Королева красоты Иерусалима - Сарит Ишай-Леви

– Оставь меня, – бормочет Эфраим, закутываясь в одеяло.

Вот же злосчастье, только бы этот сукин сын не спал, когда Габриэль вернется из лавки! Если Габриэль еще раз увидит его таким, нет надежды, что он оставит его в доме. И что тогда будет?!

Габриэль тоже не такой, как раньше: с тех пор, как он вернулся из своей последней поездки в Бейрут, он стал нервным, нетерпеливым, утратил свое знаменитое спокойствие. С ней он и парой слов не обменяется, даже с дочкой не смеется, как прежде. Непонятно, что заставило его вернуться так неожиданно, через день после отъезда. Обычно он возвращался из поездки через месяц самое меньшее.

Роза была во дворе и развешивала на веревке белье, когда Габриэль вошел в ворота. Когда она его увидела, сердце у нее екнуло. Почему он вернулся? Что случилось? Может, до него дошли слухи, что Луна убегала из дому? Может, ему рассказали, что она нашла дочку в полицейском участке у англичан? О боже, как она теперь посмотрит ему в глаза…

Но Габриэль прошел мимо нее и вошел в дом, даже не остановился, чтобы поздороваться по-людски. Радостные крики дочек, завидевших отца, ее немного успокоили. Если они так радуются, не может быть, чтобы случилось что-то плохое.

Когда она вошла в комнату, девочки уже сидели у него на коленях, ждали, что отец вынет из сумки подарки, которые купил им. Но на этот раз подарков не было. Габриэль гладил дочек по голове, целовал их, зарывался лицом в их маленькие шейки, ища успокоения той буре, которая бушевала у него внутри. А Луна украдкой поглядывала на мать, опасаясь, что та нарушит слово и расскажет отцу о ее проступке. Роза ответила ей невозмутимым взглядом, который успокоил девочку. Это был первый и последний раз, когда они заключили между собой союз.

– Папа, ты ничего нам не привез? – разочарованно спрашивает Луна.

– Дорогие мои, – отвечает Габриэль измученным и усталым голосом, – я не успел, мне пришлось срочно вернуться в Иерусалим, но завтра я пойду в магазин игрушек на Яффо, обещаю.

Он снимает девочек с колен и встает со стула. Поспешно переодевается, но не распаковывает чемодан, что на него не похоже.

– Я иду в лавку, – говорит он Розе и исчезает.

И в эту минуту Эфраим выходит из своей комнаты. Роза в панике: пьяный! Только этого мне не хватало, чтобы Габриэль еще раз увидел его таким. Не успел открыть глаза, как сразу припал к бутылке. Ну и черт с ним, злится она, я не могу сейчас воевать на всех фронтах, он уже взрослый человек, я столько его опекала, но теперь это его жизнь, пусть сам о себе заботится. Хочет пить – пусть пьет, только не у меня в доме!

– Слушай меня внимательно, – говорит Роза с несвойственной ей твердостью. – Если ты не попрощаешься с бутылкой, ищи себе другой дом, понял? В моем доме нет и не будет пьяниц. Так что решай: или ты прекращаешь пить и остаешься жить с нами, или сейчас же выходишь в эту дверь и больше не возвращаешься! Он смотрит на сестру остекленевшим взглядом.

– Это что ты такое о себе воображаешь? Тоже мне, сеньора Эрмоза! Откуда ты взялась такая? Забыла, что мы оба появились из одного и того же дерьма?

– Сера ла бока![62] – велит она ледяным тоном. – И не смей так со мной разговаривать в присутствии дочек!

– Я буду с тобой разговаривать как захочу – и в присутствии дочек, и в присутствии его величества твоего мужа. Да кто ты такая? Моя мать?

– Ах ты паршивец! – Эфраиму все-таки удалось вывести ее из себя. – Кто был тебе матерью с твоих пяти лет? Кто тебя нянчил? Кто тебя растил? Кто от себя кусок отрывал, чтобы тебя накормить? Забыл, да? Из-за бутылки все позабыл?

– И не забыл, и не запомнил, и вообще оставь меня в покое!

И он выходит из дому.

Ну и черт с ним, пусть уходит, а еще лучше пусть не возвращается, в сердцах думает Роза.

Но когда Эфраим не возвращается ни этой ничью, ни следующей, ее охватывает тревога.

– Кто знает, где он шляется, – говорит она Габриэлю. – Может, энгличане его схватили? Может, валяется в какой-нибудь яме, пьяный в стельку, а?

– И англичане не схватили, и в яме не валяется, – отвечает Габриэль.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Что ты знаешь, Габриэль? Бога ради, скажи, что ты знаешь!

– С ним все в порядке, с твоим придурком-братом. Я его устроил.

Роза опешила. Габриэль больше скрывает, чем рассказывает. А ведь речь идет о ее родном брате, неужели нельзя выражаться яснее?

– Я отправил его в Тель-Авив, работать у моего зятя Элиэзера.

– Как он будет работать? Ты же знаешь, что он всегда пьян!

– Пусть лучше он будет пьян в магазине у Элиэзера, чем у нас. Не очень-то хорошо, чтобы девочки видели, как их дядя день-деньской валяется в постели. А когда он не в постели, лучше рядом с ним не стоять – у него изо рта смердит араком и словами, которые оттуда выходят.

– А где он будет жить? Кто о нем будет заботиться?

– Жить будет в комнате над магазином. И пусть начинает заботиться о себе сам. Хватит! Взрослый человек уже, без пяти минут жених.

– Габриэль, керидо, я тебя умоляю, это мой брат, единственный, кто у меня остался. Верни его в Иерусалим, не будет мне от тревоги покоя ни днем ни ночью! – Разговор окончен! – жестко говорит Габриэль. – Эфраим останется в Тель-Авиве, и точка. Вот увидишь, все устроится.

Эфраим больше не вернулся в Иерусалим, но и в магазине Элиэзера в Тель-Авиве он не появился – исчез, словно сквозь землю провалился, и Роза ничего о нем не слышала до того дня, как британская полиция, будь она проклята, постучала к ней в дверь. Мы разыскиваем Эфраима Мешулама, сказали полицейские, и вошли в дом, не дожидаясь приглашения. Они перевернули в комнатах все вверх дном, искали в шкафах, под кроватями, в ящиках для белья, вытащили все кастрюли и сковородки из-за занавески под раковиной в кухне, все книги из книжного шкафа. Девочки прижались к ней, испуганные, плачущие, и только Луна убежала из дому и помчалась на рынок Махане-Иегуда звать на помощь Габриэля.

Не помогло Розе и то, что она сказала:

– Я уже два месяца не видела брата, я и понятия не имею, жив он или умер. С тех пор как муж отправил его в Тель-Авив, мы ничего о нем не слыхали.

Они ей не поверили, забрали ее на Русское подворье, не дали даже девочек пристроить, стояли по обе стороны от нее, как два столба.

– Не волнуйся, Роза! – крикнула соседка Тамар. – Я присмотрю за девочками, а Габриэль скоро придет на Русское подворье и вытащит тебя оттуда.

Прямо золото эта Тамар, такая у нее добрая душа, что бы Роза без нее делала…

Через пару минут весь квартал высыпал на улицу: Розу уводят эти злодеи, а дочки бегут за ней следом, заливаются слезами так, что сердце разрывается. Соседи стоят, беспомощные, не могут ничем помочь, не понимают, какое дело британской полиции до тихой и скромной госпожи Эрмоза.