Бык из машины - Генри Лайон Олди

– Частный заказ? Решил человек подработать на стороне…

– Твой отец сказал, что он не в курсе.

– Частный заказ, точно говорю.

– Чей? На заказчика – никаких указаний. И еще: программное обеспечение для этой машинерии…

– Что не так?

– Архив зашифрован. Наши спецы зубы об него обломали. Софос до сих пор ломится…

– Конкуренты? Промышленный шпионаж? Вот Талос и зашифровал. Какое отношение всё это имеет к делу? К гибели Талоса? Это же был несчастный случай!

– Может, и случай. Может, и несчастный.

– Послушай… – Икар сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Иначе он боялся наговорить упрямому ослу лишнего. – На крыше они были вдвоём: Талос и мой отец. Так?

– Так.

– Третий исключается?

– Допустим.

– Мотивов для убийства племянника у моего отца нет. Ни личных, ни финансовых. Так?

Вместо ответа Паламед поджал губы.

– И что, мой отец убил Талоса из-за сраных чертежей?! Левый заказ на тренажёр не поделили?! Сколько этот заказ мог стоить?! «Pegas Aero» на подъёме, куча контрактов, и каждый в десять, в сто раз дороже любого тренажёра! Так зачем? Ну сам подумай!

– Думал. Сто раз уже думал. У тебя есть идеи?

– Кроме чертежей и софта тебя ещё что-то смущает? Нет? Тогда закрывай дело в виду отсутствия состава преступления – или в суд передавай, если хочешь перестраховаться! И бегом на пенсию с чистой совестью! Вот тебе моя идея, первая и последняя! Всё, мне пора…

* * *

Проводив Икара взглядом, Паламед взялся за планшет. Перелистал файлы дела: показания Дедала, отчёт инспектора Синида, описание места происшествия, перечень и фотографии улик, заключение судмедэксперта… Чертежи тренажёра. Последним в папке шел текстовый файл, который инспектор не стал показывать Икару: SMS-переписка Талоса и Дедала за два дня до гибели младшего партнера. Переписка была стёрта с вайферов, но на сервере сообщения сохранились – используя полицейские полномочия, получить к ним доступ не составило особого труда. В двух десятках кратких сообщений не содержалось ничего, что имело бы смысл предъявлять в суде. Прямых указаний на то, что речь идёт о чертежах и софте для загадочного тренажёра, тоже не было. Пару раз упоминался некий «заказчик», но он вполне мог оказаться клиентом «Pegas Aero»…

Паламед вздохнул.

Дедал Эвпаламид утверждал, что не знал о стороннем проекте младшего партнёра. Вероятно, он лгал. Часть реплик Дедала можно было счесть косвенными угрозами в адрес Талоса. Всего этого категорически не хватало, чтобы обвинить Дедала Эвпаламида в предумышленном убийстве племянника.

– Кер-ки-он! Кер-ки-он!

Таких криков «Элевсин» не слышал давно. Вернее, «Элевсин» не слышал их никогда. В те славные дни, когда великий Керкион Бранхид царил на арене, наводя ужас на соперников, клуб носил название «Гекатонхейры», а когда Керкион переименовал «Гекатонхейров» в «Элевсин», карьера борца завершилась, уступив место карьере делового человека.

– Кер-ки-о-о-о-н!

– Да! – ликовал комментатор. – Да-а-а!!!

Бархатный голос его гремел из всех динамиков. Под голос ушлый звукооператор подстелил соломки: «Марш олимпиоников» без слов, чистый инструментал. Помпезный марш усиливал торжественность момента, но, смикшированный наилучшим образом, не заглушал речь.

– Да! Мы помним триумфы нашего кумира на спортивных аренах! Двукратный чемпион мира по вольной борьбе! Серебряная медаль XXI Истмийских игр! Золотая медаль XXXIV Немейских игр! Сокрушительный разгром соперников на мемориале Тифона и кубке Милона Кротонского! И наконец, благородное золото XXVIII и XXIX Олимпиад!

– Юбилей? – спросил Пирифой.

Тезей наморщил лоб, вспоминая:

– Вроде, нет. День рождения – зимой, пятого анфестириона. И возраст не подходит.

– Почему? Он же старый!

– Сам ты старый… Дата некруглая: пятьдесят восемь.

Они стояли в клетке, напротив выхода для бойцов. Тезей и Пирифой в центре, волей распорядителя. Чемпион и новичок – распорядитель углядел в этом некий символ, соответствующий моменту. По левую руку от Пирифоя топтался бородатый Антиф, справа от Тезея зевал Иобет, весь в татуировках. Ставя их здесь, распорядитель принял во внимание не символику, но здравый смысл: Иобет на днях проиграл Пирифою, а зная острый язык последнего, бойцы могли сцепиться в любой момент. Убрать Иобета на край строя было бы оскорблением, а так распорядитель в случае конфликта рассчитывал на Тезея, о чем сказал Тезею прямо, без обиняков. Антиф, вне сомнений, тоже получил задание присматривать за вспыльчивым новичком.

Дальше, изгибая строй дугой, скучали остальные бойцы клуба.

– Перейдя из любительского спорта в профессиональные «бои без правил», – комментатор разливался соловьем, – благодаря сочетанию огромного опыта в борьбе, невероятных физических данных, а также удивительному прогрессу в стойке наш великолепный Керкион одерживал одну впечатляющую победу за другой…

– Кер-ки-он! Кер-ки-он!

– Оставил арену? – нервничал Пирифой. – Насовсем?!

Ему страсть как хотелось первым, без подсказки комментатора, найти причину сегодняшнего празднества. Это было в крови Пирифоя: желание стать первым.

– Нет, – отрезал Тезей. – Помолчи, а?

Новая клетка, отметил он. Утром с помоста сняли старую, десять метров без четверти, и поставили эту, семиметровую. Не считая габаритов, клетки были одного типа – каркас с болтовыми соединениями, обернутыми резиновой «ветошью» для предотвращения травм, сетка с виниловым покрытием. Новую клетку ставили в особых случаях, когда требовалась дополнительная реклама. Помимо демонстративной брутальности – детища лучших дизайнеров, в ней имелось двадцать шесть рабочих мест для размещения логотипов: настил, юбки подиума, верхние и боковые защитные подушки. И все места украшала надпись, синим по белому: «Элевсин».

Что мы рекламируем сегодня, подумал Тезей? Что? Или вернее будет спросить: кого?!

– Сегодняшний день особенный, – смилостивился комментатор. – Именно в этот день, четверть века тому, Керкион Бранхид ушел из любителей в профессионалы. В этот день он принял решение, которое превратило кумира в кумира, олимпийского чемпиона в грозного льва, хозяина клеток…

На взгляд Тезея, комплимент вышел сомнительным.

– Встречайте: Керкион!

– Кер-ки-о-о-о-оннн!

Тезей посмотрел на лестницу для бойцов. Нет, по ней никто не поднимался в клетку. Из зала тоже ни одна живая душа не шла к помосту. Тем не менее, зал надрывался, из сотен глоток несся приветственный клич, и Тезей заподозрил, что переутомился. Да, кивнул он. Надо больше спать. Не заметить такую тушу, как Керкион, невозможно, а раз ее видят все, кроме меня…