Там, за горизонтом - Александр Сапегин

Весна наступила резко. Только-только лежали снега по грудь, как в марте пришло тепло, зажарило солнце и вдоль дороги потекли полноводные ручьи. На запруженном распадке с маленьким озерком, в которое прошлым летом запустили карасей и сазанов, образовалось полноводное озеро, грозящее прорвать запруду. Пришлось отрывать пару дней от прочих дел и двумя бульдозерами укреплять плотину, наваливая железобетонные блоки и гуртуя сверху глину и землю. Вместе с Владимиром, руки у которого росли из правильного места, Михаил наметил место под устройство самодельной электростанции. Дело оставалось за малым – соорудить генератор, создание и монтаж которого взял на себя Мирошкин, затребовав в помощники Игоря Вебера и Солнцева. Самый рукастый и самый башковитый мальчишки с энтузиазмом присоединились к новому начинанию.

– Кар! Кар! – нетерпеливый вороний грай острым винтом ввился в уши, останавливая перемотку памяти.

Вконец охамевшие чёрные разбойники едва ли не прямым текстом намекали, чтобы человек не задерживал пиршество.

– Ухожу уже, ухожу, – буркнул мужчина, собрав немудрёный инструмент. – Налетайте, ироды.

Шагая по дорожке к дому, Михаил прокручивал в голове воспоминание о прорве горестей, настигших людей за прошедший год. Вместе с тем на посёлок надвигалась ещё одна беда, которую не ждали.

– Палыч, ты что делаешь? – возле Михаила, отдыхающего после наведения порядка на могиле Ольги, остановился Антон, заинтересованный непонятным занятием Боярова. – Смотри, – чиркнув о бок коробка, Михаил зажёг спичку.

– И чё? Ну, горит спичка, и чё? – не понял, в чём корень проблемы, Антон.

– Слишком быстро горит, Антоха, понимаешь?

– В каком смысле «быстро»?

– В прямом, боец. – Чиркнув о коробок новой спичкой, Михаил принялся считать, перехватив спичку за сгоревшую головку и с каким-то больным интересом наблюдая, как пламя поглощает комель без серы. – Чёрт, обжёгся!

– Всё равно, Палыч, я что-то не пойму юмора.

– Скажи мне, боец, ты бы успел одеться, пока горит спичка?

– Я что, Электроник? – осклабился Антон.

– А мы в армии успевали. Сержант у нас был тот ещё зверюга, как мы его хотели отп… кхм, короче, любимое занятие у этого козла было гонять посаженных на «губу» пацанов, устраивая побудку с одеванием на время. Чиркнет спичку и пока та горит, ты должен успеть на себя всё надеть. Если спичку держать под правильными углами, она целиком сгорает примерно за тридцать, тридцать пять секунд. Как раз хватает впрыгнуть форму и берцы, правда, зашнуровать их мы не успевали, поэтому приходилось всё начинать сначала, и так, пока коробок не опустеет. – Прикольный у вас был сержант.

– И не говори, – отозвался Михаил, зажигая очередную спичку. – Считай!

– Один, два, три… двадцать четыре. Двадцать четыре, Палыч.

– Угу, слышал. Давай ещё раз. Считай!

– …двадцать пять.

– Двадцать пять, боец. Не тридцать и уж близко не тридцать пять.

– Всё равно я не пойму, в чём юмор. Может быть, в ваше время спички были толще или их из другого дерева делали. На хрена ты мозги полощешь?

– Может быть, – дёрнул щекой Михаил. – С девяностых годов могли ГОСТы поменять, хотя я склоняюсь к другому выводу.

– Какому? – искренне заинтересовался Антон.

– В воздухе стало больше кислорода. На процент или на два.

– Да ну, гонишь! Скажи, как так может быть?

– А вот этого я не знаю, боец, но по другим косвенным признакам всё же склоняюсь к правильности своей теории.

– Это каким? – присел рядом Антон. На будущего папашу начало перекидываться промораживающее копчик беспокойство старшего товарища.

– Ты, мил человек, заметил, как наши машины из-под себя рвут, будто им бензинчик с другим октановым числом льют? – закусил зелёную травинку Михаил.

– Да ну, – пожал плечами Антон. – Как тянули, так и тянут.

– Не скажи. – Михаил постучал ребром ладони по лавке, посмотрел на мозолистую ладонь и выплюнул травинку. – А как у тебя с аппетитом последнее время?

– Нормально у меня с аппетитом.

– Это точно, – запрокинул голову Михаил, подставляя лицо солнцу. – Жрать мы стали как не в себя.

– Так на свежем воздухе постоянно, целыми днями спины не разгибаем, вот и мечем в рот всё, до чего можем дотянуться, – привёл неоспоримый аргумент Антон.

– Тоже верно, хотя мы и осенью «организмами» кверху торчали да на стройках века убивались, но ели вполовину меньше. Конечно, можно кивнуть на пацанов, вон какие жеребцы за год вымахали, и девчонки теми ещё кобылицами стали, если не брать во внимание факт постоянного голода.

– Есть малёхо, – согласился Антон. – Ты бы, Палыч, лучше за лысым зверьём следил. Вот кто жрёт так жрёт!

Они точно сфинксы?

– Ты меня спрашиваешь?

– А кого? За кем они хвостами постоянно ходят? – неподдельно удивился Антон. – Ты у них папашка или где? Открой тайну, может, ты им какие стероиды колешь тёмными ночами, что Рекс до одиннадцати килограммов вымахал. – До двенадцати, у тебя устаревшие данные, – протяжно, на всю ивановскую, зевнул Михаил. – А Зена без двухсот граммов одиннадцать. Только не говори, что это ненормально, без тебя знаю. Зато их, не боясь, можно в лес на охоту отпускать.

– Фазанов вчера не они притащили?

– Они. Видишь, какие полезные котятки выросли. Добытчики! Если бы клещей не цепляли, цены бы им не было. Девять штук вечером выдернул. Им бы обмундировашку типа энцефалитки сшить, чтобы кровососов не цеплять, но тогда колючек нагребут. Вымахали, слоняры… Таким макаром собаки перед Рексом скоро по струнке ходить станут, он и так их чуть что – по морде лапой и по двору гоняет. Так, боец, ты чего базар в сторону уводишь, на чём мы до котов остановились?

– На еде в разрезе теории возрастания процентного содержания кислорода в воздухе. Жрём мы в две сопатки. – Эк завернул, заслушаешься! Растёшь над собой, Антоха, растёшь! Возвращая подколку: а ты, боец, по ночам философией и риторикой под одеялом не занимаешься ненароком? Ладно-ладно, не заводись, шуткую я, а вот то, что мы ложками мечем до бугров на спине, это, друг мой лепший, говорит об ускорении метаболизма.

– Думаешь, он ускорился из-за увеличения кислорода в атмосфере?

– Подозреваю, к тому же мне кажется, что размер насекомых стал больше. Я уже креститься устал, настолько часто оно кажется.

– Палыч, хорош стращать, а то у меня у самого тыл сжиматься и подгорать начинает. Скажи, это хорошо или плохо?

– А хрен его знает. И хорошо и плохо одновременно. Здоровее будем – это хорошо, тараканы станут больше – это плохо. Видел я раз мадагаскарского, упаси боже нашим запечным рыжикам до таких размеров вымахать.

Растения пойдут в рост, совсем хорошо, но вот с весенними палами мы ещё не сталкивались, хоть и май на дворе, гроз как таковых не было – это плохо, Антоха, хреново, можно сказать.