Волчий корень - Николай Старинщиков

Подземелье ничем не выделялось. Помещение, да и только. Причем брошенное. Никому не нужное. Большое количество стреляных гильз. Против кого здесь воевали? Отчего произошел взрыв?

– Автоматной пули достаточно, – рассуждал следователь. – Кислород и пропан в одном помещении – это гремучая смесь вообще-то…

Виноградов Евгений присутствовал здесь же. Он тоже участвовал в осмотре. Саперы искали остатки взрывчатых веществ, тогда как он точно знал, что их нет и в помине.

Вверху кто-то громко спросил:

– Собаку вызывали?

– Давай ее сюда…

Небольшой кобель вертел хвостом и жалобно повизгивал, не желая спускаться в яму. Его трясло от высоты.

– Небось, голова тоже кружится.

Кинолог взял собаку на руки и опустился с ней по лестнице. В самом низу кобелек вырвался, спрыгнул на землю. Недовольно фыркнул – накурили бараны сдуру.

– Прекратите смолить! – нахмурился кинолог. – Искать, Тузик.

Тот дернул хвостом и лениво пошел вдоль стены, принюхиваясь. Кого здесь искать-то. Мокрицы, если они и были, и те, должно быть, сгорели. Ногу разве что на выступ задрать, отметиться…

Тузик привычно намочил камень, опустил ногу и продолжил путь, озираясь на замерших сослуживцев. Лучше бы они совсем ушли, любопытные.

Собака прошла ещё метра два, остановилась. Взглянула на хозяина и принялась рыть, поскуливая.

Хозяин приблизился, ласково потрепал малыша по загривку и воткнул в землю стальной штырь. Тузик работал – был бы результат. В принципе, итог бывает постоянно – то кошка дохлая, то еще что-нибудь. Вдвоем они уперлись в тупик. Работа закончена. Собака ткнулась мордой в ноги проводнику. Прошу рассчитаться.

– Ищи, ищи еще!

Но собака, дернув хвостом, не двигалась с места.

– Закончили мы, – сообщил собаковод.

Он взял на руки своего друга и сунул ему что-то в рот.

– Чем ты его кормишь?

– Рыбой сушеной. Иначе работать отказывается, подлец.

Он поднялся над поверхностью. Ему оставалось ждать результата, чтобы занести его в послужной список собаки.

– Начали, что ли?

– Давай, потихоньку…

Лопаты вонзились в податливый грунт. Запаха пока что не было.

Добрались до первой «находки», но очищать не стали. Принялись за остальные отметины. Всех набралось семь штук. Только после этого, надев противогазы и обливаясь потом, принялись обирать по бокам песок. Понятые стояли тут же, эксперты снимали на фото и видеокамеру. Следователь стоял наверху и говорил в микрофон, комментируя происходящее.

– Семеро! – крикнули из подвала.

– Понятно, записал…

В проем на веревках опустили носилки, затем, встав по разные стороны, вчетвером принялись поднимать тела и класть у стены. Битых два часа ушло на эту работу. Людям казалось, время тянется вечность.

Наконец следственное действие завершилось, и свет в подвале погас. Остались технические мероприятия – вывезти тела в морг, назначить судебно-медицинскую экспертизу и дождаться ее результатов. Повреждения на телах сняты на фото и видеокамеры и внесены в протокол. Но этого недостаточно. Следствие интересует сразу несколько вопросов. И основной из них – какова причина смерти. Следствие не привыкло гадать на кофейной гуще. Ему подавай факты.

Прахов один себе бродил на задворках предприятия. Для мыслительного процесса требовалось одиночество. Сбежал от него Докукин. Хорошо, если Мутного назначат взамен. Этот проглотит наживку и будет ходить на коротком поводке. Не может не ходить, когда сплошь весь в пуху извалян.

Из-за угла выскочил следователь Козодоев.

– Семерых нашли. С помощью собаки…

Начальник развернулся в обратном направлении, четко понимая, что не так уж все безнадежно. Мертвые не могут быть свидетелями. Бнатов, а также Пахомов с Исаевым наткнулись на захоронения и погибли от рук наемных убийц – это даже не подлежит сомнению. Случай с прокурором Докукиным – дело отдельное, хотя и случилось в тот же вечер. Пил прокурор. Оттого пострадал. Нервы сдали. Острый приступ мании величия на фоне алкоголизма. Подследственный Ефремов? Откуда Прахову знать! У Докукина спросите. Может, он знает. Сглупил прокурор. Отдать надо было Ефремова в ФСБ, но тот не захотел. Решил до конца стоять. Выстоял. И не от рук ли ФСБ погиб? Те еще тоже работнички.

Полковник подошел к рухнувшим воротам: у стены лежат семь тел – машину для отправки дожидаются. Рабочие мимо ходят, опасливо поглядывают, жизнь разными словами поминают.

Подошла «Газель» с просторной дверью позади. Трупы в пластиковых мешках погрузили внутрь, и машина ушла.

– Снимать оцепление? – спросил Прахов у следователя.

Тот разрешил, кивнув в ответ. Безысходность отпечаталась на лице следователя. Семеро покойников не внушали оптимизма. Если прибавить к ним еще троих, получалось десять. Кто с ними расправился? На этот вопрос он едва ли получит ответ. Ни разу еще не приходилось ему заниматься похожими делами. Слишком нетипичный случай. Ясен лишь вопрос с телом, обнаруженным под воротами.

– Какие будут указания? – вновь спросил Прахов.

Удивительный вопрос. Следователь садился в машину. Остановился, задумался. На месте начальника РУВД он бы не стал спрашивать.

Сын сидел напротив, а Степаныч учил его жизни. «Учеба» продолжалась в течение часа и порядком надоела Олегу. Ему давно все понятно без нравоучений. Но если бы знать, где упасть, соломки подстелил бы. А знал бы, где не надо ходить, то не пошел бы. И не попался бы в лапы Бнатову с компанией. Те взяли и придумали новое обвинение: изнасилование с целью грабежа. Смешнее не могли придумать! Подыскали сучку из компании «ночных бабочек». Та написала под диктовку заявление: встретил, изнасиловал всю. До изнеможения. А под конец отобрал кошелек с деньгами. Восемь тысяч долларов, гад, утащил. Последние деньги забрал. Не может она простить. Просит вернуть с процентами за испуг. И за поруганную девичью честь требует, чтобы «органы» рассчитались с ним сполна.

– Прокурору говорю, – рассказывал Олег, – вы хоть представляете, сколько это денег – восемь тысяч? Они же не войдут в кошелек. Для них же мешок потребуется…

– А он?

– Говорит, может, у нее тысячными купюрами были. И даже не засмеялся, козлиная морда.

– Нашел, кому доказывать…

Олег со своей семьей теперь живет у Степаныча дома. Олег то и дело встряхивает головой, пугая отца навязчивой привычкой. С нервами очевидный непорядок. Даст бог, утрясется дело – к старухе какой-нибудь свозить его надо, в деревню. Опять вон головой тряхнул.

Не каждый выдержит, когда тебя за ноги под потолок подвешивают, – голова того и гляди треснет от кровяного давления. Бнатов с двумя помощниками сидели тогда в том же помещении и пили водку. Бандиты не торопились. Бутылки, стаканы и закуска стояли на широкой струганной доске. Олег ждал своей участи. Он ничего не мог сделать – руки связаны. Он не мог даже крикнуть, потому что к губам прилип широкий кусок клейкой ленты…