Неприкаянные души - Анна Велес

Упоминалось в статье и то, что сняли Маева с должности летом 1936 года. И это привело сначала к реконструкции творческих взглядов Драматического театра и наконец-то к открытию филармонии. Ведь новый художественный руководитель театра, понимая вкусы и потребности современных людей, сразу отдал певчую сцену и весь корпус, где она располагается, под новый прогрессивный проект.

Проанализировав данные, Полина сразу перешла к изучению прессы за 1936 год. И скоро ей попался на глаза весьма простой и понятный заголовок «Смерть в театре». Газета подавала эту историю как несчастный случай. Актер театра, отыграв в своем спектакле, а это, кстати, была постановка «Горя от ума», пришел посмотреть оперу «Снегурочка» в ложу зала певчей сцены, так заслушался пением примы театра, что сильно наклонился вперед, потерял равновесие и упал вниз, сломав себе шею.

В самом конце статьи шли очень странные намеки, что смерть актера – это, конечно, великое горе и большая трагедия, но так как он подозревался в антисоветских взглядах, то стоит осудить его неверное видение жизни. И как-то все плавно сводилось к тому, что, может, оно и лучше, что так вышло, а то мало ли кому он еще успел бы свои взгляды передать. Но тут не приводилось ни фамилии примы, исполняющей Снегурочку, ни имени погибшего.

И все же это было той самой находкой, на которую Полина так рассчитывала. Она вышла из читального зала, предупредив сотрудницу библиотеки, что вернется и чтобы та не убирала материалы. Сняв перчатки, от которых уже саднило кожу на руках, Полина набрала номер Митьки. На сегодняшний день он был назначен координатором.

Стас позвонил краеведу утром. И тот любезно согласился встретиться с охотником за привидениями в районе обеда. В два часа дня молодой человек с интересом осматривал квартиру Бориса Львовича Карпинского.

Создавалось ощущение, что этот человек живет в библиотеке или архиве. Все свободные поверхности, а также шкафы и множество стеллажей были завалены книгами и бумагами. А еще на стенах висели карты. В чем-то это напоминало Митькино исследование. Места на картах были отмечены различными значками, какие-то территории просто заштрихованы разными цветами.

– Рад, молодой человек, – обратился краевед к гостю. – Очень рад, что молодое поколение интересуется родной историей. Да еще таким темным периодом. Я искренне польщен вашим вниманием.

– Не знаю, говорят ли в таких случаях спасибо, – улыбнулся Стас.

Борис Львович весело рассмеялся.

– Вы мне нравитесь, – признался он. – Так что конкретно вас интересует?

– Понимаете, – немного замялся его гость. – Тут юбилей филармонии. И на концерте в первый день должна была звучать ария Снегурочки «Великий царь»…

– Они ставят «Снегурочку»? – почти с суеверным ужасом воскликнул краевед.

– Не совсем, – решил уточнить Стас. – Это лишь одна ария для юбилейного концерта. Но я в курсе, что любое исполнение данной оперы в стенах нашего театра противопоказано. Я также знаю, что здание филармонии как раз театру и принадлежало до тридцать восьмого года, но никто не может мне объяснить, в чем секрет «Снегурочки». Надеюсь на вашу помощь.

– Ну, – было видно, что краевед крайне польщен. – Конкретную причину запрета на «Снегурочку» я не знаю. Но актеры очень суеверны, это общеизвестно. Я слышал, это связано с какой-то мистической историей. Ведь был случай, когда запрет пытались нарушить. К десятилетней годовщине филармонии была попытка вот так же вот на концерте исполнить «Великий царь». Говорят, тогда произошло что-то очень странное и страшное. А прима, которая исполняла эту арию, осталась без голоса.

– Мистика мистикой, но должно быть хоть какое-то разумное объяснение, – резонно заметил Стас. – Может, что-то случилось с прежней исполнительницей Снегурочки? Ведь в театре, когда там существовала оперная труппа, эта постановка шла.

– Да, это было в последний сезон при Маеве, – вспомнил Борис Львович.

– Это фамилия художественного руководителя театра до тридцать шестого года, – как ученик-отличник прилежно ответил Стас. – Маева сняли с должности, подозревали в антисоветских связях.

– Все верно! – обрадовался краевед. – Вы отлично разбираетесь в этом вопросе! Только подозревали не его одного. Все дело в постановках «Горя от ума» и «Героя нашего времени». В прочтении Маева они имели несколько… иной характер. Чацкий был высмеян, хотя и очень тонко. А он, с точки зрения советских критиков, герой-революционер, порицающий обывателей и буржуазию. Но он ведь был влюблен в Софью. Которую еще Пушкин называл не то кузиной, не то проституткой. Согласитесь, странный момент.

Стас кивнул.

– Так вот Маев свел все к личной драме Чацкого и обиженному самолюбию, а не к революционным идеям и взглядам этого героя, – Борис Львович усмехнулся. – А вот Печорин, лишний человек своего времени, предстал перед публикой мыслителем, презирающим дураков.

– По-моему, – Стас пожал плечами, – весьма жизнеспособное и разумное мнение.

– Но крайне опасное, – краевед стал серьезным. – Цензура была в шоке. И тут же Маева заподозрили в антисоветских взглядах. Да еще и Чацкого играл некий актер из его труппы по фамилии Швайдер.

– Немец? – удивился охотник за привидениями.

– Обрусевший немец, – уточнил Борис Львович. – И к этому немцу Маев благоволил. А Печорина играл Маев-младший, сын руководителя театра. Так в светлых умах власть имущих сложилась целая преступная группировка. И это могло бы закончиться тюрьмой и для Маева, и для его близких, если бы тот самый Швайдер не погиб. Так как он, с точки зрения властей, был самым опасным элементом, то его смерть хоть как-то сняла подозрения и неминуемые жесткие репрессии с остальных заговорщиков.

– А как он умер? – Стас даже наклонился вперед, ожидая ответа.

– Вот этого не знаю, – с сожалением ответил ему краевед. – Покончил с собой. Но подробности мне неизвестны. После его смерти руководителя сняли, а труппу отправили на гастроли. А впоследствии все пятеро заговорщиков, кто уехал с театром, больше не получали ведущих ролей.

– Еще пятеро? – удивился гость. – Это кроме Швайдера и Маева-старшего? Кто же они?

– Маев-младший, – вспоминал Борис Львович. – Некий Вадим Драгунов, Аглая Орловская, Ирина Ланская и Максим Кудряшов. Все они были очень талантливыми людьми. Аглая и Максим были оперными исполнителями, остальные – драматическими артистами. Кстати, после них несколько лет и «Горе от ума», и «Героя нашего времени» ставили в классическом стиле. А потом Феликс вернул городу прежнего Чацкого. Вслед за этим он сыграл и прежнего Печорина. Но это уже в период оттепели.

Ксюша еще раз посмотрела сообщение от Митьки, где были перечислены все имена. Надо отдать парню должное: он отлично играл свою роль координатора – мгновенно рассылал всем членам команды любые новые важные сведения по делу. И вот Стас только возвращается домой со встречи, а у нее уже вся информация.

Улыбнувшись своим мыслям, Ксюша постучала в дверь кабинета нынешнего художественного руководителя Драматического театра, а потом вошла.