Тайна Дамы в сером - Ольга Строгова

Аделаида осторожно скосила глаза – кажется, пальто не очень пострадало, досталось лишь перчаткам. «Это я, значит, боком… О ступеньки…» – сообразила она. Сумка лежала здесь же, на ступеньке, а не в луже, как могло бы быть. Аделаида повеселела и сделала попытку встать.

– Осторожнее, – предупредил ее профессор, – не делайте резких движений.

Его глаза были совсем близко, темные, серьезные, без легкомысленных искорок, скорее даже усталые, с покрасневшими белками. Заглядевшись в них, Аделаида чуть не забыла про многооконную школу за спиной; когда же оттуда послышался звонок, она вздрогнула и, чтобы отделаться от наваждения, сказала невежливое:

– У вас глаза красные.

– А у вас грязь на щеке, – тут же парировал профессор.

Но поддерживать ее за спину все же перестал. Подал сумку и деликатно отвернулся, пока она, глядя в зеркальце, вытирала платком испачканную щеку и вообще приводила себя в порядок.

В школу вступили вместе – Аделаида слегка прихрамывала, но опереться на предложенную руку отказалась. Как выяснилось, зря – в холле не было ни души.

Извинившись перед гостем, Аделаида поспешила к завхозу.

Завхоз, повертев в руках мягкую шелковистую ткань, пообещала, что к вечеру все будет сделано. И следа не останется; и перчатки высушим и отчистим… Так, Аделаида Максимовна, повернитесь-ка! Нет, с новым платьем все в порядке, а вот колготки сзади поехали. Ничего, не переживайте, у меня в сейфе всегда хранится пара-другая новых. Ну, что вы, какие пустяки, не стоит благодарности!

Кстати, вы помните, что сегодня в час концерт самодеятельности для нашего гостя? Ну да, да, начальная школа, «Снежинка», Вася Мухин… и еще девятиклассники осилили-таки первое действие «Горя от ума». Софью Настя Ягужинская играет, и очень, по-моему, неплохо, она и в жизни такая же вертихвостка…

Между нами говоря, Аделаида Максимовна, я думаю, что всего этого недостаточно. Самодеятельность – это, конечно, хорошо… песни там, стихи, пляски… однако же, соловья баснями не кормят. Да, именно это я и имею в виду. Ну что вы, о нашей столовой не может быть и речи! Я имею в виду ужин в домашней обстановке. У меня. Сегодня вечером. Разумеется, будут только свои.

О, как жаль что вы не сможете прийти! Ну что же, приглашу кого-нибудь из завучей. Сами понимаете, должен же быть кто-нибудь из администрации; ведь гость как-никак директор, он может обидеться на подобное невнимание. Из педагогов кого-нибудь позову… Ирину Львовну, например; она за последние дни так изменилась, выглядит просто замечательно; хотя, конечно, не так хорошо, как вы…

– Я приду, – сказала Аделаида, – вы правы, Екатерина Алексеевна. Я, как директор школы, обязана присутствовать.

Поднявшись к себе, Аделаида застала в приемной свою секретаршу и гостя. Гость сидел в Манечкином крутящемся кресле перед компьютером и учил Манечку строить таблицы в Excel’e, а Манечка, пристроившись рядом на ветхом стуле для посетителей, склонила кудрявую головку к самому его плечу – чтобы лучше видеть экран, разумеется.

Аделаида, задрав подбородок, гордо прошествовала мимо.

Но дверь из кабинета в приемную закрывать не стала.

Профессор, впрочем, недолго испытывал ее терпение – в считаные минуты закончил урок и, стукнув для приличия в приоткрытую дверь, вошел в кабинет со своеобычным безмятежным выражением красивого лица.

Осведомившись, как она себя чувствует, и получив положительный ответ, он напомнил госпоже директрисе о ее любезном обещании, данном еще в понедельник.

Аделаида и ждала этих его слов, и опасалась услышать их. От мысли, что она снова останется с ним наедине, хотя бы и в школьном кабинете, хотя бы и на небольшое время, г-жа директриса вздрогнула и оглянулась по сторонам, словно ища защиты у родной, привычной обстановки.

Остаться наедине, впрочем, и не удалось – на пороге неслышно возникла Манечка и доложила, что к Аделаиде Максимовне посетители. Мамаша Кудрявцева из 6-го «А».

«Надо было запереть дверь, – не совсем последовательно укорила себя Аделаида, – теперь начнется…»

Вслух же она сказала:

– Ну вот, профессор, сейчас вы и увидите будничную работу директора российской школы. Боюсь только, что это окажется далеко не так интересно, как вы себе представляете.

Гость кивнул и отступил в дальний угол. Там, скрытый от входной двери шкафом, он устроился на низкой банкетке, ободряюще улыбнулся Аделаиде и замер.

Аделаида сделала знак Манечке, а когда вновь посмотрела в угол, то заморгала от удивления; гость не то чтобы стал невидимым, но каким-то непостижимым образом ухитрился слиться с окружающей обстановкой.

Посетители, во всяком случае, его явно не замечали.

Зато они замечали другое. Директрису, всегда такую вежливую, тактичную, понимающую и склонную идти навстречу справедливым требованиям, сегодня словно подменили.

Мамаша Кудрявцева, например, едва приступив к привычным жалобам на учителей, придирающихся к ее бедному ребенку, и угрозам обратиться в гороно, если немедленно не будут приняты меры (в частности, если не будет призвана к порядку учительница географии, осмелившаяся выставить Вове двойку в четверти), была огорошена предложением тут же, немедленно, не сходя с места, изложить свои жалобы письменно. Аделаида достала из ящика стола лист бумаги и ручку, положила их перед Кудрявцевой и ровным голосом начала диктовать.

– «Заведующей городским отделом народного образования… Кудрявцевой А.Н. заявление. Сим довожу до Вашего сведения, что в школе № 11 творятся возмутительные безобразия…»

На этом месте мамаша отодвинула ручку с бумагой подальше от себя, словно опасаясь, что те могут ее укусить, и, приоткрыв рот, уставилась на Аделаиду.

Аделаида, не обращая внимания на действия Кудрявцевой, продолжала тем же спокойным, размеренным тоном:

– «…на основании чего прошу немедленно уволить директора школы Шереметьеву А.М., полностью расформировать педагогический состав, а моего сына Кудрявцева Вову, как способного ученика и потенциального отличника, поместить в школу с углубленным изучением математики, физики, географии и прочих естественных наук. Число, подпись».

Кудрявцева медленно сползла со стула и задом попятилась к двери, на всякий случай выставив перед собой свою большую клеенчатую сумку.

– Анна Николаевна, вы заявление свое забыли, – ласково напомнила Аделаида.

Кудрявцева издала неопределенный звук, нащупала за спиной спасительную дверную ручку и, рванув ее, вылетела вон.

Из угла послышались сдержанные аплодисменты. Аделаида залилась румянцем и слегка поклонилась в ту сторону.

Следующей посетительницей была дама из СЭС. Аделаида хорошо ее знала – она часто появлялась в школах и других образовательных учреждениях с прокурорской суровостью на лице и пачкой чистых бланков для составления актов.

На сей раз дама выражала недовольство состоянием старого холодильника в столовой и грозилась по этому поводу столовую временно закрыть, а на школу наложить штрафные санкции.