Одиночка - Алайна Салах

—Чего ты скалишься, мудила?— разъяренно рявкает Дима, проигнорировав увещевания Робсона. Адиль действительно усмехается, что делает, когда хочет позлить оппонента.— За спинами других не стремно прятаться?

Я готова завыть от беспомощности и отчаяния. Зачем он это говорит? На глазах у друзей и всего бара? Для чего провоцирует? К Адилю можно относится как угодно, но он никогда не уходил от потасовки, прикрываясь друзьями. И сейчас тоже не будет.

—Димас, серьезно, хватит,— ворчит Роберт и поворачивается к Адилю.— Бро, ты тоже уйди, а? Только ментов нам тут не хватало.

Этого секундного отвлечения хватает на то, чтобы Дима оттеснил его в сторону и замахнулся. Всхлипнув, я испуганно жмурюсь. Он попал Адилю по голове.

Он конечно не остается в накладе и, выматерившись, наотмашь бьет Диму по лицу. Это звонкий звук застревает у меня в нервах и продолжает звенеть, даже когда я что есть силы прижимаю ладони к ушам. Адиль ударил его раскрытой ладонью — и это выглядело как унизительная оплеуха.

Дальше все происходит как во сне: из-за соседних столов подбегают люди, чтобы оттащить Адиля. Сеня и Роберт пытаются успокоить Диму, на щеке которого горит красный след от удара и который, обезумев, продолжает сыпать ругательствами.

На короткое мгновение мне кажется, что в моей жизни наступил апокалипсис и хуже уже ничего быть не может. Невозможно представить, что может быть хуже публичного позора и осуждения от близких друзей. Ведь я всему этому причина. Права была мама. Надо было молчать.

—Вы как в детском саду, блядь,— ворчит Роберт, осушая залпом половину кружки.— Хорошо, что сегодня Эдик на смене и нас отсюда не поперли.

Его раздраженную ремарку никто не комментирует. Дима положив ладони на стол, уставился в одну точку, Сеня что-то печатает в телефоне, Андрей и Артур молча пьют виски, а бедная Аня, которая кажется единственная, кто так и не понял, что произошло, растерянно всматривается в лица сидящих в попытке найти ответы.

—Может, по домам поедем?— тихо предлагаю я, не имея ни малейшего понятия, почему мы до сих пор здесь находимся. Ясно ведь, что вечер уже не спасти. Такое происходит уже не в первый раз.

—Я лично никуда не тороплюсь,— Дима поднимает глаза и смотрит на меня. Всего на секунду, потому что в следующее мгновение он отворачивается, чтобы позвать официанта.— Пиво повторите.

—Правильно Димас на него полез,— вступает очнувшийся Сеня.— Я бы тоже самое сделал. Не был бы Адиль таким мудаком — он бы сюда не поперся.

И мечет в меня взгляд, полный вызова.

От еще не стихшего шока и унижения меня начинает трясти. Придурок. Мы дружим большую часть жизни, а он из-за одной ошибки, которая его даже не касается, готов предать меня анафеме.

—Ты достал уже, ясно?— шиплю я, стиснув под столом колени. Красноречие мне отказывает: хочется ругаться матом и сыпать проклятиями.— Займись своей жизнью, судья третейский. Над твоей головой нимб не светится.

—Я бы на твоем месте…

Узнать, что бы сделал Сеня на моем месте, не удается из-за громогласного рявканья Роберта.

—Так, хватит! Даш, угомонись. И ты, Сень, не накаляй. Тебе в кайф, что ли, когда остальные собачатся? Кругом взрослые люди — как-нибудь без тебя разберутся.

Только крайняя ситуация могла сподвигнуть Роберта на то, чтобы скинуть плащ дипломата и открыто принять чью-то сторону. В данном случае нашу. Нашу — это мою, Димы и, как не смешно это прозвучит,— сторону Адиля. За что я конечно ему очень благодарна.

Сеня выглядит так, будто хочет возразить, но авторитет Роберта берет верх, заставляя его переключиться на подошедшего официанта, чтобы заказать еще один виски.

—Ань, дай-ка эту свою херню,— просит Роберт, поднося ко рту пальцы в характерном жесте.

Аня безропотно лезет в сумку и протягивает ему красный приборчик, имеющий дюжину названий в современном мире: электронная сигарета, нагреватель табака, вейп, паровой кальян и еще куча разных. Роберт засовывает его в карман и поднимается.

—Выйду подымлю.

Меня выбрасывает с дивана вслед за ним, как расправившуюся пружину. Мне тоже нужно на воздух. Не хочу оставаться здесь, ощущая себя овцой, попавшей в волчье логово. Сеня только и ждет, чтобы впиться в мое горло зубами, а Дима, целиком погрузившийся в свои злость и обиду, сейчас не способен меня защитить.

—Выйду с тобой,— выпаливаю я, сдирая с вешалки пальто и мысленно прося прощение у Ани за такое самовольство.— Душно.

Каждый шаг дается мне с трудом — колени будто одеревенели, а еще чудится, что люди за соседними столами смотрят на меня с осуждением. Лучше поскорее выкинуть эти параноидальные мысли из головы, а то так и до нервного срыва недалеко. Пошли они все. Сеня, Андрей и все те, кто считают, что мои отношения с Димой их как-то касаются. Имеет значение лишь то, что Дима сам обо всем этом думает.

О том, что на улице минус, напоминает подернутая серой наледью лужа у входа. Сама я холода совершенно не чувствую. Наверное, потому что дрожь внутри не прекращается с того момента, как Роберт отошел поговорить по телефону. Может быть даже раньше: с секунды, как мы сюда вошли.

Кашлянув, Роберт прижимает пластиковую дудочку к губам, затягивается и зло выпускает в воздух безвкусный пар. Он вышел в одной толстовке. Ситуация задела его даже больше, чем я предполагала.

—Что, Дашунь? Забавный вечер выдался.

—Тоже хочешь меня распять?— горько усмехаюсь я, съежившись от мысли, что Роберт тоже может быть на меня зол..

—С чего бы? Я-то не третейский судья. Так уж, сетую. Попили, блядь, пива.

Меня сразу отпускает. Плевать на Андрея, Сеню и остальных. С ними мы никогда не были близки так, как с Робертом. Вот он мне действительно как старший брат, и если он не планирует от меня отворачиваться — значит не такой уж смертельный проступок я совершила.

—Я Адиля предупредила о том, что Дима знает. И что он Сене рассказал тоже. А он зачем-то все равно внутрь зашел, хотя догадывался, что могут быть проблемы.

—Дерьмовая ситуация…— Роберт раздраженно сплевывает.— И я, блядь, полным мудаком выгляжу. Сам у него денег занимаю, а потом прошу на улице подождать, пока с остальными пиво пью.

—Ты не виноват,— заверяю я, мысленно прося у него прощения. Роберт привык со всеми дружить, а теперешняя ситуация поставила его перед выбором.— Так уж получилось. К тому же, Адилю не привыкать.

Последнюю фразу произношу с сарказмом. Да, ему действительно не привыкать, когда без него собираются и его обсуждают. Из всей компании полноценно общался он только со мной, Робертом и его братишкой Артуром.

—Да понятно все. Если бы его так сильно волновало мнение окружающих, наверное не стал бы…

Не договорив, Робсон смолкает и снова затягивается. Хотя я и без того знаю, что он хотел сказать. Если бы Адиля волновало мнение остальных, он бы не стал заниматься сексом со мной.