы с Левым сразу смотрим на Анжелу. Потому что разом вдруг сечем, что все это происшествие спровоцировала именно она собственной персоной. Мы не виноваты, что она сюда приехала на велосипеде, наследила на тротуаре, вот, пожалуйста, сама проповедует в природоведческой секте и сама же без угрызений испортила прекрасный, фирменный, ни в чем не повинный газон. Кроме того, тот амфетамин, что у Левого в кармане, это от нее. Она сама жрет кислоту как троглодит, весит тридцать килограмм, потому что принимает по полкило в день, и теперь ей надо все больше и больше, впрочем, по ней видно, что она уже практически вся состоит из одного амфетамина, а все остальное только нарисовано на лице углем.

Ну, значит, она приехала сюда, а мы с корешем просто стояли, колу пили. Мы ей сразу сказали, чтоб не ездила по газону, чтоб не портила зелень. А она ноль по фазе. Сунула корешу товар в карман и сказала: вот вам, ребята, первая доза даром, увидите, вам понравится, все ваши проблемы со школой, с родителями развеются как дым. Мы не хотели брать это говно, это дерьмо, но она настаивала. И по взгляду Левого я вижу, что у нас с ним на тему показаний полное согласие и сотрудничество.

Анжела говорит им, хотя видно, что тоже струхнула: но ведь я же Мисс зрительских симпатий.

Они смотрят на нее, потом друг на друга. Это мы сейчас проверим, говорит один. Ну, и они вытаскивают через окно своего автомобиля с радиоустройством черный гестаповский шарик на проводе, и один из них зачитывает Анжеле свой любимый стишок, который выучил наизусть еще в первом классе заочной полицейской академии. Имя, фамилия, дата рождения и проживания, номер дома, девичья фамилия родителей, размер обуви, количество окон в квартире. Анжела старательно заполняет эту устную таблицу. Все рубрики по очереди. Анжелика Кош и так далее. Вес двадцать восемь килограмм. И так далее. Тогда они всё, что смогли запомнить, повторяют в свое гестаповское радио. А где-то в недрах этой конторы сидит Большой Брат, спокойно курит и отвечает. Подтверждает, что да, есть такая Анжела, потому что так записано в каких-то ихних бумажках. Потом подтверждает данные, которые она им сказала. А одновременно кое-что добавляет от себя, из своего архива. Типа замечена в подозрительном обществе, подозревается в бунтарском загрязнении автобуса номер три, о чем донес один из жителей города, является лидером экологической оппозиции и пишет доносы в правительство и растительные организации на городские власти с жалобами на сточную систему. Вероисповедание: сатанинский фундаментализм с антирусской направленностью, в этом году получила титул Мисс зрительских симпатий на городском празднике под названием День Без Русских. Пока в воздухе журчит эта радиопередача в честь Анжелы, мы с Левым оглядываемся по сторонам, зачесываем волосы пятерней, стопроцентная невинность, мы тут ни при чем, у нас с ней нет ничего общего, мы даже пола другого.

Тогда эти полицейские советуются между собой в полной гестаповской конфиденциальности. И вдруг говорят то, чего мы с Левым меньше всего ожидали. Они говорят Анжеле: вы свободны, можете ехать дальше, только осторожно, а то дороги скользкие от краски, и не разговаривайте больше со всякими подозрительными типами. И вот еще, мы с напарником хотели бы попросить у вас, если можно, небольшой автограф.

— Да, конечно, конечно, пожалуйста, — улыбается Анжела и щурит глаза от вспышек фотоаппаратов, красный ковер разворачивается как издевательский язык — мол, получили? — из пасти этого поганого строя, с которым она сожительствует на взаимовыгодных условиях.

— А мой напарник хотел бы еще для жены и детей, — говорят суки и протягивают ей книжечку с квитанциями на штраф.

— Как зовут вашу жену? — профессионально спрашивает Анжела и размашисто, каким-то рисуночным почерком, подписывает штрафы один за другим: Мисс, Мисс Анжела, Мисс зрительских симпатий 2002, Анете и Войцеху с наилучшими поцелуями Мисс зрительских симпатий Анжелика Кош. Плюс, когда я заглядываю ей через плечо, то вижу, что она еще кое-где приписывает «сатана 666» и «да здравствует чистота польской расы».

— Эй, ты, — говорю я, уже не обращая внимания, что полиция подслушивает, — чего это ты вдруг такой радикалкой заделалась, а? Что, слава в башку ударила?

— Чего, чего! — огрызается Анжела, нет, вы только посмотрите, какая она вдруг сделалась красноречивая, сказала три предложения о своих любимых видах овощей и уже получила от командира отряда Шторма почетную нашивку на рукав платья за выдающиеся ораторские способности. — Меня поляки выбрали, значит, я за поляков. Не за русских же, логично, а?

Потом она говорит полицейским: минуточку, и отходит со мной в сторонку.

— Ты что, не понимаешь, Анджей? — говорит она шепотом, полная конспирация. — Ведь это все равно, независимая Польша или придаток СССР, конец по-любому близок. А Шторм меня в нескольких вопросах просветил. Он говорит, что, если я выступлю от имени национальной фракции правого крыла, мне дадут авторский вечер в Доме культуры, а может, даже напечатают в «Польском песке», там посмотрим. Ты понимаешь, что для меня это большой шанс?!