Папа - Павел Владимирович Манылов

хочу приходить сюда только с тобой.

Он нашёл Настины губы и поцеловал. Оторвавшись друг от друга, они взялись за руки и пошли к чердачной лестнице.

Игра за водочным ящиком снова кипела. Костя не видел банк, но по напряжённым позам было понятно, что он немаленький. Банковал мужик в капюшоне. Иван очень медленно, сосредоточенно открывал свои карты, распуская их веер по миллиметру. Проигравшийся пацан уже не играл, а ходил по крыше, озабоченно бормоча что-то себе под нос. Вдруг он увидел Костю и подбежал к нему. Снял с руки часы.

– Купи, друг. «Гранд Сейко». Дорогие, – предложил, немного смущаясь присутствия Насти.

Приложил их к своему запястью, показывая, как они выглядят на руке.

«Часы явно не его. Или отца, или брата», – подумал Костя и взял их.

– Красивые, но не куплю. У меня свои есть. Отец подарил. Обидится, если другие буду носить. – Костя вернул часы и понял, что попал в точку. Парень смутился после слов об отце, взял часы и пошёл обратно. Внезапно прибежал Иван, сжимая в руке кучу мятых купюр.

– Можно тебя на секунду? Прости, Насть. – Он взял Костю за локоть, развернул и отвёл в сторону. – В прошлый раз нехорошо получилось. Это тебе. Я выиграл, а ты меня не сдал. – Иван сноровисто сложил купюры в небольшую пачку и протянул Косте.

Костя молчал, несколько секунд обдумывая ситуацию:

– Деньги не надо. Дай мне вексель молодого. – Костя кивнул в сторону парня с часами.

– Часы хочешь взять? Торгуйся, он и за половину отдаст. У него там крестик ещё есть золотой. – Иван засунул деньги в поясную сумку и достал оттуда три бумажки с долгами парня. – На.

Костя взял записки и, подойдя к проигравшемуся, вернул:

– Играй только на свои. Влезешь в долги – не выберешься. А лучше совсем не играй.

Парень молчал и хлопал глазами, не понимая, что происходит. Костя засунул ему бумажки в нагрудный карман рубахи и молча ушёл.

Настя стояла на том самом месте, где любовалась городом, впервые попав на эту крышу.

Точно так же дымились трубы, образуя серые облака. Так же чернел городской пруд, и машины красно-жёлтыми огнями рисовали полоски на прибрежной трассе. Разве что звёзд сегодня было меньше. Город постепенно засыпал. Наступала ночь.

– Прости, пойдём отсюда. – Костя обнял Настю, взял её за руку и увёл с крыши.

Глава 6.3

Дома никого не было. Костя бросил ключи на холодильник и скинул ботинки. По количеству разноцветных листочков, прилепленных на дверь холодильника, он понял, что родители не встречались несколько дней.

Часто получалось так, что папа уходил на сутки, ко гда мама отдыхала, а когда папа возвращался домой, мамы уже не было, она уходила на дежурство.

Для записок на холодильнике всегда лежали пара блоков с липучками и несколько шариковых ручек.

Иногда сообщения оставляли и ему. Костя внимательно прочитал все листочки, но для себя ничего не нашёл.

«Я на ночное. Ужин в кастрюле в холодильнике». «Люблю. Целую. Жена». «Не забудь таблетки». «Таблетки». «Люблю. Целую. Муж». «Ладно». «Не теряй. Завтра едем вместе с Костей». «А мужик-то выжил. Хорошо…» «Жарьте рыбу. Размораживается в раковине». «Не забудь отдать обувь в ремонт». «Всё сделал. Рыба вкусная».

Костя оторвал листок от блока, взял ручку, размашисто написал: «Люблю вас. Сын» – и приклеил на свободное место. «Завтра первый день в поля», – вспомнил он и поспешил в комнату. Разложив на столе все распечатанные Настей бумаги, ещё раз внимательно проверил. Всё было готово к первому рабочему дню. Костя взял портфель, когда-то подаренный родителями, сложил все бумаги, большой блокнот, несколько шариковых ручек, паспорт, права и поставил его в прихожей.

Выпускной серый костюм оказался как нельзя кстати. Белая сорочка, чёрный галстук – всё это он достал и прошёлся утюгом. «Вот теперь можно ехать», – сказал сам себе Костя, разделся и лёг в постель.

Из прихожей послышался звук отпираемого замка, хлопнула дверь.

– Кто дома? – отец вернулся с работы.

– Я дома, сплю уже.

Отец заглянул в комнату.

– Ты чего пришёл? – спросил Костя, приподнявшись в кровати. – У тебя же смена утром заканчивается.

– Мы же завтра едем?

– Да, едем.

– Ну вот, я отдал полсмены, чтобы машину успеть из гаража забрать, выспаться.

– Спасибо. Первый день, наверное, самый тяжё лый. – Костя накрылся одеялом и отвернулся к стенке. – Я спать. Ты тоже ложись. Подъём в семь. В 8:30 нужно заехать в офис и потом в поля.

– Не переживай, справимся. – Отец бесшумно закрыл дверь.

На следующий день ровно в 8:00 они вышли из дома и сели в семейный «экипаж». Костя по-хозяйски устроился за рулём.

– Наконец я дожил до момента, когда меня везёт сын. – Отец с удовольствием откинул спинку кресла и пристегнулся ремнём безопасности. Костя настроил зеркала, своё сиденье, пристегнулся и завёл мотор. Он посмотрел на отца и, получив в ответ одобрительный кивок, выжал сцепление, воткнул первую передачу и нажал на газ.

Они выехали со двора на проспект Ленина и влились в поток машин.

Какое-то неведомое чувство одновременно охватило их обоих. Они ехали на дело, вместе, не зная, что будет впереди, но испытывая счастье и азарт от предвкушения приключений.

Костя включил магнитолу, раздался хриплый голос Высоцкого:

«Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» – «Тома!

Семьдесят вторая…» Жду, дыханье затая…

«Быть не может, повторите, я уверен – дома!

А, вот уже ответили… Ну здравствуй, это я!»

Костя знал эту песню наизусть. Подпевая, он переключился на пониженную передачу, показал поворотник и лихо обогнал «Волгу» с шашечками такси. Отец было дёрнулся, но тут же успокоился, когда Костя встал в свой ряд. Он как будто вспомнил что-то и вытащил из кармана куртки магнитофонную кассету. Затем выключил Высоцкого и вставил кассету в магнитолу, убрав предыдущую в бардачок.

Вместо тепла – зелень стекла,

Вместо огня – дым,

Из сетки календаря выхвачен день.

Красное солнце сгорает дотла,

День догорает с ним,

На пылающий город падает тень.

Костя повернулся к отцу, заулыбался и вместе с Цоем запел припев:

– «Перемен!» – требуют наши сердца.

«Перемен!» – требуют наши глаза.

В нашем смехе, и в наших слезах,

И в пульсации вен:

«Перемен!

Мы ждём перемен!»

– Ты помнишь, когда мы впервые услышали эту песню? – сквозь шум музыки спросил отец.

– Конечно. Тогда для всех это было шоком. – Костя сделал чуть тише. – Премьера «Ассы». Давно это было.

– Помнишь, как