Кентавр VS Сатир - Андрей Дитцель

Фрау Герман я до сих пор навещаю. А вот Феликс F. Амзель потерялся — так же неожиданно, как возник. Материализация, как можно догадаться, произошла в «Кире». В клубе ко мне подошёл длинноволосый и небритый мужчина в пляжных тапочках из соломки на босу ногу.

«У тебя футболка белая», — обратился он ко мне. «Что ты имеешь в виду?» — не понял я. «Что на ней нет никакого рисунка, просто белая, ты здесь один такой — чистый».

Я попросил у бармена что-нибудь пишущее: «Если хочешь — нарисуй или напиши что-нибудь!»

Он обошёл меня по кругу — насколько позволяла заполненность помещения — и написал что-то на спине. Я поежился от щекотки и перекрутил майку так, чтобы рассмотреть текст. Текст был таким: «HELLO — sagt Felix der Glückliche» — от Феликса Счастливого.

Тогда и я представился. Только у меня уже был один друг Феликс-Филя и ещё один Феликс-коллега, и я стал называть нового знакомого по фамилии — Амзелем. Она ему досталась очень точная, Амзель — это чёрный дрозд.

Eins, zwei, drei, vier, fünf, sechs, acht…

Nach dem Tag kommt frische Nacht.

Wer versteckt sich im Gebüsch?

Das ist Amsel, schwarzer Bursch!..

Десять, девять, восемь, пять…

Птицам тоже надо спать.

Чей в траве мелькает хвост?

Это Амзель, чёрный дрозд.

Мы вышли из душного — никаких запретов курения ещё не было в помине — помещения на улицу. «Упс, кто-то поставил свой велосипед так, что мне сейчас не вывести со стоянки свой». — «Это я не нашёл другого места, — сказал Амзель, — но, честное слово, не знал, кому помешаю». — «Так поедем вместе?» — предложил я.

Амзель отучился на чём-то вроде социологии или социальной педагогики, но по жизни был фотографом (для души) и велокурьером (чтобы немного зарабатывать). Его способ перемещения в городском пространстве сразу покорил меня — все светофоры последовательно игнорировались, для сокращения пути использовались тёмные парковые дорожки и территории строек. Ничего по части освещения на велосипеде при этом не было. Пока мы гнали, я сконцентрировался на самой езде — и шею свернуть не хотелось, и файглингом, трусом, я прослыть не мог — и не понял, как мы оказались на нижней набережной канала Кайзера Фридриха, среди местных просто «Кайфу», — то есть я часто бывал на верхней, с деревьями и клумбами, но дорожку у воды видел впервые.

Над каналом нависала ежевика, в воде плескалась рыба. Мы нарвали ягод и перепачкались — темно всё-таки было, — футболка окончательно потеряла невинность. Я сказал, что тоже покажу Амзелю любимое место.

В моём доме не закрывался чердак. По приставной лестнице можно было с некоторым риском выбраться на крышу, которая соединялась с другими аймсбюттельскими домами. Кое-где по брандмауэрам на высоту пятых-шестых этажей забирался плющ. На востоке, за телебашней и философской башней университета, начинало светать. Мы стояли над городом, держась за руки, а потом спустились вниз и любили друг друга в моей комнате.

— Представляешь, на Хольстене меня хотел остановить полицейский («Что, из-за светофора?») Я сделал вид, что не заметил и поехал дальше. Тогда он погнался за мной на машине.

— Тебе впарили штраф?

— Nee, я ушёл. Свернул на Альзинкплатц в боковую — и через дворы. Только восьмёрку на колесо поставил, когда прыгал на тротуар.

— Снимай рубашку, ты вымок.

— Я знаю. Я гнал со всех сил. Там ещё и дождь начинается.

Мы пьём дешевое красное из тетрапака и валяемся в постели. В Гамбурге гроза, ливень. Амзель тащит меня на балкон, усаживает на перила перед собой, обнимает, держит в руках, держит на руках, входит в меня. На улице то и дело становится светло от молний. По нам текут дождь и пот. Перед оргазмом я чуть не лечу вниз.

Утром Амзель выбежал за круассанами в kleine Konditorei на углу дома. И вернулся почти со слезами на глазах: «У меня велосипед ночью увели…»

Амзель без велосипеда — как птица без крыльев, как человек без детства. Бывают же сволочи, подумал я… А на таких велосипедах нужно ставить специальные знаки — принадлежит хорошему человеку. «Он у тебя был на замке?» — «Да, только я торопился, поставил лишь на раму и заднее, не пристегнул к столбику…»

Поиски не дали результата. Велик был старый, никак не застрахованный. «Ну что же, новый куплю», — вздохнул Амзель.

«Фрау Герман, у нас тут часто велосипеды крадут?» — позвонил я соседке. «Неет, это где-нибудь в Санкт-Паули, а у нас хороший район, — отвергает саму возможность фрау Герман. — Да и я сама присматриваю из окна». Стоянка — несколько металлических перекладин — действительно находилась прямо под её кухней.

Вечером я приехал утешить Амзеля к нему домой — он снимал комнату в WG, жилищной коммуне, практически над каналом. «Покормишь меня?» — после бессонной ночи, поисков велосипеда и рабочего дня на голых нервах у меня разгорелся нешуточный аппетит. Амзель открыл холодильник, общий с соседкой, которая в отъезде. «Сейчас посмотрю, что у меня есть!»

В холодильнике есть молоко, две плитки горького шоколада и тарелка клубники. Мясо и рыбу Амзель не ест, да и вообще его мало занимает пища. Только кофе много пьёт. «Ты такой прожорливый, — погладил он меня после того, как я опустошил запасы. — Видел уже мой новый? Вернее, он немного подержанный, по объявлению, но мне нравится. Есть в нем что-то стремительное». В комнате, в которую и помещаются-то всего матрац с книжной полкой, к стене прислонён велик со снятыми колесами. На полу лежат инструменты.

Амзель меняет камеру на переднем колесе, мы выезжаем кататься в порт, спускаемся на Эльбштранд, сидим в кафе у воды. Чтобы ночевать у Амзеля, мне нужно захватить дома пару вещей. Да и дождь опять начинается, стоит утеплиться. На пять-десять минут я по привычке оставляю свой велосипед под окном фрау Герман без замка. Выхожу на улицу с натянутым на лоб капюшоном дождевика. Шайссе. Где велосипед? Кто у нас повадился воровать? Должно быть, кто-то, живущий рядом — надо ведь было уследить. И конечно, какой я сам растяпа, после вчерашнего…

«Надеяться на полицию не будем, — сказал Амзель, — разберёмся сами». И мы придумали план.

На следующий вечер Амзель оставил под окном фрау Герман свой новый велосипед, зашёл ко мне домой, включил громкую музыку, покинул квартиру, спустившись с балкона и спрятался на углу улицы. Если бы кто-то из соседей отслеживал велотрафик, то наверняка бы остался уверен, что и я, и мой гость дома. Я же сидел на скамеечке в кустах через дорогу от Амзеля.

Прошло несколько часов. Я нервничал и скучал. Пытался играть в арканоид на мобильнике, но ничего не получалось. Погода стояла хорошая. «Давай просто гулять», — позвал я Амзеля. «Ну, мы ещё завтра повторим», — с облегчением сказал он. Никто в этот вечер так и не клюнул на оставленный без присмотра велосипед.

Играть в шпионов под моросящим дождиком, ещё и вечером в пятницу, когда столько приглашений посидеть у друзей или совершить что-нибудь клубное, совсем не хотелось. Но и велосипеды требовали мщения. Мы заняли те же наблюдательные пункты.