Сын ведьмы - Симона Вилар

Пока же посадник смотрел на озеро, над которым, будто мошкара, кружили всякие мелкие духи, как светлые, так и темные. При появлении ведьмы с гостем все они порхнули в их сторону – Малфриду сразу узнали, играли ее волосами, терлись о подол, мельтешили перед лицом и что-то пищали, даже рассмешили ее. А вот от Добрыни духи отшатывались, шипели злобно. Что учуяли – человека или христианина? Но сейчас о своем христианстве Добрыня даже думать опасался. Ему нужно было доверие Малфриды, и он не стал перечить, когда она велела ему искупаться в водах, а сама, как рачительная хозяйка, взялась готовить что-то для гостя.

Она легко взобралась по лестнице с перекладинами в избушку – а может, и взлетела, не углядишь, – позже вернулась, стала стряпать на огне у разведенного меж мощных корней дерева костра, но при этом то и дело поглядывала на купавшегося Добрыню. А ему-то что? Обмылся, вышел, обтираясь рубахой, стал одеваться. Малфрида в этот момент к нему приблизилась, обошла, стала гладить по спине, в волосы влажные пальцы запустила.

– Так ты Велеса служитель, боян? А как звать тебя?

– Да по-разному зовут. А как по мне, то любое имя, каким наречешь, мне по сердцу будет.

– А если Свенельдом назову?

Добрыня вздрогнул. Но продолжил улыбаться и сказал, что, мол, раз Свенельдом, так Свенельдом.

Он ел угощение, кашу рассыпчатую с кусочками мяса, капусту в сметане, творог крупчатый с медом. Уж кто бы там ни поставлял ведьме снедь, но она тут не бедствовала. Добрыне нравилось угощение, хотя от плотоядного взора сидящей рядом чародейки становилось как-то не по себе. И он опять постарался отвлечь ее разговором:

– Я знал одного Свенельда. Да что я, вся Русь его знала! Славен и велик он был, князья к нему прислушивались, волю его выполняли. В честь воеводы меня, что ли, нарекла?

Малфрида перестала лукаво стрелять глазами, как-то сжалась, поникла. Потом спросила:

– Если люди о человеке помнят только хорошее… значит, уже нет его среди них?

Добрыня долго пережевывал, прежде чем ответить. Итак, видать, она слишком долго пробыла в мире нави, если про столь славного воеводу ничего не знает. И он стал рассказывать.

Сперва коснулся прошлого Свенельда, его служения Игорю, Ольге, Святославу… Но Малфрида перебила: все это она и так знает. А вот что потом со Свенельдом случилось?

– После гибели князя Святослава Храброго воевода Свенельд стал служить князю Ярополку, воссевшему на престол в Киеве стольном.

– Христианину? – взвилась Малфрида. Но сама же осадила себя. – Ах, да ведь это еще княгиня Ольга постаралась привлечь внука к вере иноземной.

Добрыня облизал ложку, ожидая, пока она успокоится, и продолжил:

– О том, какой веры был князь Ярополк, люди всякое говаривали. Но что он на капище в положенные дни ходил – сам видел. И Свенельд за его плечом стоял, как верный его советник. Хотя и про Свенельда говорили, что он к христианству склонялся. Однако уважения к нему и славы его это не умаляло. А потом случилась беда: брат Ярополка Олег Древлянский убил на охоте старшего сына боярина Свенельда Люта.

– Что? Люта убили? Надо же! – Малфрида даже призадумалась, упершись подбородком о кулачок. – Помнится, Лют славный молодец был, разумный такой и собой пригожий. А вот Олег всегда казался мне противным мальчишкой. Не удивлена, что он такое лихо сотворил. Но с чего бы это?

Добрыня продолжил рассказ, поведав, что Лют владел частью земель в древлянском племени, доставшихся ему от родителя Свенельда, и что Олега это всегда бесило. Он утверждал, что только он князь древлянский, поскольку так порешила боярская дума в Киеве. Однако из почтения к Свенельду земли вокруг Искоростеня за Лютом все же оставили. И вот как-то столкнулись Олег и Лют на охоте во время осенних гонов за зверем. Олег тут же обвинил Люта в том, что тот охотится в его владениях, и приказал своим людям схватить сына Свенельда. А когда тот заартачился, Олег взял и пустил в него стрелу, убив на месте.

Свенельд, прознав про то, сильно разгневался. Он явился в палаты к Ярополку и приказал, чтобы князь наказал убийцу его сына. И Ярополк послушался своего верного воеводу, собрал рать и двинулся в древлянские земли. Олег же, прознав, что брат на подходе, да еще и со Свенельдом, не рискнул встретиться с ними и кинулся в свой город Овруч. Причем так кинулся, что и его воины, опасаясь кары за смертоубийство, тоже помчались за ним. И так уж вышло, что на мосту у ворот Овруча случилась страшная толчея. Люди давили друг друга, толклись, и в итоге Олег в той гуще вывалился из седла и через перила моста рухнул в ров, а следом за ним и конь его. Там и другие попадали, так что когда явился Ярополк со Свенельдом, то во рву было настоящее месиво. Ну и Олега, всего изломанного, оттуда достали потом.

Ярополк тогда сильно убивался. Винил во всем Свенельда, дескать, из-за него родной брат князя погиб. Вот тогда Свенельд разозлился и уехал. Но в Киев не вернулся, отправился куда глаза глядят. Люди так и не узнали, где он обосновался. Правда, рассказывали, что оставшийся сын Свенельда, боярин Мстиша, порой навещал его, но где отец укрылся, не сказал Ярополку. А позже и Владимиру не признался в том. Этот Мстиша – хитрый парень: когда Владимир захватил Киев, он отсиделся у себя в Дрогожичах, а после едва ли не одним из первых к победителю на поклон явился, чтобы напомнить, как верно его отец служил всему роду Владимира, и сам обещал так же служить. Владимир его приветил, но сколько бы ни пытался узнать, где сам Свенельд, жив ли еще, Мстиша так и не сказал. Дескать, отшельником-пустынником живет его родитель, с князьями никакого дела иметь не желает. Богу молится. Вот Владимир и не стал старого воеводу тревожить. Однако с тех времен много воды утекло. Может, и помер уже прославленный Свенельд.

Малфрида за все время рассказа сидела притихшая, молчаливая. Но тут изрекла: не верится ей, что Свенельда уже нет среди живых. Она бы сердцем почувствовала, если бы он ушел. Не чужой ведь ей человек.

– А ты погадай на него. Ты же чародейка. Может, и проведаешь, как там все у Свенельда.

Но Малфрида только опустила голову, завесившись длинными спутанными волосами.

– Не могу. Свенельд крещение принял. А крещеных проследить у меня не выходит.

– Однако, видать, ты уже пыталась вызнать о нем, – закусив сорванный стебель, заметил Добрыня. – Видать, важен для тебя Свенельд прославленный. Я вот даже припоминаю, как люди сказывали, что боярыней Свенельда ты некогда хаживала. Жили вы вместе. А теперь в память о нем и меня Свенельдом наречь захотела.

Ведьма вдруг разозлилась, глаза желтизной вспыхнули.

– Вижу, много чести тебе, бродяга, называться славным именем первого на Руси воеводы. Ладно, забудь. Иное имя тебе завтра придумаю. А пока… отдыхай, раз ты мой гость.

– И что, Ящером сегодня меня пугать не станешь?

Она лишь посмотрела пронзительно. Казалось, что сейчас что-то злое ответит, мрачное. Но она лишь махнула рукой на лестницу, что вела в избушку. Сказала, чтобы располагался, там его никто не потревожит. А она пока…