Хлеб с порохом - Борис Цеханович

После того, как я представил прибывших замполита и прапорщиков личному составу своего блокпоста, я подозвал Рамзана и Юсупа к своему салону. Обрадовавшись, что наконец-то и до них дошла очередь, Рамзан начал выкладывать на стол из картонных ящиков водку, зелень, овощи, сушеное, копченое мясо и другие продукты.

– Борис Геннадьевич, это вам от деревни за то, что вы, рискуя жизнью, разминировали мину, – он отодвинул продукты немного в сторону и поставил на стол казан, – а это вам от моего племянника. Вы как-то рассказывали, что вам нравится наше чеченское блюдо – мясная шурпа. – Юсуп с готовностью заулыбался и, как китайский болванчик, закивал головой.

Я засмеялся и, как бы призывая в свидетели собравшихся вокруг нас офицеров, прапорщиков, обвел руками стол:

– Рамзан, и ты так дешево ценишь мою жизнь? У меня ведь шансы были – 50 на 50, взорвусь или не взорвусь. А деревня мне прислала четыре бутылки водки и несколько килограммов мяса. Рамзан, я разочарован. Мне не нужно от вас ни денег, ни золота: мне нужно только, чтобы вы правильно оценили этот мой поступок и соответственно относились к моему подразделению, помогали мне в поддержании порядка в моем районе. Вот это-то ясно?

Я молчал, выдерживая паузу и глядя на смутившегося чеченца, который наверняка ожидал от меня слова благодарности за принесенную водку и продукты. Помолчав немного, я сменил тон:

– Ну, ладно, Рамзан, что ты голову опустил? Это я так сказал тебе, к слову: особо не бери в голову, но слова мои передай односельчанам, и ты, Юсуп, две недели мне будешь готовить шурпу и каждое утро, в восемь часов, мне ее приносить. Понял?

Мы с Рамзаном обсудили еще пару вопросов, а Алексей Иванович с Игорем в это время принесенными продуктами накрыли стол, выставили солдатские кружки и пригласили меня и главу администрации садиться. Как всегда, Рамзан отказался, говоря, что он правоверный мусульманин и совершил два раза хадж. Окинув критическим взглядом заставленный закусками стол, он удалился с племянником в деревню. А я пригласил вновь прибывших за стол, чтобы накормить их с дороги и поближе с ними познакомиться.

После того, как немного выпили и, выслушали каждого – кто он, с какой должности, где служил, я, в свою очередь, довел до них сложившуюся обстановку вокруг полка и батареи, задачи подразделений, рассказал немного о личном составе. Проанализировал ошибки, которые совершили уже новые командиры взводов, естественно, более подробно рассказал об их обязанностях и моих требованиях к ним.

Мы выпили еще немного, и я отправил всех передавать должности заменщикам. Игорь взял свою тетрадь, где у него было записано все, что касалось техники и вооружения, акты передачи, и начал лазить с новым техником по машинам, проверяя наличие имущества. Пономарев минут десять показывал акты списания батарейного имущества, а когда новый старшина с изумлением констатировал, что документально в батарее имущества нет, то Пономарев подвел его к двум «Уралам» и, театрально откинув полога брезентов, изумил его еще больше – кузова под завязку были набиты имуществом, брошенным пехотой, которое прапорщик скрупулезно собирал на старых позициях.

Новый старшина в растерянности подошел ко мне и начал что-то мямлить, но я его прервал:

– Иван Федорович, акты списания имущества есть? Есть. Все, что списано, в наличии? В наличии. Солдаты спят в палатках, голые не ходят, маскировочные сети, которые тоже списаны, стоят и лежат на своих местах, цистерны под воду на месте. Да еще имущества в кузовах машин на пару батарей. Так что смело подписывай акты приема должности.

Новый старшина все равно нерешительно мялся и не решался поставить свою подпись на актах, но, услышав последний мой аргумент, что я, командир батареи, не уезжаю завтра, а остаюсь с ним служить дальше, – решился подписать передаточные документы.

Через десять минут я уехал с Карпуком и новым техником во второй и третий взвода для проверки техники. Пока техники лазили по машинам, мы с Коровиным через кусты выбрались на замаскированную позицию наблюдателей. Видать, мы все-таки выдали чем-то свое прибытие: только мы присели к солдатам, как по кустам веером прошли пули, резкими щелчками о ветки наполнив пространство вокруг нас. Стреляли из нескольких малокалиберных винтовок, и засечь позиции стрелков было невозможно. Пригнувшись еще ниже, мы затаились на несколько минут и переждали еще один шквал пуль, но уже в нескольких метрах справа.

– Вот так, собаки, и стреляют временами, а откуда стреляют, засечь не можем, – шепотом доложили наблюдатели. – Мы уже веревки протянули и время от времени шевелим кусты в стороне, провоцируем на стрельбу – все равно засечь не можем, слишком тихий выстрел. Но их разговоры слышим постоянно, жалко, по-чеченски разговаривают – ничего не понять.

Остаток дня и вечера я, Алексей Иванович и Игорь просидели за столом – мы прощались. Водку даже не трогали, полтора часа пили чай, а потом перешли в специально оборудованное нами место типа курилки, но там мы сидели только тогда, когда ели реквизированные фисташки. Из трех машин, которые мы вывезли, себе оставили половину машины, и теперь все, как только выпадала свободная минута, ели фисташки. Такая прилипчивая зараза, что остановиться было трудно: мы их назвали «чеченские семечки». Причем офицеры и прапорщики ели только в одном месте: мы проводили эксперимент – какой слой шелухи получится, когда мы съедим все фисташки. Вот тут мы и сидели, щелкая фисташки, разговаривали, старательно избегая темы завтрашнего отъезда.

Ночь прошла спокойно: Игорь и Алексей Иванович несли последнее дежурство со своими заменщиками, всю ночь вдалбливая им, как надо себя поставить в коллективе батареи. Утром, когда мы привели себя в порядок и со второго блокпоста приехали Коровин и Мишкин, я усадил всех за стол, и завтрак прошел, несмотря на предстоящую разлуку, весело и непринужденно. Я тоже смеялся, провозглашал тосты, желал им благополучного возвращения домой и маялся, не подавая виду. Смотрел на своих товарищей, смотрел на их заменщиков и понимал, что я не смогу сидеть вот так за столом с новыми моими подчиненными – они были для меня чужими. Ничто не связывало меня с ними – ни общая радость, ни общие беды и неудачи, через которые нам пришлось пройти в эти месяцы.

В штабе, куда мы приехали, все кипело. Сюда собрались все, кто мог покинуть позиции, и сейчас толпа офицеров и прапорщиков колыхалась на пятачке перед зданием. Строевая часть вынесла столы на улицу и заканчивала выдавать документы отъезжающим. Командир полка стоял у столов в окружении замов – старых и новых, отдавая последние распоряжения. Самое интересное, что вчера заменщики приехали в полк без нового командира полка. Полковник Матвеев по неизвестной причине остался в Моздоке, и Петров принял решение оставить полк на нового зама по боевой подготовке подполковника Есаулова, а самому со всеми ехать в Моздок, выловить там полковника Матвеева и подписать акт передачи полка. Когда я заходил через ворота, навстречу мне попался прапорщик Линник, который бежал к стоящему недалеко «КамАЗу».

– Сергей, ты куда? Я ведь попрощаться с тобой хочу.

Линник остановился и кивнул на штаб: