Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых - Михаил Март

— Глупо получилось, — покачала головой Ирина.

— Нет, я поступаю осознанно. Если ты можешь помочь человеку, о каком выборе может идти речь? А от нас зависит жизнь не одного человека, а целого эшелона. Сотни пассажиров, мирных и невинных людей, как узников концлагерей, гонят в печь. Так делали фашисты во время войны, теперь картина повторяется в мирное время. Даже думать об этом не хочу. Начнешь вникать, с ума сойдешь, а сейчас как никогда требуется здравый ум и правильный расчет.

Самоходную баржу, груженную лесом, атаковали с моста. Пятнадцать боевиков, вооруженных автоматами, ночью сбросили веревки, привязанные к его перилам. Подобно циркачам, соскользнули по канатам на проходящую самоходку и устроили настоящую резню. Работали штыками, без единого выстрела. Спящим матросам перерезали горло, привязывали к ногам груз и сбрасывали в Урал. Живыми оставили капитана, рулевого и двух мотористов. Двенадцать душ отправили на дно. На операцию ушло не больше пятнадцати минут. Последнему пирату пришлось нырять с моста в воду с высоты пятнадцати метров, уничтожая следы, он обрезал канаты, использованные десантом. С баржи ему сбросили круг с двадцатиметровым тросом, но парню не повезло, он так и не вынырнул на поверхность. В остальном операция прошла гладко.

Старший сын атамана Никольского приставил нож к горлу капитана баржи.

— Через пару километров увидишь костры вдоль левого берега, застопоришь ход и бросишь якоря. Возьмем на борт груз и людей. Нам по пути. Добросишь нас до порта Атырау и прощай, дядя. Другого способа выжить у тебя нет. Ты меня понял?

— Я тебя понял, душегуб. Только лес я должен сгрузить в Кулагино, на сто пятьдесят километров раньше вашего пункта назначения. У нас имеется своя сопроводиловка, только на лес. У устья реки ходят погранкатера Каспийской флотилии, проверяют судовые документы.

— С пограничниками мы разберемся, наш груз принадлежит Министерству госбезопасности. Твое дело помалкивать. Откроешь рот, пойдешь на корм рыбам. Проводится секретная операция, болтунов мы убираем.

Старый речник ничего не смыслил в военном деле. Он видел людей, одетых в военную форму, но не мог поверить в то, что солдаты получили приказ убивать своих же соотечественников. Двое его сыновей погибли на фронте, жену и третьего сына арестовали еще до войны без причин и объяснений. Его самого трогать не стали, опытных речников на реке Урал осталось мало, да и те — старики и инвалиды. Из них и сколачивали костяк речного флота. Много горя повидал капитан на своем веку, стоило ли удивляться, что он подчинился. Надо было выжить, без него погибнут внуки, двое малолеток — все, что осталось от большой семьи.

Идея захватить баржу пришла в голову Никольскому, когда колонна машин тянулась вдоль берега, утопая в пыли. Под мостом через Урал проходил катер, тут-то его и осенило. Три недели они ползли от Уральска к морю по степи, в редких деревеньках им удавалось разжиться харчами, с бензином дело обстояло еще хуже. В любой момент моторы могли заглохнуть. Из пяти машин три шли с лесом. Лес — главное прикрытие, на него оформлены все проездные документы, но никто их не проверял, кругом голая степь. Группой командовал подполковник Малоземов, и атаман обязан был выполнять его приказы. Малоземов считал машины самым надежным средством передвижения и самым безопасным. Упрямый тип. Приходилось терпеть.

Подполковник проявил себя незаурядным стратегом, его план по вывозу изумрудов был прост и гениален. Два года атаман осаждал рудник, и все впустую. Пришел Малоземов и решил проблему за три недели. Улусов знал, кого посылать на ответственное дело и не ошибся. Но и на старуху бывает проруха. Атаман, не привыкший подчиняться, не выдержал давления. К ночи, когда машины встали, по команде атамана спящего подполковника связали, Никольский взял командование в свои руки. Старшего сына он направил на мост выслеживать баржу с лесом, что соответствовало их сопроводительным документам. Младший с небольшим отрядом отправился в рыбачий поселок за баркасами. Шоферов на всякий случай тоже связали. С пятью казаками из своей банды Никольский начал выкладывать костры вдоль берега, используя лес, сгруженный с одной из машин.

Все получилось так, как он задумал. К берегу пристали девять баркасов. Все, что нашли, то и пригнали. Ящики с изумрудами погрузили на лодки. В третьем часу ночи на реке появились огни баржи. Подойти к берегу самоходка не могла — мелководье, встала на якорь в сотне метров на допустимых глубинах. В первую очередь на судно переправили ящики, потом людей. Баркасы расстреляли с борта из автоматов, они пошли ко дну. На берегу остались только машины, атаман не решился их сжечь. Он не знал, где расположены ближайшие населенные пункты или воинские части. Пожары в степи видны за десятки километров, привлекать внимание было опасно.

Подняли якоря, и баржа тронулась в путь. Люди Никольского были довольны — появились харчи, хлеб и даже самогонка. Младший сын не стал докладывать атаману, что его «орлы» вырезали рыбачий поселок, не щадя женщин и детей, и помимо баркасов собрали по домам провизию.

Под утро Никольский спустился в трюм, куда сгрузили ящики и где все еще лежал связанный по рукам и ногам подполковник Малоземов.

Атаман достал нож и разрезал веревки.

— Я должен извиниться перед вами, Григорий Иваныч, за доставленное неудобство, но вы мне не оставили выбора. Бензина у нас на полсотни километров, а мы не имеем право терять время. К тому же команда наша не отличается надежностью. Когда мы с вами ходили к начальнику станции, несколько человек попытались захватить ящики. Я вам не стал рассказывать подробностей. Вы занимались поиском машин, а я гасил бунт. Мне в наследство достались бандиты Рябого, в большинстве своем уголовники. У меня в отряде служили кадровые военные, вот почему Рябой обходил мою зону стороной. Сейчас обстоятельства изменились, мы имеем дело с быдлом.

— Какими же силами вы погасили бунт? — потирая кисти рук, спокойно спросил Клубнев.

— Сыновья мои всегда начеку. И еще тройка здравомыслящих мужиков нашлась. Утихомирили. На станции никто не решился открыть пальбу.

— Вы знаете этих троих, вставших на вашу сторону?

— Только клички. Люди Рябого не имеют имен и званий. Они полезны, пока верят в то, что их ждет рай на чужбине, если им будет грозить опасность, они оскалят клыки. Этого допустить никак нельзя.

— Ваш план с баржей, Зиновий Петрович, мне понравился. Грубо, но результативно. Наверняка у вас есть в заначке план, как избавиться от отряда, когда груз попадет на судно, идущее в Иран. Я уверен, вы не хотите везти весь сброд с собой. Так?

— Может, и так. Но вы к числу ненужных не относитесь. Вы везете документы персам, которые гарантируют нам не только жизнь, но и сохранность груза.

— Это вы верно заметили. Но что стоит отнять у меня портфель?

— Зачем отнимать, он уже у меня.

— А теперь скажите, что стоит отнять портфель у вас вместе с ящиками? Или вы рассчитываете встретить джентльменов среди персидских денежных воротил?