Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев

Танковая бригада, входившая в состав ударной группировки, рванулась к ближайшему мосту. Её не повезло — командир выбрал направление, перехваченное группой Василенко. Расчет строился на том, что в случае возникновения любых неприятностей, с ними смогут разобраться броневики, располагавшиеся в гарнизоне Гривки. На маршруте имелось только одно уязвимое место, как раз в районе Гривок, поэтому расчет был вполне правильным. Тем более, что расстояние до другого моста, в другую сторону, получалось вдвое больше — требовалось обойти лесной массив, через который дорог не было. Огромный столб дыма и звуки стрельбы, в которой выделялись резкие очереди пулеметов, установленных на броневиках, показали, что танкисты опоздали. «Горели» склады ГСМ под Гривками, а броневики при поддержке пехоты пытались расчистить завалы на лесной дороге. А еще одним «плюсом» за выбранный маршрут, как раз и была возможность дозаправить танки.

Группа Джумалиева, вместе с которой был Слащев, «погибла». Нет, началось всё хорошо. Когда задымился ящик, поставленный якобы для хозяйственных нужд возле крыльца правления, и громко «фукнув» выбросил сноп резко пахнувшего свиного дерьма, началась та самая «суета», о которой и говорил Слащев. Закрывая носы и рты рукавами и просто руками, из правления начали буквально выпрыгивать командиры разного ранга. Раздолье для отличных стрелков! Работу штаба можно было считать парализованной, а часть командования уничтоженной. Потом началось преследованное. Гнали их грамотно, и умело: преследователи явно хорошо знали лес и не боялись его. Наиболее удобные места и тропки оказывались перехваченными, а преследующая группа и не думала отставать. Она легко держала темп, заданный Слащевым. Начал сдавать капитан — посредник, всё чаще он останавливался, тяжело дышал и сплёвывал, заходясь дыханием. После того, как перебрались через болотце, едва не потеряв одного из бойцов, провалившегося в окно и которого пришлось вытаскивать, зацепив кошкой на тросе, Слащев понял — всё. Дальше бежать было бесполезно — посредник скис, да и бежать с раненным бойцом, сохраняя прежний темп, они не смогут. Оставалась надежда, что преследователи в болото не полезут. Немцы надежду не оправдали — не прошло и десяти минут, как болотце снова вспухло пузырями воздуха и из него показались «загонщики». Рослые, крепкие ребята в камуфляже. Впереди явно командир, хотя под комбинезоном знаков различия видно не было.

Подождали, пока немцы выберутся из болота, отложили винтовки и, выхватив ножи, бросились в атаку. Рванулся и капитан — посредник, но оставленный с ним раненый кошкой боец, просто навалился на него всем телом, не давая встать. Сошлись, молча, яростно нанося удары и уворачиваясь от ответных. Удары, уклонения, подножки, перекаты. Хриплое дыхание, хеканье и глухие стоны. Немцы не уступали. Не хотели уступать, хотя разница в подготовке всё-таки сказывалась. Наконец, командир немецкой группы что-то резко закричал, и немцы остановились. Бойцы отряда тоже замерли, не понимая. Слащев понял — немец предлагал поединок. Вышли вперед и встали друг против друга. Прыгнули одновременно, в движении принимая позы для удара. Немец был хорош! Чертовски хорош. Слащеву понадобились все его знания и умения, и «старые», и вновь приобретенные. Наконец, ему удалось поймать противника на обманном броске, перекатом уйдя от ответного удара, и бросить его через спину. Немец, сломав сухое деревце, пролетел пару метров и, впечатавшись в пень, обмяк. «Бляха муха. Не дай бог, позвоночник сломал». Слащев подскочил к противнику и проверил пульс. «Слава богу. Дышит. Но каков боец»! Вдвоем с подбежавшим Джумалиевым аккуратно подхватили немца и осторожно посадили, прислонив спиной к широкому стволу дерева. Поняв, что продолжения не будет, бойцы, и наши и немцы, опустились на землю. Подошел разозлённый капитан, выбравшийся, наконец, из-под своего «охранника».

— Слащев, мать твою! Ты что себе позволяешь?! Думаешь, я телёнок, драться не умею?

— А тебе не положено, капитан. Тебе полагается наблюдать и надзирать. Вот и… Короче, записывай — группа уничтожена в ходе преследования. Выживших нет. Кроме тебя, конечно.

— Найн. Это не есть правда.

Командир немцев разлепил глаза. Этим тут же воспользовался Джумалиев, влив немцу в рот несколько капель из фляжки. Прокашлявшись, немец продолжил.

— Правда есть, что групп ушёль. А мой групп есть убит.

«Ай да фриц. Молоток. Благородство демонстрирует. Рыцарь, прямо». Слащев опустился на землю рядом со своим бывшим противником. Повернулся к нему и протянул руку.

— Капитан Слащев. Александр.

— Гауптман фон Риттер. Отто.

«Гляди-ка. В самом деле, рыцарь. Ну, дела»…

— Тогда будем считать, что обе группы уничтожили друг друга во встречном бою. Годится?

— Го…дится. Гут.

— Что скажешь, посредник? Принимается такое решение? Всё по честному, с раненым мы бы от них не оторвались. А мордобой — дело такое, кому как повезет.

— Ты мне мозг не полируй, Слащев. И то, что я тебе гирей на ногах висел, можешь говорить прямо. Ты же мог, пока немцы через болото пробирались, перещелкать их как куропаток. Почему не сделал?

— А сам как считаешь? Думаешь, эта группа одна была? Вот уж нет, уверен. Эта у нас на хвосте висела, а где другие? Начни мы стрельбу — они нас быстро посчитали бы и подтянулись. Вот тогда, если они такие же, как эта, действительно — всё. А так… Баш на баш, как говорится. Вот, благородством с союзниками померялись и то дело. Как считаешь, союзник?

— Гут. Карашо.

Новиков

Новый, тридцать второй год встречали под вой бурана. Не за праздничным столом, а за приемкой новых машин. Ленинградцы сдержали свое слово, новые танки к Новому году. Т-19М. Легкий маневренный танк. Машина, определившая основные пути развития отечественного и зарубежного танкостроения на ближайшие годы. В принципе, от первоначального варианта осталось очень мало. Новиков, испытавший машину на следующий день, после сдачи зачета по матчасти и эксплуатации, был в полном восторге. Не зря говорят, все познается в сравнении. Наконец на вооружение Красной армии поступил танк, превосходивший все зарубежные аналоги. Танк, предназначенный для боя, а не для парада. Средство ведения боевых действий, а не пропагандистский трюк. Десять танков и как новогодний подарок — два самохода с 76-мм дивизионной пушкой!

Вместе с сопроводительными документами Новикову передали письмо от Гинзбурга. «Николай Максимович. Прошу простить за мой скептицизм в отношении Вашей идеи применения торсионной подвески. Подвеска полностью себя оправдала. Более того, создание самоходов на такой короткой базе без неё вообще технически крайне сложно. Тележки не выдерживают отдачи. От себя и всего коллектива конструкторского бюро и всех рабочих и служащих завода поздравляю Вас с Новым 1932 годом. Желаем, что бы наши танки в ваших руках стали грозным оружием, способным дать отпор любому врагу».

К вполне понятному восторгу примешивалась изрядная доля удивления. Откуда это всё СЕЙЧАС?! Не убогие двадцать шестые и гоночные БТ. Серьезные боевые машины. Ведь не его же, в общем-то, скромное вмешательство привело к такому результату? «Совсем ты дорогой товарищ погряз в текучке. Думать и наблюдать совсем разучился»! Конечно, это было не совсем так, но доля истины и немалая в этаком самобичевании содержалась. А ведь выходило все достаточно просто и понятно.