Сердце старого Города - Софья Вель

на белой коже, от холода ли, или по совсем иной причине, покрытой мурашками. Колдунья последовала примеру конунга, ее пальцы заскользили по ознобу смуглой кожи. Сиг прижал к себе, чувствуя, что больше всего желает. Колдунья лукаво улыбнулась. Сиг поцеловал, растворяясь в пьянящем преддверии единства, отдаваясь его волне. Он ли был первым? Или это она приблизила столь желанное обоим единство? Сиг не понял и того, чей выдох был жарче и полнее. На берег оба вышли абсолютно пьяные от состоявшейся любви. Оба стучали зубами и передразнивали в этом друг друга.

Сиг разжег костер, возле которого ловко, со всей сноровкой кочевого жителя, поставил на ветках сушиться одежду. Колдунья обхватила себя руками, наблюдая за ним. Она расплела косы и оттого темно-льняная волна покрывала всю спину. Сиг любовался, ощущая гордость обладания. «Моя. Моя Колдунья. Моя и только моя».

Ужин на кочевой лад, тепло от костра и вина — Сиг притянул ее снова. Она была еще желанней и жарче.

В перерывах между единством, он расспрашивал девушку о Фейри, о жизни в Излаиме. А она спрашивала о детстве, о матери, о друзьях. Колдунья рассказала, что звезды поют, но людям недоступны их песни, а ей невыносим вид самих звезд.

Им обоим было удивительно хорошо и ладно друг с другом.

Укутанная в походное одеяло, Колдунья уснула. А он еще долго смотрел на звезды, мечтая, чтобы ночь не кончалась. За время сна Колдуньи Сиг успел поставить небольшой шелковый шатер, он перенес спящую девушку туда, надеясь спрятать от взгляда ревнивых звезд.

По утру снова притянул к себе. Она, разморенная сном, ответила с нежностью.

— Колдунья, — начал Сиг, еще полный неги и блаженства. — Ты теперь моя.

Девушка лениво улыбнулась. Сиг поцеловал эту улыбку.

— Фрея, — язык степняков прозвучал резко. Девушка напряглась всем телом и широко открыла глаза. — У меня есть к вам еще одно дело, — конунг внимательно вглядывался в насторожившееся лицо.

— Какое, господин? — Голос дрогнул. Сиг понял, что нечаянно напугал.

— Вы принцесса Излаима. — Продолжил он хладнокровно.

Колдунья нахмурилась:

— Конунг, в Излаиме не было короля, а я уж точно не была принцессой.

— Верно, Фрея, — задумался Сиг на секунду. — Вы королева.

Колдунья нервно рассмеялась:

— Конунг, я же…, - Сиг властно приложил палец к губам девушки, призывая к молчанию.

— Из всего города трусливых собак только вы вступились за свой народ, выходит, вы — вождь, королева.

Колдунья смотрела ошалело и напряженно.

— Итак, вы королева этих земель. А я… Я — ваш господин.

Она нахмурилась, но спорить не стала.

— Король покинул вас, — отчеканил Сиг. Колдунья сжалась от слов как от удара плети. — Он бросил вас и земли, а я — захватил. Вы по праву мои. Но я хочу союза. Оставим войну в прошлом, заключим мир?

— Чего Вы хотите? — Колдунья выглядела очень испуганной и растерянной.

— Сильвия Излаимская, вы станете моей княгиней Силь. Я даю вам новое имя, как и новую жизнь.

— Но…

— У нас не принято перечить мужу, — одернул Сиг.

— Великий конунг, я замужем. Моя клятва нерушима, — резко возразила Сильвия.

— Отчего тогда не ушла с ним? — . Сиг был резок. — Ты не блюдешь своей Клятвы, не бережешь брак. Разве я неволил тебя вчера?

Сильвия растерянно молчала.

— Я мог бы предложить тебе выбор: ты выйдешь из шатра либо женой, либо наложницей. Но ты и так моя. Значит, только Княгиней Силь.

— А мое согласие? — грустно спросила Колдунья. — Разве вы не спрашиваете согласие невесты?

Сиг рассмеялся:

— Княгиня, если даже наши жены молчат, зачем же спрашивать невест? — Сиг ласково провел по лицу сжавшейся Колдуньи. Он достал платок и завязал на голове Колдуньи, по традиции степняков пряча волосы жены. — На людях вы всегда должны быть в нем.

Сильвия заплакала, конунг уступил нежному юноше:

— Княгиня, я дам тебе дом, ты будешь сыта и одета, в почете, твои сыновья будут конунгами после меня. Не плачь.

Но княгиня плакала все утро, плакала день, и плакала ночь, даже утешаемая его лаской.

А потом перестала. И конунгу Сигу хотелось верить, что она была счастлива.

Сигнорин посмотрел на звезды. Конунг Сиг и княгиня Силь прожили в мире и согласии так много лет… Они дали начало новому народу… И тут Сиг усмехнулся.

Теперь даже он — часть иного мира и другого народа. А от конунга Сига не осталось иного следа в этом мире, кроме руин. Выходит, любовь конунга Сига к Колдунье была напрасна, он ничего не смог исправить. Только пепел.

Глава Двенадцатая. Зачарованный Край. Лгунья

Солео не верила счастью. Тело было очень слабым — девушка едва могла пошевелиться, — но после нескольких дней горячки его заполняла эйфория. Она умерла?

Солео удивилась мысли. Выходит, в посмертии нет сил и шатает? Солео вспоминала «откровения» тех, кто якобы переходил через черту. На описанные случаи не походило. Голова продолжала кружиться. Девушка попробовала пошевелить рукой, расслабленное тело было непослушным. Потревоженная рука напомнила, что Солео однозначно в мире живых, а не мертвых. Но как?

Догадка заставила Солео просиять улыбкой, до того, как она приоткрыла глаза.

Он был рядом…

Глубоко задумавшийся Нелюдь читал небольшую книжицу. Солео очень хотела, чтоб момент стал бесконечностью. Чувствуя подступившие слезы, она улыбалась со всем отчаянием влюбленной. Погруженный в мысли Сиг не сразу заметил долгий взгляд. Наконец он встрепенулся, отвлекаясь от воспоминаний.

— Очнулась? — Сиг ласково улыбнулся, с удовольствием отмечая нескрываемую радость Солео. В душе разлилось тепло от красноречивого взгляда: «значит, все взаимно». — Значит, время лекарств, — спрятал он смущение за заботой.

Приторно-горький отвар заставил Солео поморщится, но она послушно выпила, млея от прикосновения — Сиг поддерживал ей голову.

— Солео, я велел тебе уходить, почему ослушалась? — строго спросил Сигнорин, только чтобы услышать её голос.

— Я… — голос после болезни плохо слушался, — я искала Волчонку.

— Волчонку? — Сиг нахмурился, не понимая, о ком могла говорить Солео.

— Она, она убежала и… — Солео нахмурилась, очень смутно припоминая события последних дней, зато видения пылали в голове ярче собственных воспоминаний.

— Ты едва не погибла! — возмутился Сиг. — Вот что теперь?

— Я уйду, честно, — начала оправдываться Солео, страшно боясь гнева нелюдя, боясь и замирая от восторга. Он так рядом!

— Уйдешь? — усмехнулся Сиг. Это, пожалуй, было последнее, чего бы он хотел. — И куда же?

Солео задумалась. Куда она уйдет? В монастырь? Ее там не ждут. В город? После встречи со Зденкой, Солео окончательно разуверилась в человеческой доброте. Оставалось всего одно место — избушка… После всего пережитого в лесу, Солео верила только ее «сказкам»: