Рабыня страсти - Бертрис Смолл

… Год. У них впереди целый долгий год. Кто знает, что можетза это время случиться? Может, калиф умрет… Тогда Карим-аль-Малика сможетоставить ее себе, не подвергая свою честь угрозе. Может быть, он оставит ее усебя, разве не говорил он, что хочет жениться, остепениться? Ведь его роднаямать в свое время была простой пленной рабыней… А малютка Ома? У нее тогдапоявилась бы возможность выйти за своего чернобородого Аллаэддина, которого онавсе это время благоразумно удерживала от слишком решительных действий… Какойволшебной могла бы быть их жизнь.., если бы не этот Абд-аль-Рахман…

Ни Зейнаб, ни Оме прежде не приходилось видеть крытыхносилок. Это изделие рук искусного резчика было удивительно красивым и болеечем вместительным — девушкам было в нем очень просторно. От аромата камфарногодерева захватывало дух, а с большим вкусом выполненная цветочная росписьрадовала глаз. Внутренность носилок была обтянута мягкой медового цвета кожей,и повсюду было разбросано множество ярких шелковых подушечек. Окошки занавешеныбыли чудесным абрикосовым шелком. Двенадцать рослых, как на подбор, чернокожихрабов в простых льняных одеждах стояли поодаль. Головы их были дочиста выбриты,а на шею каждого был надет широкий серебряный ошейник с бирюзовыми вставками.

Девушкам помогли забраться в носилки. Рабы подхватилидлинные шесты так легко, словно юные создания вообще ничего не весили. Онипоспешили прочь от причала, но направились со своей ношей не в город, а подороге, ведущей в окрестности Алькасабы Малики. Дорога эта была вымощена камнеми обсажена высокими и стройными, необычайного вида деревьями. Карим, едущийверхом бок о бок с носилками, объяснил, что они зовутся пальмами.

Зеленая прибрежная равнина расстилалась на многие миливперед. По обеим ее сторонам высились горы: Эр-Риф на юго-востоке и Атласскийхребет на северо-западе. На вершинах далеких пурпурных вершин виднелисьснеговые шапки. А воды реки Квед Себу, впадающей в море, использовались дляорошения полей, на которых колосился ячмень и пшеница — так объяснял девушкамКарим.

Отъехав от города на несколько миль, носилки свернули нанеширокую дорогу. Миновав первый же поворот, они увидели виллуКарима-аль-Малики — красивую беломраморную постройку, стоящую посреди дивногосада. А внизу сверкало синее море…

Носильщики проследовали во внутренний дворик через раскрытыенастежь ворота и поставили носилки на землю.

Карим спешился, отдернул шелковые занавески и подал рукудевушкам:

— Ну как, нравится вам?

Они изумленно огляделись, и Зейнаб произнесла:

— Это великолепно!

Глазам ее предстал фонтан в самом центре двора:бледно-розовая чаша, покоящаяся на спинах шести серебряных газелей, стоящихкругом. Чаша была полна кремовых водяных лилий.

— Как это прекрасно, мой господин! — зачарованно сказаладевушка. — И здесь все под стать этому чуду?

— Суди сама, сокровище мое, — отвечал Карим, ведя девушек понаправлению к дому.

Высокий темнокожий человек вышел им навстречу;

— Добро пожаловать домой, господин мой Карим!

— Я рад, что снова дома, Мустафа, — отвечал хозяин. — Этогоспожа Зейнаб, а с нею ее служанка Ома. Через год она должна предстать передАбд-аль-Рахманом. Ее дарит калифу Донал Рай, купец из Эйре, с которым у меняторговые дела.

Мустафа тотчас же все понял. Он удивился, как это хозяинрешился снова взять ученицу — и это после злополучной Лейлы! Но гладкое лицоего без признаков растительности оставалось бесстрастным:

— Я прослежу, чтобы госпожа была как следует устроена, мойгосподин.

— Следуй за Мустафой, мое сокровище. Он отведет тебя наженскую половину. А я навещу тебя позднее — сначала мне нужно искупаться.

Девушки шли за Мустафой через просторный зал, а затем посветлому коридору — и вскоре оказались в другом крыле дома. Пройдя сквозьдвойные двери черного дерева, они оказались на женской половине. Мустафаобъяснил, что эта часть дома очень невелика — не то что в других богатых домах.Дело было в том, что виллой своей Карим-аль-Малика пользовался лишь сединственной целью. Об этом девушки уже знали. Условия требовали, чтобы в доменаходилась лишь одна женщина — будущая Рабыня Страсти. Девушки переглянулись ис трудом удержались, чтобы не захихикать.

— К вашим услугам будут вскоре массажистки, банщицы и швеи,добрая госпожа. Иногда вечерами вы будете ужинать в обществе господина. Если онзахочет вас видеть, то вас отведут к нему. Если же нет — вы будете кушатьздесь, на своей половине, в обществе служанки. Все ли понятно вам, госпожа?

— Разумеется, моя госпожа понимает тебя! — резко отвечалаОма, а Зейнаб тем временем молча осматривалась. — На женской половине естьотдельная баня? — холодно поинтересовалась Ома.

— Естественно, — высокомерно и напыщенно ответствовалМустафа.

— Тогда тотчас же пришли массажистку, Мустафа! Моя госпожа,да и я стосковались по купанию — ведь мы провели несколько недель в море! Мыдолжны поскорее смыть соль и пот. Господин приказал, чтобы госпожу умащивалигарденией — этот аромат ей очень идет. Ты понял?

— Да, будет тотчас же исполнено. — Мустафа тут же признал вОме «старшую по званию». Да, она наверняка благородных кровей, не какая-нибудькрестьянка! Он чуть склонил голову и удалился.

Когда двери за Мустафой закрылись, Ома приглушеннозахихикала, а Зейнаб сказала:

— Отлично исполнено, девочка моя!

— Вероятно, и я кое-что переняла от госпожи… Думаю, японяла, как следует мне общаться с другими слугами. У тебя, госпожа, особоеположение, естественно, и у меня тоже. Конечно, я должна быть вежливой, но нестану никому позволять распоряжаться мною.

— И тем не менее тебе следует быть почтительной со слугамитех, кто по положению выше меня, — дружески посоветовала госпожа. — Мы не имеемправа дать кому-либо повод разгневаться. Напротив, мы должны снискать всеобщуюлюбовь — ведь нам может потребоваться чья-нибудь поддержка. Теперь пойдем. Ома,надо получше освоиться в новом жилище.

Они находились в почти квадратной комнате. Стены облицованыбыли розовым мрамором, и пол тоже. На полу лежали какие-то необычные циновки сизысканным рисунком — позднее им объяснили, что это «ковры». Они были синие,красные, и по ним на удивление мягко и приятно было ступать. В самом же центрекомнаты находился небольшой квадратный бассейн, выложенный розовым и голубыммрамором, в нем плавало несколько золотых и серебряных рыбок. В центре бассейнавыбрасывал в воздух кристальные струи небольшой фонтанчик, прозрачные каплисверкали в воздухе, словно самоцветы. Были в комнате и стулья, и еще какие-тостранные предметы (позднее Мустафа сказал Оме, что это кушетки для отдыха), иеще столики и высокие стоячие светильники, в которых по вечерам обычно горелоблагоуханное масло. Другая дверь комнаты выходила в маленький садик, обнесенныйстеной.