Поденка - Джеймс Хэйзел

– У меня нет привычки завтракать в час дня, к тому же я не люблю жаркое.

Прист сделал вид, что разочарован.

– У них есть и другие блюда. Может быть, вы захотите сэндвич с поджаренным беконом и соусом? Или кровяную колбасу?

– А у них есть что-нибудь вегетарианское? – спросила Джессика.

Чарли секунду подумал.

– Полагаю, они могут заменить бекон грибами, кровяную колбасу помидорами, а сосиски… думаю, они просто их не подадут.

Джессика скорчила гримасу. К их столику подошла старуха в переднике и, держа в руке карандаш, начала ждать, когда посетители сделают заказ. Два ее необычайно крупных передних зуба напоминали пару игральных карт, зажатых в деснах.

– Что будем, птичка? – просипела она.

Прист вопросительно посмотрел на Джессику. Она покачала головой.

– Две порции блюда дня, пожалуйста, – сказал он.

Официантка торопливо удалилась и вложила бумажку с заказом в крайне волосатую руку, высунувшуюся из окошка в противоположной стене. Прист никогда не видел того, кому принадлежала эта рука, и не имел никакого желания увидеть его в будущем. Однако он знал, что ее обладатель отлично готовит омлет.

– С вашей стороны было очень любезно пригласить меня позавтракать, – сказала Джессика таким тоном, что стало ясно: она вовсе так не думает.

Чарли кивнул, разливая чай. На среднем пальце Джессики сегодня красовалось кольцо. Оправа довольно простая, но даже Присту, который ничего не смыслил в украшениях, показалось, что от вделанного в нее сверкающего драгоценного камня веет богатством, как и от самой Джессики.

– Сегодня утром у нас был гость, – поведал Чарли. – Ко мне наведался знакомый вам миляга-инспектор.

– А, МакЮэн. Наверное, вы были очень рады.

– Еще бы. Он считает, что вы и ваш отец имеете какое-то отношение к убийству Майлза.

Прист ожидал бурной реакции, но Джессика только пожала плечами и высыпала в свой чай два пакетика сахара.

– Мы с отцом уже поняли, что инспектор МакЮэн некомпетентен. Поэтому и обратились к вам.

– Это была идея вашего отца, но не ваша.

– Возможно. Но я доверяю его суждениям. – Женщина начала слишком энергично размешивать свой чай.

– Вы дали мне понять, что не ладили со своим братом, ведь так?

– Да, – согласилась Джессика. – Майлз ни с кем не мог поладить. Папе пришлось потратить немало денег, чтобы не дать ему разрушить наш бизнес.

– То есть он был в семье паршивой овцой?

– Мистер Прист, моя семья – это целая отара паршивых овец. – Мисс Эллиндер натянуто улыбнулась.

– Ваш отец считает, что Майлз ввязался в какие-то темные и опасные дела.

Собеседница вперила в него пронзительный взгляд.

– Разве это не очевидно? Ведь его как-никак посадили на кол.

Прист добавил в чай немного молока и размешал его.

– Вы когда-нибудь слышали о Владе Колосажателе? – спросил он.

– Да. Насколько мне известно, именно он вдохновил Брэма Стокера на создание его графа Дракулы.

– Как думаете, может быть, убивая Майлза таким варварским способом, убийцы хотели что-то доказать?

– Я в этом не сомневаюсь, но не понимаю, что именно.

– Значит, в вашей семье нет вампиров?

Джессика отхлебнула чаю, глядя на собеседника поверх кружки. Он надеялся, что где-то в глубине ее души все-таки запрятано чувство юмора. Если же его там нет, то он уже оскорбил ее несколько раз, а ведь они еще даже не приступили к трапезе.

– Мне сказали, что вы большой ценитель фильмов ужасов, мистер Прист, – усмехнулась мисс Эллиндер.

– Не знал, что, изучая мою персону, вы докопались и до моих личных пристрастий.

– Неужели вы полагали, что мы бы решились доверить вам расследование дела, угрожающего бизнесу нашей семьи, предварительно не разузнав все, что только возможно, о том, кого мы собираемся назвать нашим паладином?

Прист улыбнулся. Значит, чувство юмора у нее все-таки есть.

Он не ответил, и Джессика продолжила:

– А вам известно, кто был создателем современного мифа о вампирах?

– Это простой вопрос. Некоторые люди приписывают эту честь лорду Байрону, но на самом деле создателем мифа о вампирах был его личный врач Джон Полидори. Байрон, возможно, и послужил для Полидори источником вдохновения, но не он был родоначальником историй об этих существах, образы которых впоследствии доработал и развил Стокер.

– Все верно, – кивнула Джессика. – Как занятно, что образы двух величайших литературных монстров: вампира и придуманного Мэри Шелли изверга, созданного из фрагментов трупов и оживленного ученым по фамилии Франкенштейн, были рождены в одно и то же время в одном и том же доме [12]. – Она замолчала.

– Некоторые до сих пор уверены, что автором повести «Вампир» все же являлся Байрон, – заметил Прист.

– А что именно вам нравится в фильмах ужасов?

Прист ответил не сразу. Он привык к роли адвоката, ведущего перекрестный допрос, а роль допрашиваемого свидетеля была ему непривычна.

– Думаю, все дело в чувстве сопричастности. Когда смотришь фильмы других жанров, то смеешься над тем, что смешно, плачешь над тем, что грустно, но остаешься отстраненным наблюдателем. А когда смотришь ужастик, ты чувствуешь такой же страх, как и его герои. Ты становишься сопричастным рассказываемой истории, сам становишься ее частью. – Чарли мог бы добавить, что когда у тебя диссоциативное расстройство, чувствовать свою сопричастность хоть к чему-то – это уже достижение.

Официантка вернулась с двумя тарелками типичного английского завтрака, плавающего в жиру, и поставила их на столик.

Прист откашлялся.

– Нам надо разыскать Хейли, – объявил он.

Джессика, с подозрением разглядывавшая свою тарелку, подняла глаза.

– Почему?

– От нее уже целую неделю нет вестей, но, похоже, это больше никого не волнует.

– Нет, по этой причине ее надо разыскать вам. Я спрашиваю о другом: почему ее надо разыскать нам?

Прист начал разрезать особенно толстую колбаску. У нее был такой же диаметр, как и у дубинки, которой его оглушил Майлз Эллиндер, и он сомневался, что в ней найдется много мяса.