Цицианов - Владимир Лапин

В инструкции послам, отправленным в Петербург осенью 1799 года, Георгий XII соглашался на то, чтобы Грузия утратила статус самостоятельного государства: «Царство и владение мое отдайте непреложно и по христианской правде и поставьте его не под покровительство Императорского Всероссийского престола, но отдайте в полную его власть и на полное его попечение, так чтобы царство Грузинское было бы в Империи Российской на том же положении, каким пользуются прочие провинции России». Георгий просил, чтобы Павел I «обнадежил» его письменным обязательством, «что достоинство царское не будет отнято у дома моего, но что оно будет передаваться из рода в род, как при предках моих». Это положение можно трактовать как желание главы Грузии быть наследственным наместником в новом владении Романовых или как стремление гарантировать всему своему роду материальное обеспечение и подобающие почести. По некоторым сведениям, Павел I собирался сделать Грузию местом пребывания кавалеров Мальтийского ордена и назначить царевича Давида гроссмейстером ордена[246].

Русские войска в третий раз двинулись в Грузию по призыву ее правителей. В Тифлис в роли полномочного представителя русского двора (тогда говорили — министра) отправился действительный статский советник П.И. Коваленский. Главнокомандующим в Грузии назначили генерал-лейтенанта Карла Федоровича фон Кнорринга. Тучков в своих воспоминаниях писал о подготовке к этому походу. Получив приказ о походе в Грузию, он поехал к Кноррингу, «чтоб объяснить ему… что он лучший полк своего войска расстраивает походом через Кавказский хребет, сыпучими снегами покрытый, и притом в средине зимы, когда вовсе нет никакого сообщения… Генерал Кнорринг упредил мое намерение, сказав мне, что крайне сожалеет о том, что полк мой должен будет много претерпеть от столь трудного похода, что он, дабы отложить поход до весны, о том, все что мог, писал к императору Павлу I, и вот что получил в ответ. Тут показал он мне его рескрипт. Государь пишет к нему следующие слова: "Вы говорите мне о невозможностях, я их знаю; но измеряю оные усердием войск моих ко мне, а они должны измерять свои заслуги по мере моей признательности и щедрот. Генерал Растопчин объяснит вам о том подробнее". Отношение генерала Растопчина содержало именем государя обещание наград за этот трудный поход как для высших чинов, так и для нижних. Награды разделены были на степени и для высших чиновников состояли в недвижимом имении, чинах и орденах с указанием количества имения, степени чинов и орденов. Для генералов были определены все сии три награды, о которых по справедливости можно было сказать, что они были в полной мере достойны не только щедрого, но даже расточительного характера императора Павла I»[247].

Тем временем командир Тифлисского пехотного полка А.А. Леонтьев остановился во Владикавказе и согласился вести свою часть через горы только при условии, что на него не возложат «ответственность убытков и расстройства, каковые чрез такой поход вверенный ему полк претерпеть может»[248]. Полк Лазарева прошел в Грузию из Моздока за 36 дней. В некоторых местах, чтобы при спуске в ущелья не переломать конечности, солдаты сбрасывали в одну огромную кучу шинели, а потом прыгали на нее.

Русские войска с восторгом были встречены в Тифлисе. Коваленский сообщал об этом: «Квартиры отведены лучшие в городе, и, дабы подать пример вельможам здешним, царь предлагал каждому из штаб-офицеров собственное жилище. Лазарет — весьма изрядный, с каминами, вычищен и снабжен соломой, а теперь и кровати делаются, на что лес отпущен. Дрова и свечи полку отпускаются достаточно, хотя лес нелегко здесь достается. На построение в каждой кампании (роте. — В. Л.) печи царь приказал брать кирпич из прежнего своего дворца и снабдить каждую печь квашней. На другой день прихода пожаловано от него нижним чинам более 150 ведер вина виноградного и 800 рыб-балыков. Словом, усердие и готовность искренняя, доставляя всевозможное к выгоде войск, со стороны царя и народа неописанная, но способы их, к разорению бывшему, слабы»[249]. Впрочем, российский посол приукрашивал ситуацию. Находившемуся в Грузии отряду ежедневно требовалось около тысячи килограммов печеного хлеба и около 700 килограммов крупы согласно нормам довольствия того времени. Оказалось, что государственный аппарат Грузии не в состоянии организовать регулярное снабжение этими незамысловатыми продуктами[250].

Появление русских войск в Грузии коренным образом изменило ситуацию в стране. Гарнизоны были поставлены в важнейших пунктах края — укреплениях Гори, Цхинвал, Сурам, Душет, Сигнах, Карагач, Мцхет. Они прикрывали страну от нападений извне и охлаждали пыл мятежных князей.

* * *

Процесс присоединения Грузии был крайне осложнен конфликтом в царской семье. Ираклий II оставил тяжелое династическое наследство. По обычаям его преемником должен был стать старший сын Георгий от первого брака. Однако вторая жена Ираклия II, царица Дарья, имевшая массу амбициозных родственников, заставила больного царя подписать акт о престолонаследии, согласно которому корона переходила к ее сыну Иулону (Юлону). Напряженность между членами царского дома была такова, что царевич Георгий, объявивший себя новым царем после кончины Ираклия II 11 января 1798 года, уклонился от участия в погребальной церемонии и только несколько минут присутствовал при отпевании отца. Его сводный брат царевич Александр, не без оснований опасаясь нападения, вообще тайно приезжал отдать последние почести усопшему родителю. Георгий XII был человеком слабохарактерным, ленивым, малообразованным и не очень умным. Он не любил военное дело, охоту, то есть именно те занятия, которые в феодальном обществе считались единственно достойными для мужчины. Много времени, подобно монаху, он проводил в молитвах и церковных церемониях, но в то же время любил вкусно поесть, понежиться в бане. Не сумел он завоевать и симпатии простого народа. Однако природная лень и склонность к комфорту выручили Георгия в критическую минуту. Царица Дарья, жена Ираклия II, рассчитывая на собственную популярность и популярность своего клана, намеревалась прибрать власть к рукам после кончины супруга, которую ждали со дня на день. Она уговорила своего политического соперника уехать из Телави в Тифлис, где ему не на кого было опереться. Царица не учла одного: Георгий выступил в путь и двигался, не торопясь, останавливаясь для молебнов, неторопливо и обильно кушая, отдыхая после трапез. В результате известие о смерти отца застало его не в Тифлисе, а на земле той «мусульманской дистанции», население которой считало его своим повелителем. Опираясь на верную ему мусульманскую конницу, Георгий сначала заставил присягнуть ему сановников, составлявших свиту, а затем и растерявшихся сторонников вдовствующей царицы Дарьи[251]. Георгию удалось привести к присяге колебавшихся подданных ценой компромисса: он становился царем, но после своей смерти передавал трон не сыну, а сводному брату Иулону, потомки которого в дальнейшем наследовали престол. Однако, взяв бразды правления страной в свои руки, Георгий XII стал притеснять родственников, плативших ему изменой и интригами. Царь редко покидал дворец. Судя по описаниям, он был чрезмерно тучен, имел целый «букет» заболеваний, связанных с ожирением. Все дела он поручал сановникам, нещадно злоупотреблявшим царским доверием. Сам он не мог ни приказать, ни отказать, проявлял подозрительность и непоследовательность. Мало того что отбирались имения у одних дворян и отдавались другим, Георгий распорядился огласить многие указы после своей смерти. В результате дела запутывались до крайности, а число его противников постоянно возрастало. Все члены правящей фамилии получали «в кормление» различные районы страны, где становились единоличными правителями и даже затевали междоусобицы. Так, например, хевсуры, подвластные царевичу Давиду, совершали набеги в долину Арагвы — вотчину враждовавшего с ним царевича Вахтанга.