Обязан выжить - Николай Дмитриев

Увидев такую красу, солдаты просто пооткрывали рты, и даже Митрич смог только многозначительно хекнуть. Виктор и сам какое-то время удивленно смот рел на Элю. Потом спохватился и, кинув на ходу: «Подожди, я только гимнастерку…» — помчался в комнату.

— Хорошо, догоняй, — бросила ему вслед Эля, улыбнулась солдатам, и когда ее каблучки уже четко постукивали где-то по коридору, Митрич в восторге покрутил головой:

— Ни, хлопцы, шоб я так жив, але буты нашему инженеру тут хозяином!

Виктор догнал Элю почти на выходе из переулка. Девушка посмотрела на него, убедилась, что вместо старой выгоревшей хлопчатобумажной гимнастерки он натянул новую, шерстяную, со всеми наградами, и победительно усмехнулась.

Чтобы лейтенант мог отдавать честь, пошла от него слева, а позже, когда они вышли на людную улицу, сама взяла его под руку.

Виктор воспринял все это как само собой разумеющееся, и дальше они так и шли вместе, и редко кто из прохожих не оглядывался, увидев на тротуаре такую яркую пару. Только возле ателье, которое было в трех или четырех кварталах от их дома, Виктор замедлил шаг и кивнул на витрину, украшенную целым веером парадных фото:

— Слушай, давай зайдем…

— Сюда?.. — Эля сделала вид, что колеблется. — Я же опаздываю…

— А, велика важность! — махнул рукой Виктор и решительно открыл дверь, звякнувшую подвесным звоночком.

На его мелодичный звук откуда-то из синих бархатных портьер возник сам пан фотограф и, разглядев посетителей, расцвел в улыбке.

— О, прошу, пан поручник! Прошу! Пани, позвольте… — он быстренько откинул одну из портьер и спросил: — Какой портрет желаете? В рост? По пояс?

— В рост! — Виктор покосился на себя в зеркало. — И чтоб хороший!

— О, не извольте беспокоиться… — засуетился фотограф. — Все будет першой клясы.

Фотограф был расторопен, но он так стремился угодить клиентам, что когда аппарат наконец-то щелкнул, Эля встревоженно посмотрела на висевшие рядом с зеркалом стенные часы.

— Извини, я и вправду опаздываю…

Потом уже, перед дверью ателье, она приподнялась на цыпочки, не стыдясь прохожих, благодарно поцеловала Виктора в щеку и заспешила в свою контору, оставив слегка растерявшегося офицера на углу улиц.

Дальше Виктор шел под впечатлением от поцелуя и потому, когда кто-то осторожно потянул его за рукав, он не сразу сообразил, в чем дело. Однако, увидев рядом поляка-фактора, который возник непонятно откуда, Виктор узнал его и даже удосужился вспомнить имя.

— А, это вы, пан Тадек?

— О, пан поручник, поментаюнт… Бардзо пшиемне… — поляк зачем-то огляделся и, снизив голос, забормотал: — Я перепрошую… Я розумию, так дело не делают, но вот обстоятельства…

— Какие еще обстоятельства? — не понял Виктор. — О чем вы?

— Ну самохуд… Тот самый…

— Ах, машина! Вы что, считаете, что переплатили?

— Ни, ни! Ни в якому рази! — Пан Тадек затряс руками. — Но, извиняйте, пане поручник, милиция…

— А что милиция? — удивился Виктор. — Деньги заплачены, все законно.

— Так, так… Я розумию, но то для вас, а для мене…

Этот беспредметный разговор начал раздражать Виктора, и он резко спросил:

— Короче, что надо?

— Я розумию… — фактор сник окончательно. — Це не те, но будет лепей, якщо пан поручник заберут того «опеля» себе… Обратно…

— Машину? Обратно? А мне что отдавать? — рассмеялся Виктор. — Мы же все съели!

— Та все не тшеба… — Пан Тадек льстиво улыбнулся. — Тильки гроши… Даже не сразу! Я надеюсь, пан поручник понимают…

— Не сразу? — Виктор вспомнил про гараж во дворе и задумался. — Ладно, я выясню, как с регистрацией, и отвечу. Как вас найти?

— О, нет проблем, нет проблем!.. Я сам найду пана поручника. Скажем, послезавтра… Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Виктор и, довольно усмехаясь, зашагал дальше…

* * *

Стоя возле стола в кабинете начальника, капитан НКГБ ждал, пока начальник со всех сторон обмозгует донесение, и украдкой посматривал в окно. Ему был виден уличный перекресток с трамвайной колеей, по которой время от времени со скрежетом сворачивали за угол наполовину открытые вагончики городского трамвая. Капитан насчитал их целых четыре, прежде чем его начальник отложил бумагу и как-то двусмысленно хмыкнул:

— Ишь, молодцы какие, сфотографировались… — он снова хмыкнул, но уже с другой интонацией, и посмотрел на подчиненного. — Ну, друг ситный, что скажешь?

Капитан перестал поглядывать за окно и с готовностью отозвался:

— Подозрительные моменты есть.

— Ну, излагай…

— Первое — ремонт…

— Это еще почему? — начальническая бровь удивленно полезла вверх.

— А крышу не тронули. Чуть подлатали, и все. Нормальные люди с крыши ремонт начинают.

— Ну, так это если хороший хозяин, — возразил начальник. — А он там кто? Квартирант при девке. Ему главное — чтоб не текло. Подмазали малость — и хорош.

— Не похоже… По всему выходит, специально оставили.

— Ну и зачем? — начальник переложил на столе несколько бумажек и придирчиво посмотрел на подчиненного. — Ты в чем меня убедить хочешь?

— Я вас не убеждаю, — осторожно возразил капитан. — А думаю в рамках задания. Вы ж сами учили…

— Ну-ну, давай, хитрован, выкручивайся… — Начальник довольно усмехнулся. — Объясняй в рамках задачи…

Капитан на минутку задумался, глянул на очередной трамвай, который как раз вывернул из-за угла, и ответил:

— Ну, скажем, антенну на чердак приладят…

Начальник весело мотнул головой и рассмеялся.

— Ты, брат, ври, да не завирайся. Антенна!

— Это как посмотреть… — Веселое настроение начальника почему-то передалось и капитану. — А вдруг он ночью проводок к шарику, ну к тому, что сам летает, и вверх?

— О-о… — начальник снова хмыкнул, но, прикинув, что подчиненный думает в общем-то верно, по ощрил его: — Ладно, давай, фантазируй.

— Я в рамках задачи… — подстраховал себя капитан и высказал следующее предположение: — А если еще и девчонка радистка…

— Ага, и рация под кроватью, — начальник коротко хохотнул. — Глядишь, каждую ночь шифровки пойдут…

— Да я понимаю… — сокрушенно вздохнул капитан. — Не появлялось новых раций, я справлялся.

— Какая еще новая… — начальник оборвал смех и выругался. — Они там живут в свое удовольствие, а мы ломай головы!

— Оно, может, и так… — согласился капитан и добавил: — Сфотографировались вон… Не типично, ясное дело… А может, оттого что нетипично, и делают так? Для прикрытия.