Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака - Марина Ларина

В сумке у Насти лежало запасное белье, об этом она позаботилась, но ничего чистого из верхней одежды не было. Так не хотелось снова лезть в поганый свитер коллекционера. Попросить что-нибудь из одежды у Василия она не могла, поскольку тот тут же поинтересовался бы, чем же набит ее тяжелый рюкзак.

«По крайней мере, я сейчас на свободе и в другой стране, пусть еще и слишком близко от дома. Уже немало. Спасибо дальнобойщику», — думала Настя, натягивая новые колготки. Девушка обулась и направилась к машине. Василий тем временем уже приготовил завтрак и накрыл на стол, расстелив прямо на берегу скатерть.

— Прямо пикник на пляже, — сказала Прокофьева, зябко ежась. — Вот, — протянула она сверток водителю, — спасибо за полотенце и мыло.

— Не за что. Что, замерзла? Я же говорил, — сказал Вася.

— Ничего, выживу. А как моржи в прорубях купаются? Там холодней в сто раз, — ответила Настя.

— Присаживайся, есть будем…

— Я в Курессааре живу, — сказал Настин новый знакомый, когда они выпили по чашке крепкого кофе и съели по бутерброду с сыром. — Это административный центр острова Сааремаа. А на озере в лесу у меня есть дача. Может, слышала про круглое озеро Каали, жемчужину острова? Там когда-то упал огромный метеорит, после чего и образовалось это озеро.

— Нет, не слышала. Но с удовольствием бы посмотрела.

— Тогда поехали ко мне в гости. Тебе налить еще кофе?

— Нет, я сыта. Можно ехать.

Они поднялись в кабину грузовика и поехали дальше. Настя пыталась вспомнить хоть что-нибудь, связанное с историей Эстонии. В голове всплывала какая-то информация о немецких крестоносцах, присвоивших эти земли, о торговом союзе Ганзе и о городе Тарту, который раньше назывался Юрьевом и неизменно ассоциировался у Насти с Юрьевым днем, когда русским крестьянам в период крепостного права было позволено покидать имения помещика. Ей нравилась эта северная природа с кривыми, одиноко стоящими березами вдоль дороги и скудной растительностью.

— Возможно, и для меня настал Юрьев день, — подумала Настя, рассматривая в окно «скании» незнакомые пейзажи. Ее смущала чужая одежда, и она все-таки попросила дальнобойщика съехать с трассы, чтобы зайти в какой-нибудь магазин, объяснив это тем, что ей срочно понадобилось кое-что из гигиенических средств.

— Прокладки «always» сухие и надежные? — пошутил дальнобойщик, цитирую слоган из рекламы.

— Типа того, — подтвердила схитрившая Настя.

Из магазина она вернулась с двумя пакетами, набитыми одеждой и косметикой. И, ничего не объясняя, поднялась на второй ярус машины. Ей пришлось изрядно потрудиться над своим лицом, чтобы придать ему хоть сколь-нибудь благопристойный вид. Переодевшись в скромный, но практичный шерстяной брючный костюм с неяркой блузкой, со вздохом облегчения положила свитер в освободившийся пакет, чтобы выбросить его при первой же возможности.

Увидев столь разительно преображенную попутчицу, Василий с одобрением кивнул головой.

— Может, расскажешь, наконец, что с тобой стряслось? — спросил он. — Что у тебя, царевна-лягушка, с лицом? Что прячешь?

— Ух, правду сказать или соврать? — подхватила его тон Настя.

— Как хочешь, можешь соврать, если сумеешь, а можешь и правду сказать.

— Хорошо, а ты поймешь, где правда, где неправда?

— Не знаю. Попробую.

— О’кей. Перед тем, как сесть в твою машину я ехала в другой. Водитель ее оказался сволочью, пришлось выпрыгнуть на ходу. Расквасила себе все лицо, к тому же потеряла документы. Ну не хотелось мне с ним… как бы это сказать…

— Ну, ясно, — кивнул дальнобойщик.

— И быть изнасилованной мне тоже не хотелось. Я ведь чего хочу — прокатиться по Европе, может быть пустить где-нибудь корни, поскольку в Москве у меня тоже все разрушилось. Я бросила работу, из принципа не желая писать чернуху, и поссорилась с начальством. И там меня сейчас ничего не держит.

— А как же семья? Родители у тебя есть?

— Есть, но не в Москве. Я из провинции. Окончила журфак… ну и так далее. Мне двадцать семь лет и мне нужно, как многие считают, в том числе и родители, устроить свою жизнь, а я не хочу устраивать жизнь, я хочу просто жить. — Ну, как? — посмотрела она на Василия.

— Похоже, — вновь кивнул он, — что не врешь. Без документов тебе трудно придется. Нужно что-то придумать, если не хочешь возвращаться домой. И все же мне кажется, что это не все, о чем-то ты не договариваешь. Хотя, возможно, я ошибаюсь.

— Не ошибаешься, была там еще одна история, о которой я пока не хотела бы вспоминать. И спасибо тебе: ты знаешь за что. Хотя… обычно если я кого-то начинаю благодарить, то тут же все портится, а мне бы этого тоже не хотелось. Если хочешь избавиться от меня, мы можем расстаться прямо сейчас. Я просто выйду и поеду дальше на другой машине.

— В поисках нового дома? М-да… — подхватил Василий.

— Может быть, дома, а может быть, чего-то еще или кого-то еще. Может, ответа, как жить дальше, — посмотрела на него Настя.

— Ясно… Я не хочу, чтобы ты ушла сейчас. Мое предложение заехать в гости в силе. Я обещаю, что не буду тебя насиловать и вытягивать из тебя клещами то, что тебе не хочется вспоминать. Если будет желание, сама расскажешь, — сказал Василий. — Можешь побыть у меня, пока не надоест. А что касается документов, я подумаю, что тут можно сделать.

На следующей автозаправке Василий зашел в магазин и купил Насте целую гору маленьких пачек мультивитаминного сока.

— Витамины полезны при ушибах, — наставительно сказал он, и всю дальнейшую дорогу Настя пила соки из трубочки. Где-то во второй половине дня они были уже на пароме, который отправлялся на Сааремаа.

Остров показался Насте таким же одиноким и неприкаянным, как она сама. И эта аналогия ей понравилась.

— А можно сразу на твою дачу поедем, на то метеоритное озеро? — спросила Прокофьева дальнобойщика.

— Давай, — согласился тот.

Не доехав несколько километров до Курессааре, они свернули в сторону озера Каали. Дачный дом, можно сказать хутор, стоял недалеко от него. И Насте снова предложили сходить в баню, теперь уже эстонскую курную.

— Дежа-вю, — подумала Прокофьева, разбираясь в банных премудростях. — Все повторяется, только теперь не под Репино, а в Эстонии. Вот что называется бег по кругу. А я как белка в этом колесе.

Василию было около сорока пяти лет. В свое время он действительно учился в Московском институте дружбы народов имени Патриса Лумумбы. И действительно окончил восточный факультет и одно время работал в Иране. Так сложилась судьба, что жена от него ушла. Но иногда к нему наведывалась, в том числе и на дачу. Квартиру Вася разменял и жил отдельно от бывшей супруги, а дача была общая. Но сейчас там никого не было. Бывшая жена жила на материке в Пярну со своим новым мужчиной.