Кино для взрослых - Евгений Игоревич Новицкий

ведь знает про нас с Варей — все знает. Непонятно только, откуда. Или действительно все знали? Ну так ведь и Вера говорила мне об этом. Может, она и посвятила в это Валю? С нее станется…

Однако раньше сам я, по крайней мере, не замечал никаких косых взглядов, намеков, шушуканий со стороны участников съемочной группы. Теперь же, когда Валя чуть не поминутно льнула ко мне, я буквально чувствовал, как меня прожигают глазами все присутствующие.

Они презирают меня, ненавидят. Раньше просто считали бездарем или, в лучшем случае, серым середняком. А теперь — вот как относятся. Признаться, это еще хуже. Хотя когда-то мне казалось, что худшее, что может быть, — это прослыть неталантливым.

Да уж, этак со мной никто больше не станет работать. Скажут: не пойдем в группу к этой сволочи. Он одну актрису уморил, а потом нашел себе ее копию и как ни в чем не бывало продолжил…

Господи, или это просто у меня паранойя?.. Уморил?! Я уморил Варю?.. Да кто так думает! Никто так не думает. Никто не может так думать…

Но если они знали о нашей связи, то нетрудно связать с нашими отношениями и ее смерть… То ли она сама из-за этого выбросилась, то ли муж ее выбросил… Наверняка такие слухи уже ходят. И после смерти Волнистого их некому опровергнуть.

Однако хотя бы я знаю, что это чушь.

Знаешь? Уверен?.. В том, что Варя не могла покончить с собой?

Не могла… А если могла, то уж, во всяком случае, не из-за меня.

А в том, что Волнистый не мог ее убить?

Тоже не мог… Хотя… Может, это получилось как-то нечаянно… Волнистый как-то узнал обо мне или просто заподозрил, они поссорились и…

О боже! Но тогда получается, что я все-таки виноват. Косвенно, но повинен в этом кошмаре.

Вари больше нет… из-за меня.

Да, наконец я честно в этом признался. Пусть и только самому себе.

83

Как только я объявил, что на сегодня все, Валя куда-то моментально испарилась. Я подождал, пока освободится павильон, но она так и не вернулась.

«Наверное, пошла в общежитие… или где она там живет», — пожал я плечами и пошел в свой кабинет.

Закурив у себя за столом, я задумался. Мы провели вместе только несколько дней — а я уже к ней так привязался, что…

Да не к ней, не к ней! Ты привязался к Варе. А Валя… она просто единственная, кто ее может заменить. Хотя все равно суррогат. Подделка. Федот, да не тот. Валя — а не Варя.

И тем не менее уже и без этого суррогата я моментально начинаю задыхаться, как рыба, выброшенная на берег…

Ну так что теперь? Привязать ее к себе? У нее учеба вообще-то. Она и так ее прогуливает из-за этих съемок…

А может, и впрямь отговорить ее учиться на актрису? Пусть снимется в моем фильме — и все. Пойдет учиться куда-нибудь еще.

Однако мне ведь не этого хочется. Мне хочется, чтобы она всегда была рядом. Круглосуточно.

Просто смешно. Ты ее знаешь — всего ничего. И потом с ее характером…

Неважно, неважно — важно, что она точно такая же, как Варя. А Варя… Варя — это святое.

Но, может, и к Варе у меня нет и не было такой уж любви?..

Нет-нет, она была, есть, она остается. Я люблю Варю. И всегда буду любить.

А Валю?

За неимением лучшего — тоже.

За неимением… Звучит просто мерзко.

Зачем я вообще обманываю самого себя? Я на грани самоубийства — вот в чем дело. Если по правде. Я уже начинаю уверять себя в том, что Варя погибла из-за меня. И если я поверю в это целиком, то мне действительно не останется ничего, кроме как наложить на себя руки.

А Валя — это просто зацепка. Последнее, за что я могу зацепиться, чтобы не умереть. Или перед тем, как умереть.

Что же мне это все напоминает?.. Ах да, историю Маяковского. Любимый поэт, как-никак.

Он тоже любил замужнюю. Но не смог быть с ней вместе. Потому что она не хотела. Это не то же самое, как если бы она умерла, но… в каком-то смысле, может быть, даже и хуже.

Да ведь и у меня с Варей все шло к тому, что она сделала бы твердый выбор не в мою пользу. «Но я другому отдана — и буду век ему верна»… И я бы в итоге страдал точно так же. Или даже еще больше.

Да нет, о чем я?! Конечно, не больше, а меньше! У меня же к ней была (и есть) настоящая, совсем не эгоистическая любовь. Ее интересы всегда были превыше моих…

Но возвращаясь к Маяковскому: его ситуация все-таки очень близка к моей. Он тоже пытался ухватиться за последнюю соломинку. И таковая тоже была актрисой. Полонская. Вероника. Еще одно «В».

В день своей смерти он уговаривал ее бросить театр и остаться с ним. Только с ним — навсегда.

Она не была способна на такую жертву. Ибо тоже, вероятно, не слишком-то любила поэта. И поэтому он умер. Вот и все.

А что же будет со мной, если Валя… не будет со мной? Я тоже умру?

Умру из-за какой-то наглой, вызывающе себя ведущей девчонки?!

Нет. Я умру из-за того, что умерла Варя. Уже умираю.

Возможно, уже мертв.

А Валя — не более чем мой предсмертный или посмертный кошмар.

84

От этих невыносимых дум меня, к счастью, отвлекла Вера. Впрочем, у нее ко мне тоже был совсем невеселый разговор.

— Что ты творишь? — хмуро спросила она, привычно садясь за стол напротив меня.

Я ничего не сказал на это. Я только нарочно медленно полез за сигаретами. Вера немедленно сморщилась:

— Ты специально, да? Как только я захожу, ты закуриваешь? Знаешь ведь, что я этого… что мне это не нравится…

На это я уже не мог не ответить.

— Я уже полчаса не курил, — оправдался я. Вранье, разумеется: последнюю сигарету я потушил за минуту до Вериного прихода. Она сразу это поняла:

— Рассказывай, как же: полчаса. У тебя, как всегда, дышать нечем… Ладно уж, кури, я все равно только на минутку… Так о чем я говорила?

— О том, что я, по твоему мнению, закуриваю специально назло тебе.

— Да нет… Я спрашивала: что ты творишь? Вот. Что ты меня путаешь… Так ты ответишь?

— Я тебя не путаю.

— Перестань. Я спрашиваю: что ты творишь?

— И