Собачья работа - Лев Пучков

В первую ночь наблюдения, как только курьер скрылся в боксе, у Ли возникло желание решить проблему одним махом: подкрасться к запасным воротам, перебить охрану и посмотреть – а что же там такое? Однако Ли привыкла тщательно готовить каждую акцию, а эта акция – коль скоро все получится – будет последним грязным делом в ее жизни. Она не заслуживает легкомысленного отношения: нужно продумать все на пару десятков ходов вперед и застраховаться от возможных ошибок.

– Недолго вам осталось мучиться, мальчики, – пробормотала Ли, закуривая очередную сигарету и наполняя стаканчик кофе. – Скоро все это кончится – гарантирую. Тогда и отдохнем – кто где…

Это восклицание не относилось к здоровенным охранникам, скучавшим за высоким забором комбината в застекленной сторожке. Имелись в виду Толхаев, Рудин и, как это может показаться странным на первый взгляд, любовник и работодатель Ли – Март.

Рудин – решенное дело, универсальный козел отпущения, за которым вскоре – если все получится – будут охотиться сразу две враждующие группировки и, вполне возможно. Март. Директор собачьей школы имеет суровую подготовку, он не упадет сразу лапками кверху – охота обещает быть длительной и кровопролитной, что вполне на руку Ли, которой потребуется определенный срок для завершения мероприятия.

Март… Ну Март после этой заварухи, если следовать логике, будет искать Ли и проводить расследование обстоятельств инцидента, которое потребует его присутствия в регионе. И, вполне возможно, не только его – как бы вместе с ним сюда не приперлись с десяток лучших боевиков «Абордажа»!

Последний – Толхаев. Этот парниша – самое скользкое и опасное звено в цепочке, которую Ли тянет со дна бездны. Оно может в любой момент лопнуть. Толхаев единственный, кто знает об истинной роли Ли в последних событиях. По идее его нужно немедленно убирать – пока под пьяную руку не сболтнул где чего лишнего, да не позвонил Марту, чтобы поведать о внеплановых приключениях Ли. Единственная причина, по которой он пока этого не сделал: наверняка догадывается, как отреагирует Март на сообщение о том, что его исполнитель «засвечен». Разумеется, с клиентами нужно обращаться бережно, но это до поры до времени. До тех пор, пока клиент не превращается в нежелательного свидетеля. Тогда он перестает быт другом и становится смертельно опасным… В общем, судьба Толхаева предрешена. Единственно, почему Ли до сих пор не «рассчитала» этого холеного барчука: она собиралась использовать его для одного небольшого дела, маленького такого дельца, штришка, который еще не завершает всю картину, но, будучи нанесен на холст, уже не позволяет называть вроде бы хаотичный набор шлепков кисти просто мазней – поскольку отчетливо определяет, каковы будут контуры законченного творения…

В воскресенье в половине девятого утра на террасе усадьбы Николая Алексеевича Пручаева сидели мрачные члены Первого альянса. Мрачные потому, что лидер сообщества господин Пручаев вызвал их в столь ранний час да еще сообщил при этом, что предстоит решить одну серьезную проблему. Андрей Александрович Кошель – тот самый, который Вор и крупнейший преступный авторитет Белогорской области, строил свой распорядок таким образом, что ложиться ему приходилось к утру, а вставать с полуденным боем в местном кремле. А Иван Владимирович Логвиненко – генеральный директор Белогорского отделения РАО «Газпром» – тот вообще ничего и никогда не строил, поскольку в последнее время привык жить в холе и неге: обстоятельства тому вполне благорасполагали. Сейчас они оба сонно зевали и потирали помятые лица. Кошель вертел в толстых пальцах с перстнями первую за день сигарету и намеревался закурить, а Логвиненко с отвращением поглядывал на чашку с дымящимся кофе и придумывал, чего бы ему сказать такого едкого, чтобы уязвить банкира, вздумавшего беспокоить почтенных людей в столь ранний час, и вместе с тем не обидеть. Нельзя обижать лидера – он хоть и добрый на вид, но злопамятный, припомнит потом в самый неподходящий час и заплатит сторицей.

– Недовольны, вижу, – негромко заметил Николай Алексеевич, помешивая ароматный мокко и, как всегда витиевато, продолжил:

– Злобу лютую читаю в ваших взглядах… А кто из вас реальную помощь оказал в этом деле? Кто пришел и сказал: давай подключусь, попашу немного… А?

Соратники переглянулись и пожали плечами – сразу после убийства Стадогонова лидер альянса взвалил неофициальное расследование на свои плечи и на предложения о помощи отрубил: не мешайте, мол, занимайтесь своими делами. В маразм впал дядя Коля – не иначе, или ранняя побудка вызвала несанкционированный приток желчи…

– Молчите, – с каким-то странным удовлетворением констатировал Пручаев. – А ведь по идее с меня должны были начать. Что-то они не с того конца взялись… Что бы вы без меня делали, а?

– Слышь, Алексеич, мы знаем, что ты самый умный, – хрипло пробормотал Кошель, катая сигарету по столу. – И знаем, что без тебя нам было бы тяжко. Доволен? Давай к делу – вижу, расколол ты эту залипуху. Че томишь-то, дело говори!

Пручаев многозначительно крякнул и уставился на толстые пальцы Вора, нервно разминающие сигарету. Сейчас, совершенно не задумываясь, глава альянса выдал фразу, которая являлась ключом к подспудному чувству незавершенности и подавленной тревоги, беспокоившему его с момента убийства Стадогонова. Работал профессионал, акция был обставлена просто блестяще… Почему Стадогонов? Начинать нужно было с него, Пручаева! Именно он является главным действующим лицом в противостоянии между Первым и Вторым альянсами, именно ему, если рассуждать логически, суждено было открыть кровавый счет в этой необъявленной войне…

Благодаря изворотливости коммерческого директора «Белогорпротекта» обнаруженный на месте преступления ствол изъяли до прибытия оперативной группы. Криминалисты, за хорошие деньги взявшиеся втихаря «отработать» карабин, выдали неутешительное заключение: ни одного отпечатка не найдено, номера запилены так тщательно, что обнаружить остаточные следы невозможно. В принципе этого следовало ожидать – в наше время даже самый отчаянный «отморозок», отправляясь на «дело», не ленится натянуть резиновые перчатки и потрудиться напильником, а тут работал профессионал. Принадлежность оружия удалось прояснить лишь вчера вечером – и то можно с уверенностью сказать, что помог случай. Люди Пручаева, посетившие все оружейные магазины области, ничего интересного не узнали, посланные в столицу пятеро гонцов пока молчали. Но вчера около полуночи телефон Николая Алексеевича загадочно затрезвонил. Хрипловатый женский голос сообщил, что, дескать, это продавец московского магазина «Диана». Заходил тут ваш человек, оставил визитку, просил побеспокоить в случае чего… Так вот – партию карабинов «ИЖ» числом четыре в нашем магазине, как выяснилось, около двух лет назад приобретал… господин Толхаев…

Это был удар: Николай Алексеевич даже дар речи утратил на пару минут – сидел с телефоном в руке и рот разевал. В принципе он не давал никаких визиток гонцам, поскольку не имел привычки раздавать кому попало свои координаты, но на эту маленькую неувязочку внимания не обратил – не в том был состоянии. Придя в себя, он поблагодарил даму и тут же набрал номер работавшего на него криминалиста. И поинтересовался: а не проходил ли кто в ближайшую пятилетку из окружения милейшего Григория Васильевича у них по уголовщине? Эксперт молчал минут пять – видимо, рылся в своих неофициальных источниках, затем выдал: ага, проходили. Некто Рудин, директор Школы консервативной дрессуры, и еще двое с ним. Замочили – как пить дать! – пятерых «отморозков» и одного ранили. Но от всего отперлись: оружия не нашли, оставшийся в живых «отморозок» на вторые сутки после происшествия неожиданно изменил показания, сказав, что оговорил от волнения честных граждан и вообще… В общем, выпустили Рудина со товарищи. Но в том, что они замочили, – никто не сомневается. И спасибо им за это – земной поклон, так сказать…