Клиническая ложь - Ирина Градова

– Какого репертуара?

– Ну, он любит декламировать слова из песни Бернеса – знаете, «Враги сожгли родную хату…», а еще недавно разразился «Темной ночью»…

Не успел он закончить, как Горин, внезапно побледнев, вскочил из-за стола и пулей вылетел из кабинета – от человека его возраста вряд ли стоило ожидать подобной прыти.

Может, неожиданно поплохело? Или он сказал что-то, расстроившее мужика?

Адвокат вернулся минут через пять. Выглядел он иначе, чем в начале встречи – подавленным, что ли, опустошенным. Как будто он услышал новость, которая ошеломила, оглушила его. Но ведь он и так знал о смерти Рукояткина!

– Вы здоровы, Борис Ильич? – с тревогой поинтересовался Мономах. – Вы что-то принимаете?

– Нет-нет, не в этом дело, Владимир Всеволодович, – остановил его тот. – Просто ваши слова дали мне понять, насколько я заблуждался! Должен был бы вспомнить Аркашины слова, но…

– О чем вы говорите?

– Раз вы встречались с Вероникой, значит, она посвятила вас в непростые отношения Аркадия с семьей его покойной сестры?

Мономах молча кивнул.

– Знаете, – продолжал Горин, – мой друг был ужасным оптимистом, никакие несчастья и трудности не могли его сломить! Вы в курсе, что он начинал свое дело несколько раз?

– Нет, Вероника Генриховна…

– Они тогда еще не встретились. Аркадий всегда обожал старину. Не как любитель, а как профессионал. Будучи коренным питерцем, он окончил Художественно-промышленную академию имени Штиглица, бывшее Мухинское училище, по специальности художник-реставратор.

– Выходит, он действительно разбирался в искусстве!

– Еще бы! С юных лет Аркашу влекли тайны художественных полотен и старинных предметов, и постепенно он стал настоящим экспертом. Вы представляете, Владимир Всеволодович, сколько в мире поддельных предметов искусства?

– Никогда не задумывался, – честно ответил Мономах.

– Конечно, вам ни к чему. И я бы не знал, если бы Аркадий не был моим близким другом. Раньше экспертизу можно было заказать только специалистам, официально работающим в музеях, но они далеко не всегда могли дать верную оценку тому или иному артефакту, а вот Аркадий – мог! К нему обращались, разуверившись в других «специалистах», и он безошибочно определял, подлинник перед ним или фальшивка. У него было чутье на такие вещи, и даже музеи порой просили его подтвердить оценку собственных спецов. Но ему хотелось иметь что-то свое, маленький мир, в котором он мог чувствовать себя полновластным хозяином, отдохнуть душой в окружении того, что так любил. В дни нашей молодости об этом приходилось только мечтать! Но потом грянула Перестройка, разрешили частное предпринимательство, перестали сажать за валютные операции, и Аркадий понял, что пришло его время. Сколько пришлось пережить его семье – словами не передать: и обман партнеров, и разборки с милицией, даже похищение сына…

– У него украли ребенка?

– Да, когда ему было лет двенадцать. Аркадию тогда пришлось выплатить просто непомерный выкуп, чтобы спасти семью! Однако он не пал духом. Теряя бизнес, почти полностью разоряясь, он каждый раз возрождался из пепла, словно феникс, и начинал с нуля. Никто не верил, что у него получится, ведь девяностые – время тяжелое. Вот я, к примеру, тогда пошел по простому пути и уехал. Думал, что навсегда, однако корни, знаете ли, удивительная вещь: чем дальше ты убегаешь, тем с большей силой они тянут обратно… Однако речь не об этом. Я к тому, что даже смерть горячо любимой жены и гибель сына не смогли убить в Аркаше неодолимую волю к жизни: он, конечно, очень горевал, но не замкнулся, а продолжал общаться с людьми. Многие клиенты стали его добрыми друзьями, я всегда находился на связи, даже если отсутствовал в России, но… Все же он был глубоко одинок. Я предлагал ему завести собаку, но Аркадий был человеком ответственным и считал, что пса нужно выгуливать как минимум трижды в день, а он вряд ли мог себе это позволить, ведь в его ведении находилось несколько магазинов, и он практически каждый день посещал два других филиала. Кошек мой друг недолюбливал, полагая, что они слишком ленивы и привязываются не столько к человеку, сколько к дому. И тогда, когда его вечный, неиссякаемый оптимизм все же дал трещину, в его жизни появился Капитан. Не помню, где именно он увидел таких птиц впервые, но сразу влюбился и стал искать пути заполучить представителя именно этой породы. Какаду Бэнкса, если не ошибаюсь?

– Да, – кивнул Мономах, – траурный какаду.

– Вот-вот. Он с трудом отыскал один-единственный питомник, где их разводили, и забронировал себе одну птицу – еще до ее рождения. Ждал больше года – там были какие-то проблемы, не скажу точно…

– Думаю, дело в том, что у траурных какаду проблемы с размножением в неволе, – вставил Мономах, припомнив свой разговор с птичьим доктором. – Они не очень хорошо плодятся вне привычной среды, поэтому, видимо, и требовалось подождать.

– Да вы, как я вижу, разбираетесь в «птичьих» материях! – с уважением заметил адвокат.

– Признаюсь, до знакомства с Капитаном я был столь же темен в этом вопросе, как девяносто девять процентов населения Земли! Всем, что знаю, я обязан одному молодому ветеринару, который отлично знает свое дело.

– Больше всего, Владимир Всеволодович, я ценю в людях откровенность и честность: в наше непростое время эти качества на вес золота! – одобрительно улыбнулся Горин. – Так вот, в конце концов Аркаше позвонили. Он взял Капитана маленьким выкормышем, а не взрослой птицей, поэтому тот привязался к нему как собака. Если он не сидел в клетке, то повсюду следовал за хозяином, любил устраиваться у него на плече и теребить за мочку уха. Вот вы правильно заметили, что у Капитана в лексиконе весьма своеобразный набор фраз. Дело в том, что Аркаша любил Марка Бернеса. Ему нравился его голос, он обожал старые черно-белые фильмы с его участием – «Два бойца», «Истребители», «Море студеное»… Еще больше он любил его песни – «Темная ночь», «Журавли», «Враги сожгли родную хату», «Любимый город» и так далее. Он хранил их на виниле, а не в цифровом варианте, справедливо считая, что звук на грампластинках – не чета тому, что сейчас можно легко скачать из интернета, – и частенько слушал в компании Капитана. Птица оказалась талантливой и быстро училась: Аркаша страшно гордился тем, что она говорит больше ста осмысленных фраз, причем еще и подражает голосам тех, кого копирует. У Капитана здорово получалось! Аркадий так дорожил своим какаду, что так и не собрался ко мне в гости: говорил, как же я Капитана оставлю одного, он же будет тосковать, перестанет есть, начнет выдергивать у себя перья… Говорят, птицы так делают, когда находятся в депрессии.

– Вероника Генриховна сказала, что, когда с вашим другом случилось несчастье, он забрал Капитана домой?

– Капитан почти не оставался один: целый день он проводил в огромной клетке в магазине Аркадия, рядом с хозяином. Он обожал, когда заходили покупатели, – разговаривал с ними, а они иногда приносили ему что-нибудь вкусненькое. Обычно попугай ночевал в магазине, но на выходные Аркаша забирал его домой. Там у Капитана тоже была клетка, поменьше, но по большей части он свободно гулял по квартире. Аркадию даже удалось приучить его ходить в туалет в лоток, как кота, представляете? Это притом что птицы обычно… ну, свои дела делают где придется! Иногда, конечно, и Капитан промахивался, но обычно ходил туда, куда требовалось.