Тайна Дамы в сером - Ольга Строгова

– Драться, – упрямо прошипел он сквозь стиснутые зубы.

– Андрей? Карл? Что здесь происходит? – завхоз, спускаясь с главной лестницы, ускорила шаг.

Карл отпустил физрука и внимательно посмотрел в его налитые кровью глаза.

– Хорошо, – тихо сказал он, – завтра. В половине второго.

И повернулся к подошедшей завхозу.

– Кэтрин, – сказал он, загородив собой растирающего плечо физрука, – вы очень кстати. Мы с Андреем как раз договаривались о проведении совместной тренировки. Не могли бы вы завтра открыть для нас спортзал?

* * *

Аделаиду, и без того утомленную утренними переживаниями, долгий телефонный разговор сморил окончательно. Концерт был еще в самом разгаре; в приемной же было тихо, и ничьи шаги не были слышны ни в коридоре, ни на лестнице. Аделаида зевнула и уронила отяжелевшую голову на руки.

Часа в три в приемную забежала Манечка, схватила свою шубку, кошелек и хозяйственную сумку и умчалась в кондитерскую за углом, не удосужившись заглянуть в кабинет и проверить, как там начальство. Ее секретарское место заняла медсестра, рыхлая флегматичная женщина, которую Манечка упросила заменить ее на время отсутствия. Медсестра тут же надела очки и достала из кармана своего медицинского халата неоконченное вязанье, а телефон отключила вовсе, чтобы не мешал. В кабинет она тоже не заглядывала.

Зато появившийся минут десять спустя иностранный гость сразу же прошел в кабинет. Правда, надолго он там не задержался. Вышел, очень осторожно прикрыл за собой дверь и сказал медсестре, что Аделаида Максимовна хочет, чтобы ее не беспокоили.

Прерванные концертом уроки возобновились, и школа зажила своей обычной послеобеденной жизнью. Настроение, впрочем, было нерабочее, и не только у детей, но и у педагогов.

Еще никогда в школе не жилось так интересно и не происходило столько разнообразных событий, как в последнюю неделю. Все эти события необходимо было обсудить, поэтому детям были заданы самостоятельные работы, а сами педагоги то и дело наведывались в учительскую, где уже дважды ставился и полностью выпивался большой электрический чайник.

Татьяна Эрнестовна и Ирина Львовна в учительскую не ходили – во-первых, потому, что в лаборантской кабинета иностранных языков был свой чайник, во-вторых, потому, что у них, как и у физрука, не было последних уроков во второй смене, а значит, кабинет был свободен, а в-третьих, потому, что к ним пришел Карл.

Сестры не видели его с понедельника и очень надеялись, что он зайдет, оттого и не спешили уходить из школы. Ирина Львовна коротала время над шахматной задачей из журнала «Досуг», а Татьяна Эрнестовна в очередной раз листала подаренный Карлом каталог модной одежды, не в силах сделать окончательный выбор.

Карл просидел у них часа полтора, непринужденно болтая о разных пустяках и деликатно обходя вопросы личного характера, выпил чаю, пролистал каталог Татьяны Эрнестовны и сыграл с Ириной Львовной партию в шахматы.

Однажды Ирине Львовне показалось, что его мысли витают где-то далеко – на двадцать первом ходу, когда он двинул ладью с h8 на h5, сразу стало тревожно, и где-то через шесть ходов нарисовался весьма вероятный для Ирины Львовны мат; но тут же он и вернулся с небес на землю, спохватился, виновато взглянул на нее и сменил ожидаемую атаку на серию грамотных, но осторожных и безопасных перестановок у себя в тылу, так что в конце концов случилась вполне приемлемая для ее самолюбия ничья.

Татьяне Эрнестовне он не посоветовал рассматривать всерьез варианты с косыми разрезами, оставляющие свободными одно плечо, а обратил ее внимание на более строгий, классический покрой, на котором ее любимые броши, цепочки и ожерелья смотрелись бы гораздо выгоднее.

В общем, он был с ними очень мил, и после его ухода сестры остались в убеждении, что прекрасно провели время, что как брат он просто очарователен, и вообще, от добра добра не ищут. Хорошо бы Маня это поняла и угомонилась бы наконец.

Манечка между тем и не думала угоманиваться. Наоборот – она пребывала в боевом расположении духа. На просьбу помочь Карл согласился сразу, ни о чем не спрашивая, и Манечка увидела в этом самый обнадеживающий знак.

Дорожная сумка, набитая томами БСЭ, ждала своей участи под столом в приемной; хозяйственная, с достойными случая продуктами, была вывешена за окно, а в самой маленькой, дамской сумочке, помимо ключей, кошелька и косметички, находились и кое-какие медицинские мелочи, необходимые женщине для душевного спокойствия.

Насчет Лешки также была достигнута договоренность – его соглашалась взять Веркина двоюродная сестра, у которой было пятеро своих сорванцов («Ну, подумаешь, одним больше! Ведь только на одну ночь!»).

Словом, все было взвешено, продумано и предусмотрено. Осечки быть не могло. Швейцарские Альпы приблизились на расстояние вытянутой руки, и будущая фрау Роджерс благосклонно взирала на них из окна собственного спортивного автомобиля.

– Маня, а что у нас с телефоном?

Манечка вздрогнула и открыла замечтавшиеся глаза. В ушах все еще стоял звон альпийских колокольчиков. В воздухе отчетливо пахло дорогим швейцарским шоколадом. Сквозь солнечную, золотисто-коричневую дымку проступили зеленоватые стены приемной и бледное лицо директрисы.

– Маня, – терпеливо повторила Аделаида Максимовна, – у нас, кажется, телефон не работает.

Манечка лучезарно улыбнулась (ей хотелось, чтобы сегодня у всех, в том числе и у пожилых, было хорошее настроение) и весело ответила:

– Да пустяки, Ид-Симна, сейчас все исправим!

Аделаида покачала головой и вернулась к себе.

Первый раз в жизни она заснула на рабочем месте. И не то чтобы вздремнула вполглаза, на несколько минут, а крепко и сладко проспала целых два часа. Хорошо хоть никто не застал ее за этим постыдным занятием.

Проснувшись, она некоторое время просидела просто так, безо всякого дела, прислушиваясь к смутным звукам, доносящимся из приемной, и в который раз за последние дни пытаясь разобраться в себе.

При этом она старалась мыслить логически. Внутренним голосам велено было заткнуться и не мешать.

Начать с того, что она растратила все наличные деньги и часть семейных сбережений, и не только не чувствовала угрызений совести, но, наоборот, получила от этого процесса немалое удовольствие. Ну ладно, об этом все было сказано еще вчера. В самом деле, почему бы ей, привлекательной и далеко еще не старой женщине, к тому же обладающей пусть небольшим, но прочным достатком, не сделать свой внешний облик более элегантным и современным?

Далее, в середине рабочего дня она, не моргнув глазом, отправилась в кафе в обществе того самого мужчины, которого ей следовало всячески избегать, и не только потому, что больше всего на свете ей хочется совершенно противоположного, но и потому, что в его присутствии она совершенно теряет контроль над своими эмоциями – она, всегда такая спокойная и уравновешенная! Да еще эта нелепая встреча с заведующей гороно… Как она могла забыть, что в «Тайване» частенько обедают члены городской администрации! Как она могла забыть о концерте – она, всегда такая пунктуальная! И как она могла заснуть на работе – она, всегда такая дисциплинированная!