Сладкое искушение - Кора Рейли

обнаженное тело лежало на нем. Возможно, у меня были свои проблемы с доверием, которые необходимо было решить.

Он выглядел удивленным, входя на кухню, где мы ужинали последние несколько дней. Сибилла встала с того места, где сидела, явно не зная, как себя вести. Элия тоже встал и наклонил голову, прежде чем схватить свою тарелку и направиться через черный ход, вероятно, к домику охраны. Мы с ним уладили все утром, после того как Кассио сообщил ему, что я знаю, что происходит. После этого Элия чувствовал себя неловко, явно смущенный, но я сказала ему, что он делал свою работу и что я не сержусь. В конце концов, он не мог сказать Кассио «нет».

— Почему вы не ужинаете в столовой? — спросил он.

Симона усмехнулась, увидев отца. Ее пальчики и щечки были испачканы раздавленным горошком, но Кассио, казалось, не возражал. Он подошел к ней, поцеловал в лоб и едва успел вырваться из ее грязных цепких ручек, прежде чем она успела испортить его костюм.

Даниэле никак не отреагировал, только сжал вилку с заостренным кусочком моркови в своем маленьком кулачке. Но на мгновение я уловила тоску в его глазах. Он хотел быть поближе к отцу, но что-то его останавливало. Кассио повернулся к Даниэле и поцеловал его в макушку, прежде чем подойти ко мне. Даниэле внимательно наблюдал за нами. Кассио коснулся моего плеча и слегка сжал его, прежде чем сесть напротив. Я не могла этого отрицать. Я была разочарована. Жалела, что он не поцеловал меня. Возможно, он беспокоился о том, как отреагирует Даниэле. В конце концов, его мама умерла всего шесть месяцев назад.

— Я предпочитаю ужинать в столовой, — просто ответил он.

Я ненавидела, что между нами была дистанция, когда мы были не одни.

— Я не знала, что ты вернешься к ужину.

— Я же сказал тебе, что буду, и так оно и останется. Если я не смогу вернуться к ужину, я позвоню тебе.

Сибилла поставила перед ним тарелку с жареной свининой, картофельным пюре и кленовой бальзамической брюссельской капустой, за которую можно было умереть. Он коротко кивнул ей.

— Я проверю белье, — сказала она и выскользнула из комнаты, оставив недоеденную тарелку.

— Теперь мы можем ужинать в столовой, — сказала я.

Даниэле схватил кусок свинины и бросил ее под стол. Выражение лица Кассио сменилось гневом, но я быстро покачала головой и сказала Даниэле:

— Теперь, твоя очередь.

Даниэле наколол на вилку кусок свинины и сунул его в рот, старательно пережевывая. Кассио нахмурился.

— Что происходит? — его голос звучал довольно спокойно, но я видела, что он не одобряет сложившуюся ситуацию.

— Мы с Даниэле заключили сделку. Он может кормить Лулу объедками, если съест по очереди кусочек еды.

Кассио перевел дыхание. Симона заскулила, протягивая к нему руки. Он встал, вытер ей лицо и руки мокрым кухонным полотенцем и посадил к себе на колени, прежде чем продолжить ужин. Я подавила улыбку. Это было восхитительное зрелище: Кассио, одетый в костюм-тройку, выглядящий внушительно и мощно, с крошечной Симоной на коленях в своем подсолнечном платье. Он даже не пожаловался на цветы. Даниэле снова скосил глаза на Кассио, который смотрел на Симону сверху вниз и ничего не замечал.

Я нежно погладила его по головке. Он посмотрел на меня снизу вверх, его маленькое лицо было таким печальным и беспомощным, что у меня внутри все перевернулось. Если бы только он заговорил со мной.

Чувствуя на себе взгляд Кассио, я взяла вилку и откусила кусочек свинины.

— Как прошел твой день?

До сих пор он ничего не рассказывал мне о том, что делал днем, но он не возвращался домой достаточно рано, чтобы мы могли поговорить.

— Обычно.

Возможно, мне следовало ожидать такого уклончивого ответа. В конце концов, Симона и Даниэле находились в комнате. Разговоры о его бизнесе могли бы ранить их даже больше, чем смерть матери.

— Чем занимались?

— Мы опять ходили в собачий парк, да? — сказала я Даниэле, который слегка кивнул, прежде чем бросить кусок свинины на пол. — И Элия помог мне обустроить мою комнату для рисования.

Мне не терпелось снова заняться рисованием, погрузиться в свое искусство. Взгляд Кассио скользнул по моему лицу так, что я почувствовала себя неловко. Я поправила челку, гадая, ненавидит ли он все ещё ее. Она была частью меня, всегда.

— Я подумал, что мы могли бы провести выходные в пляжном домике.

Мои глаза расширились. Я уже давно не была на пляже.

Кассио попытался поймать взгляд Даниэле. Мальчик определенно оживился, услышав о пляже.

— Что думаешь, Даниэле? Мы можем построить песочные замки, как в прошлый раз.

Даниэле слегка пожал плечами, что было уже чем-то.

После ужина мы с Кассио уложили детей спать. Кассио положил Симону в кроватку, а я помогла Даниэле переодеться. Так было проще. Даниэле не был так расстроен, и поэтому незадолго до того, как он должен был спать, это было к лучшему. Я накрыла его одеялом, когда он лежал в постели, и взъерошила ему волосы.

— Лулу будет в восторге от пляжа.

Губы Даниэле растянулись в легкой улыбке. Затем его взгляд метнулся к чему-то позади меня. Он прикусил нижнюю губу. На нас упала тень, и мгновение спустя Кассио наклонился и поцеловал Даниэле в лоб.

— Спи спокойно.

Я встала и, в последний раз помахав Даниэле рукой, погасила свет и закрыла дверь. Я последовала за Кассио по коридору, но прежде чем мы достигли лестницы, он повернулся ко мне, схватил за шею и крепко поцеловал, отчего у меня перехватило дыхание. Мое тело мгновенно ожило, когда он прижал меня к стене, его большая ладонь оказалась на моей груди, разминая, его бедра терлись об меня. Он был тверд, настойчиво впиваясь мне в живот.

— В постель, — прошептала я.

— Блядь, нет.

Я моргнула, но Кассио не дал мне сориентироваться. Прижавшись губами к моим, он схватил меня за бедра и приподнял.

— Прямо здесь. У этой стены.

Мои глаза расширились. Кассио прикусил мне горло, а потом облизал это место языком.

— А как же Сибилла?

— Ушла.

Его рычание вибрировало на моей коже. Удерживая меня одной мускулистой рукой, и давлением его сильного тела, он просунул свою руку между нашими телами. Шипение его молнии послало дрожь вниз по моей спине за мгновение до того, как он отодвинул мои трусики в сторону и вошел в меня одним сильным толчком. Я выгнулась, наполовину от боли, наполовину от удовольствия. Это был первый раз, когда он взял меня без особой подготовки.