Святой Георгий и гунны - Мурад Эскендерович Аджи

Туманная фраза превратилась в ключ к шифру.

В указе речь идет о новой религии (nova religio). В них, в этих словах, я нашел ключ к пониманию темы. А когда нашел, не удивился. Потому что знал, появившиеся вдруг «новые христиане» имели мало общего с иудейской сектой, они были другими. Точнее о том, что зафиксировал указ императора, не скажешь. Раскол, смута прочитываются в каждом слове его эдикта.

Николай Ге. Христос в синагоге. 1868 г.

Выходит, Галерий, призывая христиан вновь стать христианами, просил их об одном. Он требовал отвергнуть все гуннское и вообще отказаться от nova religio, вернувшись «к богослужению собственного народа», или к понятным иудейским обрядам.

Император не знал или делал вид, будто не знает, что не сектанты-иудеи зажгли разгорающийся пожар на Востоке. Пожар зажгли те, «другие»! Варвары, они становились хозяевами на континенте. Такова была новая реальность. На конях входила она в жизнь Европы.

Давало власть – диктаторское право.Ты мог ли знать, что Рим, его оплот,Возвысившая цезарей держава –Всесильный Рим, – когда-нибудь падет,Что в Рим царить не римлянин придет,Он – «Вечный град» в сознанье поколений,Он, крыльями обнявший небосвод,Не знающий проигранных сражений,Он будет варваром поставлен на колени!

Вот она, роковая минута, о которой говорил Джордж Байрон. Эти строки оставил человек, названный в честь нашего Георгия. Его предки, рыцари, клялись Георгием, как именем Бога Небесного. А рыцари были потомками тех самых «варваров», что поставили Рим на колени.

Воистину, время неразрывно: вчера продолжается сегодня. И будет жить завтра! Сокрушительнейший разгром у Мульвийского моста беспощадно приближался. Наступал 312 год…

Дракон святого Георгия. Монумент. Лондон. Великобритания. Страж Англии – дракон держит щит с равносторонним красным крестом на белом фоне

Кризис надвигался неумолимо, как лавина в горах. Его предвидел еще Диоклетиан. Желая спасти Империю, он ввел в 293 году тетрархию. То был государственный порядок, где власть принадлежала двум старшим императорам (августам) и двум младшим. Но реформа власти лишь подлила масла в огонь, правители восточных и западных провинций с первого дня своего появления начали враждовать. Каждый желал быть главным.

Конкурентов в той борьбе устраняли руками «новых христиан». Одним из первых их силу почувствовал Максенций. Провозглашенный в 306 году императором, он открыто оказал покровительство nova religio, рассчитывая на ответную поддержку{231}.

Религия, не успев родиться, превращалась в инструмент политики. Она определяла с тех пор интересы Церкви, была ее родовой меткой. Но в той борьбе за власть Максенция обошел Константин, мастер интриги; в 312 году случилось это событие.

Не вера, которую Константин не принял, военный союз интересовал его, этого политика без реальной власти! Издалека начинал он, сделав ставку на восточные провинции Империи. Там мечтали о свободе и по примеру Армении желали военного союза с тюрками… И теперь становится понятным, почему «новые христиане» находили сторонников именно в греческой среде.

Соправители Диоклетиан и Максенций. Собор Сан-Марко. Венеция. IV в.

Битва у Мульвийского моста. Фрагмент. Миниатюра из рукописи. IX в. Национальная библиотека Франции. Париж.

Равносторонний крест приннес победу Константину

Желание греков освободиться от власти Рима было на руку Константину и в борьбе с римским императором Максенцием, и в дальнейших планах.

В 312 году у Мульвийского моста, у стен Рима неожиданно нагрянувшее войско Константина, составленное из тюрков-всадников, наголову разбило римскую армию. Максенций в том сражении погиб. Империя, получив смертельную рану, раскололась.

Томас Коул. Путь Империи. Крушение. 1836

Колонии Рима увидели: слова Апокалипсиса стали явью, началось крушение языческих идолов, хотя слова «свобода» и «христианство» каждый тогда понимал по-своему.

Перед битвой Константин приказал воинам (европейцам) нарисовать на щитах равносторонний крест, чтобы они внешне не разнились с тюрками, щиты которых отличал крест Тенгри. Тогда впервые узнали европейцы и о знаменах с крестом, тоже тюркских. С Алтая.

А после победы в Риме зазвучала хвала Богу Небесному: Атамыз бизим, ки кёктесен, ари болсун атынг сенинг (Отче наш, Который на Небесах, да святится имя Твое){232}.

С этой молитвы начиналась Византия, новая Империя на Востоке, ее учреждал Константин. Греки, вчерашние рабы Рима, подняли голову. Равносторонний крест, как у тюрков, стал для них символом победы и освобождения.

Крест, который назовут Георгиевским.

Боевые знамена тюрков (татар), хоругви-обереги. Музей армии. Стокгольм. XVII в.

С древнейших времен равносторонний крест – знак Тенгри оберегал тюрков и приносил им победу. Победоносным было его шествие по Евразии

Знаменосец. Наскальное изображение. Алтай

Почему Дербент?

Мир перенял изобретения тюрков, а не придумал их заново! Вот пожалуй, что было главным в ту пору – обмен достижениями, который двигал прогресс человечества. Скотоводство, коневодство, землепашество, металлургия, вооружение, строительство, архитектура, бытовая жизнь, всюду следы этого «обмена». Старое, отслужившее, отступало, новое, перспективное, брало верх

После поражения Максенция жизнь в Риме менялась на глазах. В 313 году императоры Константин и Лициний подписали «Миланский эдикт» – первый на Западе документ новой религии. Не христианства!{233}. В нем сказано: «…соблюдать то богослужение… чтобы божественное и небесное Существо, как бы его ни называли, было благосклонно к нам и ко всем, находящимся под нашей властью»{234}.

Это очень важные слова. В них прочитывается идея веротерпимости, которая и сделала возможным в раннем Средневековье союз Востока и Запада. Константин – первый союзник тюрков в Римской империи, он привел их всадников к Риму{235}. Вновь замечу, такого конного войска Европа до 312 года не видела, но знала о его победоносной силе из Апокалипсиса, оно было только у тюрков. Собственно, конное войско, как и религия, отличало культуру этого народа.

Конь раздвигал пространство, уводил вдаль, за горизонт, превратился в «часть» тюрка, стал продолжением человека. Без него Великое переселение с Алтая не состоялось бы. Он поменял мировоззрение народа, который смотрел теперь на белый свет с высоты коня. О вольных кентаврах слагали легенды и мифы, дошедшие до наших дней.

Много воды утекло, прежде чем жители гор научились жить в степи. В новой для себя природной среде, в которой всё было не так, как в привычных горах! Это – чрезвычайно важное географическое условие, в нем ключ к познанию всей тюркской истории. И не только тюркской.

Отсутствие леса, например, вынуждало искать в степи новые строительные материалы. Резко континентальный климат заставлял придумывать другие типы жилища, создавать иные формы быта. О воде, топливе, пастбищах, сохранении запасов – о многом теперь приходилось задумываться. И делать!

Каждая из этих проблем – самостоятельная отрасль науки и техники. То непростые задачи, как в далеком прошлом, так и сегодня. Они вечны – везде и всегда.

Но были трудности особого рода. Их не понять тому, кто не сталкивался с дикой природой, с ее средой, где неведомые опасности подстерегают на каждом шагу. Хищники…

Волчьи стаи сразу же дали знать, кто истинный хозяин степи. От них не было спасения. Здесь господствовала своя иерархия, в которой человеку не находилось места – его требовалось завоевать. Секира, аркан, дубина, петля, другое оружие оказались бессильны в кровавой войне. Войне не на жизнь, а на смерть. Отголоски той битвы сохранил алтайский эпос:

Хозяева земли – семь волков,Рядом сев, завыли.…Семь этих черных горИз стороны в сторону закачались.На клыках кости шестидесяти коней засохли,На зубах головы семидесяти мужей засохли{236}.

Но тюрки решили и эту задачу! Решили оригинально. Им, очень наблюдательным людям, удалось найти «территориальный баланс», поделив степь с ее хозяином волком. Отгонно-пастбищное скотоводство, которым жили переселенцы, осознанно жертвовало частью стада при перекочевках и на пастбищах.

Волк. Войлочная подвеска на покрытии седла. Прорисовка. Находка из кургана. Алтай.