Непал. Винтажный роман - Александр Чумиков

Магараджа заканчивает речь, в зале воцаряется молчание, и тут входят предусмотренные этикетом служащие, почтительно несущие небольшие коробочки. Мориса перемещают на середину громадного зала, и магараджа вынимает из футляра награду – высший орден Непала, его вручают лишь солдатам и офицерам непальской армии во время войны. Орден называется «Доблестная правая рука гурков».

– Вы проявили исключительное мужество, и мы приветствуем вас как мужественного человека, – говорит магараджа. Морису, конечно же, приятны эти слова, хотя он едва не терял сознание, а из ран сквозь бинты сочился гной…

После завершения официальной части приёма разговор Мориса и магараджи продолжался. Вельможу очень интересовало царство вечных снегов. Он, разумеется, вполне представлял себе, в какой стране живёт, но сам, как и многие из его окружения, в серьёзных горах не бывал и, видимо, не собирался.

– Будем надеяться, что на Непал после вашего восхождения не падут какие-нибудь несчастья. А если что-то и случится, то нам, нарушившим божественные законы, не поставят это в вину, – в задумчивости сказал магараджа.

Наконец церемония завершается, и его высочество с сыном-генералом провожают участников экспедиции. Морис совершенно обессилен, ему не терпится лечь, но покорителя восьмитысячной вершины, давшейся так дорого, ободряет зазвучавшая вдруг мелодия – это непальский оркестр исполняет «Марсельезу»…

– Вы ничего не рассказали про непальскую столицу Катманду, – говорю я Морису. – Удалось ли что-нибудь посмотреть? Что показалось интересным?

– Наверное, вы не очень хорошо меня слушали. Я же описывал своё состояние. Мне было не до этого. Товарищи осматривали город и до церемонии, а я, совсем бегло, только в последний день нашего пребывания. Меня возили на площадь Дурбар, где много старинных индуистских храмов, и очень больших, и поменьше. Особенно тронула одна статуя. Спросил про неё. Объяснили, что это – статуя богини Кали. «Кали» на санскрите означает «чёрная». На самом деле она раскрашена разными цветами, но преобладают чёрные тона. Четырёхрукая Кали – богиня смерти и разрушения. Она и с виду страшная, на ней висят человеческие черепа. Но Кали одновременно и символ вечной жизни. Всё у них сильно перемешано, часто понять трудновато. Но очевидно, что богиня очень уважаема непальцами.

При всей моей немощи я не мог не заметить индуистский храм Сваямбунатха. Вот мы едем среди пыли и грязи, мимо нищих домиков и вдруг видим нечто фантастическое. Это высокий холм, на котором стоит остроконечный храм – по-непальски «ступа», – круглый, с цветными обручами. На нём нарисованы глаза Будды. Большую ступу и другие храмы-ступы на холме почитают и буддисты, и индуисты. Вокруг холма вертится много обезьян. Я видел их прямо внизу, у подножия огромной лестницы, ведущей вверх. Говорят, что обезьяны там бегают везде, сидят и на самих ступах. Они живут в окружающей роще, а люди их подкармливают, вот животные и тянутся сюда. Другое название Сваямбунатхи – «Monkey temple», «Обезьяний храм».

К Ступе ведёт несколько сот ступенек, они довольно крутые. Сопровождающие непальцы вежливо, но без большого энтузиазма предложили поднять мою коляску по ступенькам. Я отказался: даже не потому, что пожалел сопровождающих, а просто ясно понимал, что мне этот подъём доставит много мучений…

Время за полночь. Воодушевлённые рассказом и коньяком, мы с чекистом, который, похоже, на время забыл о своих прямых обязанностях, благодарим мэра и откланиваемся. Морис протягивает нам свои куцые, без пальцев, руки. Волей-неволей возникает какая-то жалость и неловкость за то, что у нас… есть пальцы. Но мэр абсолютно бесстрастен и даже весел. В дальнейшей жизни мне приходилось видеть немало инвалидов, ничуть не переживающих по поводу своего недуга. Может быть, притворялись? Некоторые, возможно, и притворялись, а многие со временем привыкли к своему состоянию и воспринимали его как должное. Однако кроме привычки такого человека должно что-то согревать, правда? Думаю, что для Мориса стимулятором оптимизма всегда являлась покорённая Аннапурна. Он, конечно, сожалел о полученных травмах, но при этом не считал потерянные пальцы слишком высокой ценой за свою победу…

Оказавшись вскоре в Москве, я, конечно, не забыл о том, что Морис упоминал написанную им книгу о восхождении на Аннапурну, и прямо кипел желанием её полистать. В чём причина «кипения»? В том, чтобы сравнить выслушанный и даже записанный мной рассказ с тем, что зафиксировано автором по горячим следам драматического восхождения. Но книгу, изданную за рубежом, получить в то время было затруднительно. Да и что толку? Французского не знаю… Может, есть на английском? Я был сильно удивлен, когда обнаружил, что пару лет назад книга «Annapurna – premier 8000» переведена на русский язык и вышла в серии «XX век: Путешествия. Приключения. Исследования». И всё равно достать её непросто: кто помнит то время, тот меня поймёт. Тем не менее достаю. И начинаю сверку своих записей с печатным текстом.

С удовлетворением понимаю, что каких-то неувязок, несоответствий почти нет. Видимо, за двадцать с лишним лет после восхождения Морис не раз излагал эту историю, и она стала чёткой, выверенной. Другое дело, что наш разговор происходил без особой патетики и вообще философского обрамления. Поэтому процитирую один важный, на мой взгляд, ракурс прямо из книги – иначе история гималайской экспедиции с покорением первого восьмитысячника может оказаться, ну, недопонятой, что ли.

…Покачиваясь на носилках, я размышляю о завершении нашей эпопеи, о нашей неожиданной победе. Об идеале говорят всегда как о цели, к которой человек стремится и которой никогда не достигает.

Для каждого из нас Аннапурна – это достигнутый идеал. В юности нас не волновали ни фантастические рассказы, ни кровавые битвы современных войн, дающие пищу детскому воображению. Горы были для нас природной ареной, где на границе между жизнью и смертью мы обрели свободу, которой бессознательно добивались и которая была нужна нам как хлеб.

Горы дарили нам свои красоты. Мы восхищались ими с наивностью детей и почитали, как монах божественную идею.

Аннапурна явится сокровищем в воспоминаниях для всей нашей будущей жизни. С этой мыслью мы переворачиваем новую страницу… Начинается новая жизнь!..

Мне кажется, что главное Морис написал в самой последней строке книги. Главное потому и для того, чтобы другие не чувствовали себя обделёнными и верили: идеал достижим и для них. Почему нужно обязательно покорять Аннапурну? Почему ты должен завидовать восходителям? Важно, чтобы была мечта об идеале и вера в его достижение. Какой идеал? Да у каждого свой.

Вот эта строка, облетевшая весь мир:

– Есть и другие Аннапурны в жизни людей…

Мечта сбылась – я в Непале. И первым словом, которое услышал в этой стране, стало «намастэ». Олег Митяев поёт:

Правильно поёт. «Намастэ» в переводе с непальского и означает «Я приветствую в тебе Бога». А также «здравствуй», «до свидания», «привет», «пока», «доброе утро», «добрый вечер» и так далее. Вам все и всегда говорят «намастэ». На маршрутах, где встречаете других путников, к нему примешивается слово «hi» – модифицированный вариант английского «hello». Непалец, конечно, не скажет «хай», но «западник» обязательно скажет. Вот так люди идут и говорят друг другу «намастэ», или «хай», или оба приветствия вместе.