Когда мы встретимся вновь - Елена Лабрус

— Вы поссорились с отцом? — Эрика зябко переступила с ноги на ногу, глядя как Илья сметает с машины выпавший за ночь рыхлый снег.

Дни стояли праздничные и в такую рань на улице ещё никого не было. Эрика вышла выгулять щенков, а Илья собрался на работу.

Второй день как они вернулись «домой» — обратно в съёмную квартиру Эрики, оставив в доме Ильи Майка и Жопкинса. И второй день Илья был молчалив как никогда. С него и так-то лишнего слова не вытянешь — всё в себе, а тут ещё и хмурился. Как засел с вечера за ноутбук, так всю ночь и просидел на кухне: кому-то писал, звонил, работал.

— Нет, мы не поссорились, — он закинул щётку в багажник и хлопнул дверью. — Просто не сошлись во мнениях по некоторым принципиальным вопросам.

Его рука подтянула Эрику к себе. Она задрала голову, тревожно всматриваясь в его воспалённые после бессонной ночи глаза.

— Он хочет, чтобы ты уехал, да? В Америку? В клинику?

— Мы это обсуждали, но мне глубоко всё равно чего хочет он, или мать. Я давно вырос, чтобы слушаться родителей. А мировая медицина пока не придумала ничего нового. Всё, что есть там, есть и у нас.

— Зато в их базе доноров двадцать миллионов человек, а в нашей всего сто тысяч, — рискнула возразить Эрика.

Его глаза странно потемнели при слове «донор», и Эрика поторопилась сделать вид, что смахивает с лацкана тонкого кашемира налипший снег. От Алого Илья вернулся в одной рубашке, теперь переоделся в осеннее пальто. Меньше всего она хотела Илью расстраивать, но это была тема, которой всё равно не избежать.

— А кто сказал, что мне понадобится донор? — приподнял он её лицо за подбородок.

— Я же вижу: ты чувствуешь себя плохо.

— Это от лекарств. Не переживай, — погладил он Эрику по щеке. — Пройдёт, как перестану принимать. Жаль не могу сегодня остаться с вами, хотя и очень хочу.

— Я понимаю, — обняла она его крепко-крепко.

— У вас какие планы? — прижался он щекой к её макушке.

— Да какие у нас могут быть планы? Съездим к Нине в больницу. Её, может быть сегодня-завтра уже выпишут. Должна прийти преподаватель английского, будем заниматься. Да вон с этими, — оглянулась она на барахтающихся в снегу щенков, — пойдём в ветеринарку, проконсультируемся как кормить, какие прививки, когда ставить.

— Я пришлю вам машину, на автобусе не ездите.

— Хорошо, — вздохнула Эрика, заметив, что ведь она могла попросить Майка, но Илья ей словно запретил. Она подняла голову. — Это из-за Алого, да? Вы с отцом как приехали, так и двумя словами не перемолвились.

— Отца это не касается. И ты в голову не бери. Да, кстати, я поговорил со своим финдиректором, — Илья глянул на часы. — Он должен открыть на твоё имя счёт. И перевести туда шестьдесят миллионов.

— Илья, ты с ума сошёл? — отпрянула Эрика, вытаращила на него глаза.

— Это за дом. Всего лишь за дом, — снова подтянул её к себе Илья. — Раз уж мать не сочла нужным, я верну тебе эти деньги вместо неё.

— Илья! — покачала Эрика головой.

— Пожалуйста, не спорь, — устало улыбнулся он. — Хотя бы ты со мной не спорь. Это ваши с Ниной деньги. Не только твои. И они ваши по праву, — он снова глянул на часы. — Прости, пора. Люблю тебя.

— И я тебя, — едва коснулась Эрика его губ, иначе он бы ещё минут десять не уехал. И махнула вслед, когда машина вырулила из сугроба.

Хотелось плакать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она за все шесть лет столько не плакала, сколько за эти несколько дней нового года. И за всю жизнь не прочитала столько медицинских статей, историй, блогов больных лейкозом людей, сколько за эту неделю. Несчастный ноутбук гудел и рычал, переваривая тонны информации. Но интернет интернетом, а Эрика не хотела знать о всех людях, столкнувшихся с такой же проблемой, ей нужна была правда только об одном. А кто ещё мог рассказать ей эту правду, если не его лечащий врач?

Телефон Елены Владимировны Эрика попросила у Майка ещё накануне Нового года. И как ни трудно оказалось объяснить врачу кто она Илье Гончарову, главное, что врач согласилась с ней встретиться. Эрика готова была ехать немедленно, но её записали только на завтра, и она не стала спорить.

А когда приехала рабочая машина Ильи с водителем, в первую очередь они поехали в больницу не к Нине, а к Алому.

Каково же было удивление Эрики, когда она увидела там Майка.

— Тихо все! — шёпотом пригрозила Эрика детям, когда ретировалась, увидев в дорогой одиночной палате советника губернатора Ильи Алого широкую спину Гончарова-старшего.

Дверь была приоткрыта, но подслушивать сейчас был совсем не вариант.

Нет, Эрика не чувствовала себя преступницей, что приехала с детьми навестить Алого. Что сварила бульон, как неделю назад Нине, и испекла печенье в больницу им обоим. Но отчуждённость, что появилась между Ильём и отцом, не давала ей покоя. И в том, что она была тому виной, Эрика даже не сомневалась.

«Тоже приехал справиться о самочувствии и поддержать? Он же был там, в доме Алого, всё видел своими глазами, помогал, значит, тоже чувствовал свою ответственность, переживал», — искала Эрика самое безобидное объяснение, хотя в голове неприятно копошились подозрения, что не только ради здоровья Алого здесь Майк.

Она прикусила губу и вытянула шею, пытаясь услышать хоть обрывок их разговора. Но дети и минуты не простояли смирно. Уже маялись, особенно Данилка, словно стоит тут целый час.

И меньше всего Эрике хотелось усугублять «разногласия» Ильи с отцом, поэтому решила: не надо, чтобы их здесь видел Майк. И чтобы дети его тут видели — тоже не надо.

— А как же Алый? — удивлённо округлила глаза Глафира, когда, забрав из гардероба вещи, оглядываясь и торопясь, Эрика помогала ей одеваться.

— Алый спит. Сначала к Нине съездим, а потом вернёмся.

— Когда он проснётся? — повеселела дочь.

— Да, малыш, — чмокнула её Эрика в щёку.

И с облегчением выдохнула, что их не видели, только в машине.