Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса - Мария Воронова

Каждый раз, получая от нее подробнейший отчет с таблицами, Георгий маялся угрызениями совести. По идее он должен был все это делать сам. Лена – обычный врач, не сотрудник кафедры, значит, даже не сможет защитить на этом материале диссертацию. Получается, девушка старается за «спасибо».

– Если мою вакцину когда-нибудь признают, я назову ее… Лена, как ваша фамилия?

– Королева.

– Правда? – Георгий неожиданно расхохотался.

– Что смешного? Нормальная фамилия.

– Да, но согласитесь, «вакцина Царева – Королевой» звучит очень смешно!

– Что вы, Георгий Иванович! Я не заслужила такой чести. Просто помогаю вам чем могу.

– Не скромничайте. Впрочем, не будем зря мечтать. Пройдет еще много лет, прежде чем мы сможем официально зарегистрировать нашу вакцину. Вы успеете внуков женить к тому времени. Я забираю папку?

– Конечно.

– А компьютерные пленки?

– Пожалуйста. Я их отсканировала. Я вообще всю информацию дублирую, ей же цены нет.

Георгий усмехнулся. Так ли это? Хорошо было изобретателям пенициллина: ввели препарат умирающему от сепсиса, и через пару дней он выздоровел! Чудо, и всем сразу ясно, что лекарство действует. А ему на что ориентироваться? Единственный убедительный критерий – продолжительность жизни больного, но она зависит от стольких факторов… Любой недоброжелатель легко докажет, что вакцина ни при чем.

Лена поднялась, а Георгий вдруг подумал, что не хочет, чтобы она уходила. Но задержать ее было нечем. Он накинул куртку и пошел провожать ее до остановки.

* * *

Марина искала в сумочке ключ. Ручка от тяжелого пакета с продуктами безжалостно впивалась в запястье. Может быть, позвонить в дверь? Но Славика нет дома, а муж рассердится, что она отвлекает его от занятий.

Она шумно хлопнула дверью, долго возилась в прихожей, но Георгий не реагировал.

– Привет! – Марина сама заглянула к нему.

Муж, естественно, сидел за компьютером.

– Здравствуй, Марина. Прости, у меня ответственный момент, боюсь сбиться с мысли.

Теперь она увидит его только за ужином, и то если он не попросит принести еду в комнату.

Переодевшись, Марина занялась готовкой.

«Я стала для него безликой служанкой, – меланхолично размышляла она, нарезая помидоры. – Хотя почему стала? Всегда была. Я – существо, полностью обслуживающее и обеспечивающее семью, чтобы он мог не думать ни о чем, кроме своей дебильной науки. Носится с этой вакциной как с писаной торбой, хотя ежу понятно, что это полная туфта. Можно подумать, его первого озарило! Были же ученые, не глупее его, и противораковые вакцины разрабатывали, и доказали уже, что идея не работает! Что расстройство иммунитета при раке не главное. А Жора решил ковырять эту жилу до конца, на кафедре все уже над ним смеются. Увы, мне досталась роль самоотверженной спутницы непризнанного гения. Он никогда не спрашивает, хватает ли мне денег на хозяйство, не говоря уже о том, чтобы помогать. Мы называемся супругами, значит, „в одной упряжке“. На деле же я одна тяну этот чертов воз под названием „семейная жизнь“, а он восседает на телеге в роли беззаботного пассажира! И ради чего я его волоку? Получается, только ради статуса замужней дамы. Квартира досталась мне от бабушки. Деньги? То, что он несет в семью, еле хватает на прокорм и одежду для него самого. Душевная поддержка? Мы почти не разговариваем. Постель? Ха-ха! Ребенок? Интересно, узнает ли Георгий собственного сына, случайно встретив на улице?

Иногда так хочется послать его к черту! Но если я выгоню Георгия, другого мужа мне уже не найти. Придется доживать в одиночестве, а к этому я еще не готова…»

Марина яростно помешала жарившуюся на сковородке овощную смесь.

Ну почему она была такой дурой? С детства ее преследовал конфликт между телом и духом. Не родись красивой – кто только придумал такой бред? Разве эта поговорка утешит тех, кто действительно не родился красивым? Тех, кто в одиночестве проглатывал любовные романы, пока другие девчонки бегали на свидания? Ах, как она мечтала о великой любви! Как верила в прекрасного принца, который оценит ее чистоту, преданность и силу духа… Который поймет, что Марина гораздо лучше их всех, хорошеньких и стройных, что только она утешит и спасет в трудную минуту и останется верной, как бы ни повернулась жизнь!

Ну и дубина же она была в молодости! Вместо того чтобы сесть на жесткую диету, сделать мелирование и приодеться, она проводила свои дни в мечтах о том, кто оценит по достоинству ее целлюлит и угрюмую ненакрашенную физиономию с неухоженными патлами вокруг. Для того чтобы найти любовь, она посещала хирургическое научное общество студентов. Парней там было много, но все они воспринимали Марину как хорошего товарища, а не как девушку. Зато неожиданно для себя она обнаружила, что хирургия дается ей легче, чем многим. И вообще, эта конкретная четкая наука гораздо интереснее, чем терапия, где нужно зубрить всякие механизмы действия на молекулярном уровне. Как почти любая женщина, Марина с трудом постигала то, что не могла увидеть и потрогать.

Георгий учился на ее курсе, но никто из девушек тогда не воспринимал его всерьез.

Он принадлежал к типу мужчин, которые формируются поздно, годам к двадцати пяти, а до того представляют собой жалкое зрелище. Высокий, тощий и сутулый, с острым подбородком и тонкой шеей, из которой угрожающе торчал кадык, он походил на гадкого даже не утенка, а птеродактиленка. Человек с такими внешними данными, да еще щеголяющий в допотопных джинсах фабрики «Салют» и кедах, просто обязан быть круглым отличником, и Жора Царев им был. На кафедру фармакологии он пришел, еще учась в школе, ко второму курсу уже имел солидный список печатных работ и любым развлечениям предпочитал научные эксперименты.

Наверное, их жизненные пути никогда бы не пересеклись, если бы Жору не скрутил аппендицит. Он жил в общежитии на территории института, поэтому просто пришел в клинику госпитальной хирургии, расположенную в соседнем здании. Марина как раз помогала дежурному врачу, набиралась опыта, и Жорин аппендицит был первым, удаленным ею собственноручно. Именно поэтому, а вовсе не из сострадания или внезапно возникших любовных чувств она так преданно выхаживала Царева. «А вдруг у него будут осложнения? – в ужасе думала она. – Тогда все решат, что я еще не готова к самостоятельной работе. Господи, хоть бы все обошлось!»

Все и обошлось, но Марина, уже привыкшая заботиться о Жоре, представила, как трудно восстанавливать здоровье в общежитии, и почти неожиданно для себя предложила ему временно пожить в ее квартире. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Больше Царев эту квартиру не покидал.

Марина перемешала готовую овощную смесь и выглянула в коридор. Из полуоткрытой двери Жориной комнаты доносился треск клавиатуры. Ага, творческий процесс в разгаре! Она плотно закрыла кухонную дверь, включила вытяжку на полную мощность и закурила.

Курение было единственным способом привлечь внимание мужа. Сам он курил, но категорически требовал, чтобы Марина бросила эту пагубную привычку, а застукав ее с сигаретой, устраивал настоящие разносы. В этом он был абсолютно прав – после рождения сына у нее развился диабет. Форма заболевания была легкой, Марина не принимала лекарств, поддерживая нормальный уровень сахара диетой, но диабет есть диабет. Здоровый человек может рассчитывать, что такие последствия курения, как облитерирующий атеросклероз, его минуют, но курящий диабетик обречен рано или поздно заболеть гангреной ног. Как хирург, Марина знала это заболевание не понаслышке, поэтому выкуривала не больше одной сигареты в неделю.