Зона обетованная - Александр Федорович Косенков

испытание местными погодными условиями. Сыростью в палатке почти не пахло, и мне показалось вполне уютным ее полутемное пространство, особенно в сравнении с диковатыми нежилыми просторами якобы аномальных окрестностей. Пока, честно говоря, ничего аномального я вокруг не ощущал.

Когда глаза обвыкли в полутьме, я вдруг разглядел в изголовье нар какое-то тусклое цветное пятно. Показалось – аккуратно сложенная старая рубашка. Я подошел ближе. Правильно показалось. Старая выцветшая ковбойка. Размер явно не на Арсения. На подростка. Или на женщину. А поскольку детей здесь категорически быть не могло, женщин, кроме таинственной Ольги, здесь тоже наверняка не бывало, значит, это ее ковбойка. Даже намека ни на какие другие вещи в этом скудном жилище не было – то ли следователи, то ли иная какая шатия-братия подмела все подчистую. Оставалось только гадать, почему осталась нетронутой улика, свидетельствующая о том, что женщина здесь все-таки была и ее непонятное исчезновение не было выдумкой. Вот только никак не тянула слегка полинявшая ковбойка на двухгодичное пребывание в нежилом пространстве недостроенного жилья. Я осторожно взял ее в руки. Не слежалась, не отсырела, не покрылась пятнами плесени, что непременно должно было случиться за это немалое время. Мне даже показалось, что ее надевали совсем недавно, неделю-другую назад, не больше. Сам не знаю, почему именно этот срок пришел мне в голову, но от этого бездоказательного в общем-то прикида виски укололо пульсирующей болью, которая с некоторых пор стала беспокоить меня в минуты сильного волнения. Случилось такое после того, как меня и моего приятеля спелеолога завалило в одном из многочисленных ответвлений почти неисследованной пещеры в верховьях Енисея. Пришлось почти трое суток в кромешной тьме выкапываться на свет Божий.

Меня вдруг неодолимо потянуло на свежий воздух, и, не выпуская из рук рубашку, я попятился к выходу, споткнулся о загремевшую печную трубу, выскочил наружу и неожиданно услышал за спиной в палатке какой-то не очень понятный звук, похожий на недовольное рычание растревоженного моим появлением и шумом зверя. Поскольку палатка была явно пуста, я решил, что мне показалось. Но на всякий случай осторожно обошел ее по кругу. Не было никакого зверя и никаких следов. Уверовав, что рычание мне показалось, я снова стал разглядывать оказавшуюся в моих руках ковбойку. Встряхнул несколько раз и даже поднес к носу, принюхиваясь. Очевидно, только мое разыгравшееся воображение воодушевило меня уловить едва различимый запах. Это был запах женщины. Красивой женщины. Примерно такой, какой была исчезнувшая Ирина. Или, судя по рассказам, очень похожая на нее Ольга.

«Не сходи с ума!» – оборвал я себя на полумысли о том, что вдруг это действительно могла быть одна из них, и что именно сейчас я прикоснулся к тайне…

«Никаких тайн, никаких аномальностей! Все просто и совсем не интересно. Рубашка лежит здесь черт знает сколько времени, и черт знает сколько может оказаться причин для ее появления».

И в это время в той стороне, где на островке робинзонил покинутый мною Рыжий, раздался выстрел. Секунды три спустя – другой. У меня снова закололо в висках, и я чуть ли не кубарем скатился по крутой скользкой тропе к вытащенной на косу лодке.

Выгребать на большой резиновой лодке против течения было бессмысленно. Взвалив лодку на себя, я волоком потащил ее по узкой полоске берега вверх по течению, к островку, на котором по какой-то причине запаниковал Рыжий. За невеликим мысом увала, упершимся в воду, показалась наконец оконечность островка. Но от скалистого мыса мне туда не выгрести. Обойти на лодке против отбойного течения тоже вряд ли. Сплавляясь к косе, крепко раздосадованный забастовкой своего помощника, я как-то упустил это из виду и теперь стоял в нерешительности – то ли тащить лодку на скалу и перевалить мыс, то ли сунуться все-таки в воду? Интересно, какая там глубина? Если по пояс, то можно рискнуть… Я еще раз посмотрел на островок и увидел наконец бегущего по направлению ко мне Рыжего. В одной руке он держал ружье, а другой показывал на противоположный берег и что-то кричал. Противоположный берег, в отличие от крутого «нашего», был низкий и песчаный, густо поросший ивняком. Протащить по нему волоком лодку вверх, за островок, пара пустяков. Решение напрашивалось само собой. Кажется, и Рыжий, размахивая руками, подсказывал тот же самый вариант. Я шагнул в лодку и что было сил стал грести к противоположному берегу. Не так уж сильно меня снесло. Через полчаса я был уже на островке и с угрожающим видом направился к Рыжему, который к тому времени снова оседлал ящик с продуктами. Не говоря ни слова, я забрал у него ружье и постарался поймать взгляд его беспокойно избегавших меня глаз. Наконец он не выдержал и, виновато кашлянув, пробормотал:

– Одному не страшно, а вдвоем веселей.

– Ладно, давай повеселимся. Рассказывай, кто тебя в этот раз за храпок уцепил?

– Так это… Полностью осознал свое парнокопытное неправильное поведение. Верно бывалый народ говорит: «Кто в тайге не бывал, тот Бога не знает». А в здешней заманухе вовсе каждый ноготок с локоток.

– Кончай про народ, про себя давай. Зачем стрелял? Какой локоток на этот раз показался?

– Я, Алексей Юрич, это дело так осознал. Полный крутяк получается, если хорошенько подумать. Лично с моей стороны теперь только полное с вашими указаниями согласие.

– Конкретно, о чем базар, как твои друзья любят выражаться?

– Конкретно? Конкретно я тут курятник на окружающие окрестности растопырил, когда в полном одиночестве остался. Тишина вокруг наступила, можно сказать, всемирная. И появилось у меня осознание, что на тыщу километров, кроме нас, ни живой души. Хотя, наверное, это категорически неправильный вывод.

– То есть?

– Бывалый народ предупреждал: «Места здесь, как на велосипеде по минному полю кувыркаться». Жутко мне по этому поводу стало. Всех святых со страху вспомнил, каких и знать не знал. А тут еще вас не видать, не слыхать продолжительное время. Вдруг случилось чего? Тогда мне только доски для ящика пилить останется.

– Какого ящика?

– Так это… Для последнего путешествия. Домовина по-нашему. Если по-честному, предчувствия у меня сейчас самые похабные. Задницей чую – балан на хвосте.

– Что за балан?

– Наблюдение за нами ведется. Мы в данный момент, как вошь на барабане – прыгай, не прыгай, все равно все видать.

– Кому видать?

– И узнаешь кому, так все равно деваться некуда.

– Я смотрю, здорово тебя сегодняшняя ночка зацепила. До полной неадекватности. Будешь теперь от каждого куста шарахаться. Как мне с тобой дальше проживать прикажешь? Дам, пожалуй, сейчас радиограмму, чтобы вертолет развернули