Сектор обстрела - Игорь Моисеенко

Белоград послушно захрустел кубиком сахара, запил крупными глотками и снова прикрыл веки. От сладкого заныли разбитые челюсти. Возможно, именно эта боль и привела в чувства. В глазах прояснилось, на роговице появилась слеза.

Богдан переполз на прежнее место и снова поднял трубу. Камешек за камешком он рассматривал вершину напротив. Вода и сахар сделали свое дело. Мозги заработали более интенсивно.

Неподходящие позиции отсеивались сразу же, на интуитивном уровне. Наконец, минут через десять наблюдения, ему удалось выявить три вероятные огневые точки, подходящие по всем признакам. Теперь предстояло вычислить там следы пребывания стрелка. А вот этого-то и не наблюдалось. Что-что, а маскироваться они умели. Оставалось периодически просматривать все три. На каждой из них Белоград останавливался на пару минут и переходил к следующей. Интуиция подсказывала, что неприятностей нужно ждать на средней. Но, никогда до конца не доверяя этой капризной даме, Богдан осматривал все.

"Нигде и травинка не шелохнется… Стоп! Травинка, говоришь? — Богдан вернул трубу на вторую точку. — Интуиции нужно иногда и доверять".

Откуда мальчишке было знать, что подсознание, подчиняясь поставленной задаче, учитывает те факторы, которые человек своими несовершенными органами восприятия или не замечает, или даже не подозревает об их существовании.

— Есть, сука! — не сдержался Белоград и расплылся в щербатой улыбке.

Ротный подтянулся на рубеж:

— Где?

— Сектор один-три, товарищ старший лейтенант.

Кузнецов взялся за трубу. Пока сам не удостоверится — раскрывать своего снайпера он не станет.

— С чего ты взял?

— А Вы присмотритесь, товарищ старший лейтенант. Этот ублюдок сверху камень уложил, как бы на бруствер.

— С чего ты взял? Камень, как камень. Лежит себе, ничего не просит. С чего ты…

— На нем мох с южной стороны. А рядом, в метре от позиции, пятно желтое на земле, а вокруг тоже мох. Оттуда он его и поднял.

— Откуда здесь мох, Дан?

— Ну, не мох. Ну, выцвел камень на солнце. Да какая разница? Главное, что этот камень лежал этим пятном вниз, может, лет триста. А теперь — вот…

— Ни хрена себе, душара! Ну ты и "Чингачгук-Зоркий сокол"… Давай, Белоград! На тебя вся страна смотрит. А я пока артиллерию озадачу. Радиста ко мне!

По идее, предстояло снять стрелка и обработать высоту гаубицами, или вертолетами. И только затем можно было предпринять попытку дальнейшего продвижения. Белоград уже подтягивал СВД-шку.

— Она хоть пристреляна? — спросил он у Маслевича, пристегивая к винтовке трубу прицела.

— Я сам пристрелял, — заверил Кузнецов, не отрываясь от окуляра.

— А душара непоседливый. Не сидится ему. Ствол выставил, дурачок, — добавил ротный после паузы.

Высидеть несколько часов без движения — дорогого стоит. Любой, самый опытный снайпер — тоже человек, тоже не деревянный.

— Ни фига-ся… Таких ископаемых динозавров я только в музее видел. Где ж он патроны к нему берет?

Последняя фраза ротного обожгла Богдана, как огнем. В прицел СВД таких подробностей Белоград бы не увидел. Он вырвал трубу из рук командира. У того просто челюсть отвисла от такой бесцеремонности.

От увиденного у Богдана кровь в венах закипела. Из-за камня на позиции противника, выглядывая самым краешком, торчал массивный ствол, зашитый в тяжелый отполированный до белого радиатор. "Точно — ППШ", — обожгла короткая мысль…

Отряд разделился еще у подножия этой горы. Большую часть своих людей Низари отправил в сторону базы. Их задача была проста: занять вершину и держать шурави, пока он во главе ударной группы не достигнет Тахтэ-Архат. Разглядывая соседнюю гору в бинокль, Низари отметил, что его ударная группа продвигается медленнее. Сказывался груз.

Выстрел прозвучал как гром среди ясного неба. Моджахеды бросились к вершине без команды. Уже через минуту большинство моджахедов отряда «зарылись» в камень на вершине и ее склонах. Что бы там ни было впереди, но лучше занять позиции заблаговременно.

Равиль отметил про себя уровень подготовки правоверных. Позиции они выбирали безупречно. Правда, это было и несложно. Склоны этой вершины сплошь были усеяны многочисленными пещерами, будто фантастических размеров червяк гору попортил. К тому же, похоже было, что здесь уже держали оборону. Равиль нашел сразу несколько заранее подготовленных огневых точек. В одну из таких, в ближайшую, он и втиснулся.

Рядом рухнул на камни черный цилиндр. У Низари все похолодело внутри. Цилиндр едва не покатился. Благо его успели зафиксировать. Но правоверные явно уже намаялись с ним возиться.

— Кто стрелял?!

Низари принялся осматриваться в поисках Мошоллы. Помощник уже вел к нему парня из авангарда. Тот явно испытывал гордость за свой поступок. Низари решил подыграть молодому моджахеду:

— Это ты первым заметил шурави?

Довольный собой Тэрлан ответил:

— Я, хурматли.

Низари изрядно удивился:

— Ты узбек, хурматли?..

Тэрлан растянул улыбку еще шире. Тон командира не предвещал ничего плохого. Но внезапно Низари угрожающе свел брови:

— Язык длиной в один сун вредит телу длиной пять сяку.

Он многозначительно посмотрел на Мошоллу. Немой понимал своего командира без слов. Резкой подсечкой он сбил с ног Тэрлана, отобрал у него винтовку и подтащил за шиворот ближе к Низари. Тяжелый кованый ботинок опустился Тэрлану на щеку. Низари постарался покрепче прижать голову мальчишки к камням:

— Тебе команду давали, собака?

Не дожидаясь ответа, он повернулся к Мошолле, чтобы немой видел, что ему говорят:

— Скажи Мошолла: как этот щенок снова оказался в авангарде?

Мошолла не отреагировал. Брезгливо, будто стряхивая с ноги скорпиона, Низари толкнул голову Тэрлана в сторону:

— Дай ему ДШК. Пусть верблюдом потренируется.

Мошолла рывком поднял Тэрлана на ноги и толкнул прочь от командира. В руках Низари появилась рация. О демаскировке группы, хочешь — не хочешь, а докладывать было нужно.

— Седьмой — Страннику…

Когда Тахир услышал, что произошло, он взревел в рацию:

— Сколько их?.. Ты даже не знаешь, сколько их и решился проявить себя?

Низари не стал оправдываться:

— Скорее всего, они шли сюда.

— Пропусти их!

— Но отсюда моих людей на соседней вершине видно…

Тахир едва справлялся с гневом:

— Оставь часть своих людей и по южному подножию обходи источник. У них другого пути нет, только через источник. Пусть идут, пусть только тропу освободят. Иначе, они тебя на контрольную точку не пустят. Как принял, Странник?..