Магия шипов - Маргарет Роджерсон

Элизабет перестала жевать и шумно сглотнула. В горле пересохло.

– Мне следовало догадаться о том, что при первой же возможности ты ввяжешься в неприятности, ведь ты невыносимая заноза, – произнес Натаниэль, смотря в окно. Слова вылетали так быстро, будто он отрепетировал эту речь перед зеркалом. – Выходит, даже канцлеру не удалось уберечь тебя от опасности. Почему ты не в Саммерсхолле? Хотя это не важно. Мы свяжемся с Духовенством, и они предоставят тебе транспорт. – Он напрягся, скривив лицо. – Что это?

Элизабет протягивала ему письмо из библиотеки. Скрепя сердце, он взял его. Кончики их пальцев соприкоснулись, и она с удивлением заметила мозоли на его ладонях. Девушка сделала шаг назад, обхватив себя руками и неожиданно осознав, что одета лишь в сорочку Натаниэля, под которой больше ничего не было.

Нахмурив брови, он прочитал письмо, затем перечитал еще раз. Наконец поднял свои серые глаза на Элизабет, и от пронзительности его взгляда ей стало неловко.

– Новый Наставник не хочет, чтобы я возвращалась туда. Он стер меня из всех библиотечных записей. – Она присела на край кровати. – И у меня есть еще кое-что, что ты должен знать.

– Это касается того, о чем говорил Сайлас?

– Думаю, да. Тебе стоит присесть.

Натаниэль приподнял брови, но вместо того чтобы присесть, прислонился к стене у окна. Элизабет раскрыла рот, но запнулась и зажмурила глаза. Слова не вязались у нее в голове, начать рассказ оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала. Ее предавали столько раз и столько разных людей. Что, если Натаниэлю тоже не стоило доверять?

– Ты можешь ничего не говорить мне, если не хочешь.

Ее глаза широко раскрылись. Натаниэль смотрел на нее со странным выражением лица.

– Все в порядке, – сказал он. – Я знаю… знаю, каково это – носить в себе то, что не можешь сказать никому. Совсем никому.

У Элизабет словно камень упал с души. Он не канцлер. У него не было ничего общего с тем доктором или Уорденом Финчем. Она начала смеяться осипло и беспомощно. Истеричные звуки на грани с рыданиями вырывались из ее горла, и слезы подступили к глазам. Девушка попыталась остановиться, но от этого стало только хуже. Ее смех перешел в паническое удушье.

Элизабет ожидала, что Натаниэль посмотрит на нее так же, как смотрели все остальные – как на помешанную, тем более что и сама она чувствовала себя на грани безумия. Однако он взглянул на нее так… ощущение, было такое, словно несчастная повернула за угол и неожиданно наткнулась на собственный взгляд в отражении зеркала. Будто на долю секунды она увидела свои же испуганные глаза у него на лице. Это потрясло ее. Каким-то образом он смог понять ее. Элизабет отвернулась, обретя наконец способность дышать, и успокоилась. Натаниэль не произнес ни слова, только ждал.

– Я обязана сказать это тебе, – в конце концов продолжила она, сжимая ладони в кулаки. – Все это очень важно. Кто-то кроме меня должен быть в курсе. – Девушка сделала еще один глубокий вдох. – Это началось в ту ночь, когда Книга Ока вырвалась на свободу: я спустилась вниз из своей спальни и учуяла там запах гари…

Чем дольше она говорила, тем легче ей становилось. До этого момента Элизабет не понимала, как тяжело носить в себе все эти тайны и быть единственной, кто знал об Эшкрофте. Находиться в постоянной тревоге, думая: если с ней что-то случится, правда канет в безвестность навеки.

Натаниэль внимательно слушал не перебивая. Чем дальше заходил ее рассказ, тем мрачнее становилось его лицо. Когда она дошла до момента, где Эшкрофт накладывал на нее заклятие, комната погрузилась в тень. Поначалу ей показалось, что это солнце ушло за облако, однако она увидела изумрудные искры, сверкающие вокруг пальцев Натаниэля, которые погружали комнату все в больший и больший мрак.

Она запнулась.

– В чем дело?

Натаниэль был настолько сосредоточен на ее рассказе, что не заметил собственной реакции. Он огляделся и побледнел. Мрак тут же рассеялся.

– Прости, – выпалил он, – я не…

Он попытался путано объясниться, затем спокойно произнес:

– Когда канцлер наложил на тебя это заклятье… ты не должна была оправиться от него. И тем более не должна была сохранять способность видеть сквозь его чары или сопротивляться магии Лорелеи. Судя по всему, ты каким-то образом можешь противиться демоническому воздействию. Это объяснило бы многое: по сути говоря, все, что произошло с тобой, начиная с той ситуации с Книгой Ока. – Чародей задумчиво почесал голову. – Но это странно. Я никогда не слышал ни о ком… впрочем, неважно. Продолжай. Почему ты вообще улыбаешься?

Элизабет не знала этого. Солнце вновь сияло через оконное стекло. Серебристая прядь волос Натаниэля торчала на его голове, и, судя по всему, он не догадывался. И он верил ей. Наконец-то. Верил каждому ее слову. Переведя взгляд на собственные колени, она продолжила.

– Как видишь, – подвела итог девушка, – я должна пойти прямиком в Духовенство и рассказать им все, что знаю. Считаю, что Эшкрофт нанесет удар сначала по Великой библиотеке Фейруотера, а затем по той, что находится в Хоррасе. Скорее всего, Королевскую библиотеку он оставил напоследок. И, по каким-то причинам атака на Хоррас очень важна для него.

Натаниэль сузил глаза.

– В Хоррас невозможно проникнуть. Эта библиотека находится под еще большей защитой, чем Королевская.

– Его предок выстроил их. Он может знать секретные ходы. – Она прикусила губу. – В том склепе находятся сразу два гримуара Десятой степени. Если ему удастся…

Натаниэль выпрямился.

– Я понимаю, о чем ты говоришь.

– Кажется, ты совсем не удивлен тому, что я тебе рассказала, – осторожно проговорила Элизабет. – Ты знаешь Эшкрофта так долго, но все же поверил мне.

Он вновь выглянул в окно, скривив лицо.

– Я провел весь прошедший день, думая обо всем, что могло случиться с тобой, и о каждом человеке, кто мог гипотетически иметь к этому отношение. Меня уже ничего не сможет удивить. И, кроме того… – с горечью добавил Натаниэль, прежде чем она успела что-то сказать, – всегда считал, что не стоит недооценивать чародеев. Неважно, как они добры или какое доверие вызывают, я видел своими глазами, на что они способны.

Его плечи и спина были напряжены. Очевидно, эта тема затронула что-то глубоко личное.

– Ты имеешь в виду отца, – тихо сказала Элизабет, начиная складывать мозаику из всех комментариев, что слышала об Алистере до этого момента.

Натаниэль застыл. На несколько долгих минут в воздухе повисла тишина. Затем, в очевиднейшей попытке сменить тему разговора, он произнес:

– Ты ведь раньше не доверяла мне. Что же заставило тебя передумать?

Элизабет потеребила подол платья.

– Поначалу я боялась тебя. Теперь же понимаю, что ты все это время помогал мне. И верю…