Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев

Слащев лукавил. Он не видел, он помнил. Как это было, когда в «его» 41-м году лёгкие немецкие T-II и T-III рвали в клочья, застигнутые на марше батальоны и даже полки. Не ротами рвали, взводами. И, даже случалось, отдельными танками. Нет, не трусость бойцов была тому причиной. И не трусость командиров этих батальонов и полков. Трусость и глупость «больших звезд», не подготовившихся к войне и не подготовивших к ней армию. Ведь знали же и про танковые прорывы, и про опыт боев, но… «Мне этого не нужно». Уроды! Собственное предательство, а как иначе это назвать, если даже и не продавались непосредственно за фунты и марки, покрывали кровью людей. А потом на Сталина свалили. «Не приказал, не распорядился, не подготовил». Мать вашу, а Вы-то тогда за каким хреном хлеб жрёте?! Вы командиры или пописать вышли? И как удобно ведь — докладывали, а он не приказал. А вас-то тогда зачем народ кормит? Обгадились по полной программе, господа «гениальные стратеги». И не Шпанов вас на благодушие настроил, вы сами себя успокоили. И успокоились. «Броня крепка и танки наши быстры». Да не ваши это танки, а наши. Вот этого майора танки, который их не испугался и приготовился драться.

— Черт возьми! Я даже бойцов как следует не покормил, сухим пайком приказал. Обидно.

— Наблюдая вашу распорядительность, не удивлюсь, если в скорости кухни прибудут. А скажите, товарищ майор, как вы танки-то почувствовали?

— Да чего тут чувствовать? Что танки, что конница… Батальон выдвигался на усиление обороны. Эта дорога здесь единственная. И нужно быть полным идиотом, чтобы не предусмотреть перехват подходящего подкрепления. А подкреплению, соответственно, возможность перехвата. Теперь без моего батальона оборону будут считать прорванной — следующее подкрепление сможет подойти не скоро. Посыльных вперед и обратно в полк я отправил, но пока туда-сюда — время ушло. Эх-х-х… Ротой лёгких танков стрелковый батальон…

Именно этими словами Слащев начал свои возражения на разборе учений.

— Легкий танк способен нанести значительный урон пехоте, только застигнув её на марше, в чистом поле. В походном порядке, в колоннах — может и разогнать и уничтожить. Но если пехота рассыпалась, тем более окопалась, сделать это ему практически нечем. По крайней мере, быстро не получится. Фугасное действие малокалиберного снаряда маленькое, осколков почти не дает. Потери, конечно, будут, но больше, по моему мнению, от зазевавшихся бойцов, не успевших увернуться. В любом случае, время будет потерянно. В рассматриваемом эпизоде учений — танкисты скорее передавили бы стрелков. Почему я и остановил атаку. Видимости из танка в тех условиях — никакой. А из башенных люков наблюдать командир батальона не дал бы, его бойцы даже по люкам механиков-водителей огонь вели.

— То есть вы считаете, что наши советские танкисты, вооруженные современной техникой, не способны выполнить приказ?

Слащев оглянулся. «Понятно. Кто-то из штабных теоретиков. Вон, вся рожа опухла и пожелтела от недостатка воздуха и переизбытка кое-чего покрепче».

— Не сомневаюсь. Способны. Особенно, если действовать будут грамотно и инициативно. А не как в данном случае. Будь у пехоты что-нибудь бронепробивающее, легко носимое или возимое, наши доблестные советские танкисты остались бы гореть, не пройдя половины расстояния от леса.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что только отсутствие у пехоты оружия, способного пробить танковую броню, не позволило мне остановить атаку сразу же, как только танки выскочили из рощи. Да, приданные орудия помогли их остановить. А если бы их не было? Будь у пехоты что-то, вроде тех же 37-и миллиметровок танковых, дальше середины луга танки бы не прошли. Или противотанковых ружей. Пусть даже броню не пробьет, но гусеницу сбить сможет — танк встанет. Тогда его можно и из орудий разбить. Или подобраться поближе и гранатами забросать.

За спиной докладчика раздался одобрительный гул собравшихся командиров.

— А если конница?

— И здесь всё не так однозначно. Отрыть полноценные окопы батальон просто не успел. Но, пулеметы на фланги выдвинули, залечь и рассредоточится успели, артиллерию развернули. Следовательно, отпор дать смогли бы. Все остальное зависит от действий командира кавалеристов.

— То есть, вы считаете, что атаковать пехоту лёгкими танками бесполезно, и они нам не нужны? А вместо них нужна только конница.

— Нет! Я так не считаю и так не говорил, потому, что это глупость. Как является глупостью, а в условиях настоящего боя — преступлением, в лоб атаковать изготовившуюся и занявшую оборону пехоту. Если бы командир танковой роты использовал главное преимущество танка, его подвижность — всё было бы не так очевидно. Да ещё отсутствие пехотного сопровождения. Хотя бы стрелковая рота. Она связала бы батальон огнем, отвлекла внимание. Тогда пару танков можно было бы послать в обход. Разбить батарею и зайти батальону с тыла. Потери бы у танкистов были, но поставленную задачу они бы выполнили. Но атаковать позицию в лоб, без пехоты — просто отдать танки на съедение. Даже если бы они не были лёгкими. А против конницы противодействие давно придумано. Автоматическое оружие. И не только пулеметы. Хотя, вооружение нашей армии большим количеством ручных пулеметов, несомненно, своевременное и правильное решение. Но нельзя забывать и про личное стрелковое оружие. Самозарядные винтовки, например. Или автоматические винтовки Федорова.

А лёгкие танки нам нужны. Для разведки, для таких вот внезапных, но подготовленных, ударов. В конце концов — обоз перехватить и по тылам погулять.

— Прав капитан. Полностью прав. И хотя это были танки моей бригады, я согласен с его оценкой.

Слащев оглянулся на поднявшегося коренастого полковника с танковыми петлицами. Лицо показалось смутно знакомым. «Это еще кто? Вспоминай… Вспоминай, давай».

— Бригада поставленную задачу не выполнила. По моей вине; — закончил полковник и воткнул гневный взгляд, в сразу же начавшего ёжиться капитана-танкиста.

«Мать моя, Баданов. Точно, Баданов. Василий Михайлович. Получается, не добрался до него Зальцман. Точно. Эта скотина только в 33-м на заводе объявится. А вот этого уже допускать нельзя, таких паразитов нужно давить заранее. Глядишь, ленинградцы нормальные танки и пушки делать будут. Кто у них там главным конструктором сейчас? Док говорил, вроде бы Гинзбург. Тогда толк будет. И снаряды взрывающиеся, а не эта хрень малосильная, которую для «сорокопяток» клепали. Ну, быть сегодня разносу. Баданов с капитана шкуру спустит. И правильно, думать надо. Головой».

Закончив свой отчет и передав карту с записями ответственному, из штабных работников, Слащев вышел во двор. Закурил, уселся на скамейку, прислонившись спиной к нагревшейся стене, и с наслаждением вытянул ноги. Хлопнула дверь штаба, где проходил разбор, и на крыльцо вышел Егоров. Увидел Слащева, улыбнулся и направился к нему.

— Разрешите, товарищ полководец?

— Лавка не моя, с собой не вожу. И хватит ржать, смотри, копытом бить начнешь.

— Да. Подбросил ты ежа штабным. И Баданов тебя поддержал. А он мужик упёртый. Кстати, про какое-такое ружье бронепробивающее ты говорил?