Земля-Сортировочная - Алексей Иванов

Дети стояли в трех шагах от распластавшегося на полу пирата и смутно чувствовали, что этот неудачный выстрел гораздо неудачнее на самом деле, чем им сперва показалось. Пират сел на корточки спиной к землянам, потрогал пальцем дыру и, обхватив голову руками, стал качаться из стороны в сторону. Вся его фигура выражала нестерпимую муку. Так он качался минут пять, но потом встал и, обратив к детям мокрое лицо, грустно сказал:

— Дети, это была игра. Мы просто тихие, мирные, нищие и безобидные пираты, не трогайте нас, пожалуйста. И нету никаких мин и никакой кнопки. Научитесь, дети, различать добро и зло. А пока уходите, я очень вас прошу. Уходите навсегда.

— Мы позволили, чтобы нас выставили со станции, как!.. — Даниил задохнулся, не найдя слов. — Мы собрались с корнем выдрать пиратов с галактической нивы, а нас сдвинули с дороги, как!.. В двух шагах от нас пиратское логово, где остался этот — как его? — Аравиль Разарвидзе, а мы ведем себя, как!..

— Но он же просил не приходить никогда… — робко заметил Артем.

Милора хмыкнула, а Даниил лишь выпучил глаза и стал багровым.

«Аввакум–2» третий час летал вокруг станции «Большая Медведица» Аравиль Разарвидзе, забытый пиратами, сидел на дне шахты и грыз ногти. Бобмар спал в каюте Андраковского. Маэстро глядел в иллюминатор и пальцем на стекле писал какие–то слова. Бессменный Катарсис нес вахту. Одна в пустом катере Аравиля тихо плакала Лала…

На тридцать четвертом витке «Аввакум–2» вдруг разразился огнем из сопел и вкось поплыл к ангару. Катарсис дождался, пока на пульте погаснет зеленый огонек, что означало стыковку, встал, вышел из рубки, запер дверь на замок и пошел искать маэстро.

— Они возвращаются, — услышал Андраковский за спиной и оглянулся, не вникнув в смысл слов. По лицу его бродили тени не угасших еще размышлений, глаза глядели неосмысленно.

— Дети возвращаются на станцию, — повторил Катарсис, открыл дверцу в груди и достал бластер. — Их надо убить.

На лице маэстро, словно из глубины, выплыло выражение озверелости. Побледнев, он с минуту бешено глядел на робота, пока тот не спрятал бластер, потом пошел в свою каюту. Там он поднял с койки Бомбара, вытащил белую простыню и стал рвать ее на флаг.

Через двадцать минут процессия пиратов, шедшая под белым флагом, была обстреляна в районе малого кубрика.

— Эй! — крикнул Андраковский из–за угла, где укрылся. — Дети! Мы идем с белым флагом! В нас нельзя стрелять! Мы хотим перемирия и переговоров.

В коридор вышел Даниил и остановился, всунув руки в карманы. Андраковский двинулся ему навстречу, подняв знамя повыше. Они сблизились, посмотрели друг на друга и по обоюдному молчаливому согласию сели на пол.

— Мы вернулись, чтобы арестовать вас, — сказал Даниил.

Маэстро тоскливо посмотрел на потолок.

— Пиратству — бой, — сказал Даниил. — Мы вас все равно арестуем.

Андраковский заворочался, достал сигарету, но спохватился и спрятал ее.

— А потом нас куда, в колонию? — спросил он. Даниил пожал плечами.

— А если мы дадим честное слово больше не пиратствовать? — с надеждой спросил Андраковский снова. Даниил подумал.

— Во–первых, мы вам не верим, потому что вы нас уже однажды обманули. Во–вторых, существует такое понятие, как расплата за прежние преступления.

— Это, в конце концов, негуманно! — в сердцах, но безнадежно сообщил маэстро.

— Гуманизм — растяжимое понятие, — возразил Даниил.

— А я слышал, что Земля — планета чуть ли не идеального гуманизма. Это мне один каторжник на Двужильном Тягуне говорил.

— Глупости он вам говорил, идеального гуманизма нет. Скажем, данная ситуация. Вы проповедуете гуманизм в отношении к одной личности без оглядки на все остальное общество. Мы же — наоборот. Что гуманно для общества — гуманно для личности.

— Но это исключает свободу!..

— Относительно. Если человек… — Даниил замолчал.

— Во–первых, это нивелирование духа; а во–вторых… Во–вторых, неужели Земля такая бедная планета, что, воспитав в человеке верные моральные принципы, она не может позволить ему идти своим путем, пусть и не таким, как все? Ваше добро несправедливо!

Маэстро увлекся пафосом беседы, как вдруг Даниил строго сказал:

— Не кажется ли вам, что мы уклонились от темы? Андраковский словно споткнулся на полуслове.

— Сдавайтесь, — жестко сказал Даниил, не дожидаясь ответа противника, и добавил: — Пока мы с вами разговаривали, Артем и Милора обошли ваших с тыла.

Маэстро изменился в лице, оглянулся, встал и побежал к своему укрытию. Но едва он завернул за угол, в живот ему уткнулся ствол бластера. Сердце пирата ёкнуло, тошнота подступила к горлу.

— Руки вверх, — сказала Милора. У стены под прицелом Артема лицом к пластику стояли Бомбар и Катарсис, заложив руки за головы.

— Это низко, — тихо сказал маэстро.

Через десять минут пиратов втолкнули в пустую каюту и захлопнули за ними дверь. Рыча, сработал мотор замка. Андраковский с досады пнул косяк и крикнул:

— Вот он, ваш гуманизм!..

Никто не ответил на выпад маэстро. Бомбар преданно глядел на него наивными глазами. Катарсис взял Андраковского за локоть и, попытавшись лукаво подмигнуть правым фотоэлементом, доверительно шепнул:

— А бластер–то у меня с собой!..

Он похлопал себя по дверце на груди.

Андраковский ничего не ответил, посопел, как бык, ушел в угол каюты и оттуда уже буркнул:

— Ладно, сейчас спим, а ночью вырежем дверь и убежим. Заведи будильник на четыре, старина.

До ночи дети занимались важными делами. Отлет с пленными пиратами был назначен на утро, и надо было успеть проверить версию с красной кнопкой и найти Аравиля Разарвидзе.

Красная кнопка действительно оказалась фикцией. На всякий случай Милора нажала на кое–какие другие красные кнопки, но ни к чему это не привело, если, конечно, не считать случайно отстрелившихся отсеков с туалетами. Аравиль тоже был найден быстро, но извлечь его из ямы дети не смогли. Ему сбросили матрац, подушку, одеяло и ужин и пообещали к утру чего–нибудь придумать. На ночь стоять на часах у пиратской каюты упросилась Милора. «Большая Медведица» погрузилась в сон, и автоматика выключила свет. Синий сумрак наполнил коридоры.

Пираты спали, когда раздался рокот замка, но маэстро моментально открыл глаза. В появившейся щели темнел силуэт ребенка. Маэстро тихонько толкнул ногой Катарсиса.

— Эй, пираты, — позвала девочка шепотом.

— Чего? — так же интимно ответил маэстро.

— Убегайте отсюда, — сказала Милора. Маэстро сел на койке.

— Как это? — тупо спросил он. В темноте заворочалось, и рядом выросли тени Бомбара и робота,