Трагедия русской церкви 1917-1953 гг. - Лев Регельсон

Итак, митрополит Сергий уже готов единолично запретить митрополита Агафангела в священослужении, лишь с последующим одобрением собора архиереев. Допустим, что он искренне верил в законность прав митрополита Петра и не считал митрополита Агафангела первосвятителем, в чем он пытался убедить митрополита Агафангела в том же письме от 10/23 мая:

«Мы оба одинаково заинтересованы в том, чтобы осталось незыблемым каноническое основание нашего первого епископа, потому что на законности этой власти зиждется все наше церковное благосостояние…»

Воистину так!

Но вот что произошло через несколько дней.

Совершенно неожиданно, 18/31 мая митрополит Агафангел получил от митрополита Петра из места заключения письмо с сообщением о том, что он, митрополит Петр, узнал о вступлении митрополита Агафангела в отправление обязанностей местоблюстителя и приветствует его по этому поводу, отказываясь в его пользу от своих прав. Об этом митрополит Агафангел немедленно известил митрополита Сергия. Разумеется, получить информацию и передать свое письмо митрополит Петр мог только по инициативе А.Е. Тучкова, который лично ознакомил его с Пермским посланием митрополита Агафангела (митрополит Петр находился в это время в одной из московских тюрем). Известно также, что само послание из Перми митрополит Агафангел написал после встречи с тем же Тучковым, выехавшим туда специально для встречи с ним. По-видимому, способствуя выдвижению митрополита Агафангела, Тучков рассчитывал либо на его «мягкий» характер, либо, скорее всего, на преклонный возраст и слабое здоровье, что обеспечивало недолгое его пребывание на посту первоиерарха. Во всяком случае, с канонической точки зрения все неясности были устранены, права митрополита Агафангела получили незыблемое основание даже с позиции митрополита Сергия, так что последнему оставалось только выполнить волю митрополита Петра, от имени которого он осуществлял свою власть.

В тот момент внутренняя подоплека действий митрополита Сергия выявляется со всей обнаженностью – никакой возможности двойного истолкования его поступков уже не остается. Узнав о письме митрополита Петра о передаче полномочий митрополиту Агафангелу, он буквально «бросается» в НКВД с настойчивой просьбой о немедленной регистрации себя в качестве главы церковного управления. На требования митрополита Агафангела, прибывшего в Москву и уже принявшего канцелярию патриаршего местоблюстителя, – митрополит Сергий ничего не отвечает.

28 мая/10 июня он снова обращается в НКВД с просьбой о легализации и с проектом обращения ко всероссийской пастве. 31 мая/13 июня митрополит Сергий накладывает «резолюцию» на определении 24 епископов по делу митрополита Агафангела о том, что «воздерживается пока» от запрещения митрополита Агафангела в священослужении, поскольку «его выступление находит для себя некоторое извинение (!!! – Л.Р.) в получении им письма митрополита Петра (Полянского)». Так относился к законному первоиерарху митрополит Сергий, не имевший в тот момент уже решительно никакого отношения к церковному управлению, ибо сам митрополит Петр не был в это время местоблюстителем.

Но тут вступают в действие оба «экклезиологических принципа» митрополита Сергия: первый епископ – тот, кто «фактически управляет», и – насилие решает все.

31 мая/13 июня митрополит Сергий пишет письмо митрополиту Агафангелу (это уже 5-е письмо!) с прямым выражением отказа подчиниться митрополиту Петру, поскольку митрополит Петр, «передавший мне хотя и временно, но полностью права и обязанности местоблюстителя и сам лишенный возможности быть надлежаще осведомленным о состоянии церковных дел, не может уже ни нести ответственности за течение последних, ни тем более вмешиваться в управление ими»; а также о том, что митрополит Агафангел не может вступить в должность как «уже ранее преданный церковному суду за свершенное им антиканоническое деяние». Наконец, вот вершина беззаконных притязаний митрополита Сергия: по его утверждению, за то, что митрополит Петр «приветствует антиканоническое деяние» митрополита Агафангела, он «сам становится соучастником его и тоже подлежит наказанию». «Деяние» же митрополита Агафангела митрополит Сергий квалифицирует так:

«Вы объявили себя местоблюстителем при живом законном местоблюстителе, т. е. совершили деяние, влекущее за собой даже лишение сана…»

Ирония судьбы (а может быть, Промысел Божий, позволивший, благодаря этому недоразумению, окончательно выявить истинные мотивы поступков митрополита Сергия!) заключалась в том, что все эти «решительные» действия были уже абсолютно излишними: еще 26 мая/8 июня, т. е. за два дня до второго обращения митрополита Сергия в НКВД и за пять дней до его столь циничного письма, митрополит Агафангел сообщил властям о своем отказе от занятия должности местоблюстителя. 30 мая/12 июня он сообщает о своем отказе митрополиту Петру, ввиду «преклонного возраста и расстроенного здоровья», и лишь 4/17 июня он уведомляет об этом митрополита Сергия, начиная свою телеграмму обращением:

«Милостивый архипастырь и отец…»

Трудно выяснить все мотивы, руководившие митрополитом Агафангелом в его отказе от уже воспринятых прав первоиерарха, но, по-видимому, главным из них было стремление избежать церковной смуты, ставшей неизбежной вследствие захватнической позиции митрополита Сергия.

В той поддержке, которую оказал митрополиту Сергию русский епископат (в своей значительной части) в борьбе против митрополита Агафангела, снова нашел свое выражение печальный факт: преобладание политических мотивов над каноническими, при отсутствии ясного экклезиологического сознания. Политическая ориентация митрополита Сергия в тот период совпадала с позицией митрополита Петра и большинства православного епископата. Проект послания к пастве, составленный митрополитом Сергием в июне 1926 г. и предложенный им на рассмотрение НКВД, в целом выдержан в достойном тоне, с четким утверждением гражданской лояльности верующих, аполитичности Церкви и духовного размежевания Церкви с государством. Ознакомив епископов со своим проектом, митрополит Сергий одновременно распространял версию о «сговоре» митрополита Агафангела с НКВД. В связи со всем этим митрополит Сергий казался мудрым и твердым выразителем воли митрополита Петра, и епископы предпочли встать на его сторону, не дав себе труда вникнуть в антиканоничность его претензий на возглавление Церкви.

Здесь начала развиваться главная ошибка, для углубления которой столь много сделал сам митрополит Сергий: в развернувшейся духовной битве, которая лишь на поверхностный взгляд казалась политической, – возлагать надежды не на помощь Божию, а на человеческий ум, на личные качества возглавителя Церкви. Но Церковь неодолима «вратами адовыми» лишь до тех пор, пока она стоит на «камне» – на таком первосвятительском служении, в котором действует благодать и проявляется могущество Самого Бога Вседержителя. И когда не было возможности сохранять первосвятительское возглавление всей Церкви, таким «камнем» должен был стать каждый епископ.

Но произошло худшее: в лице митрополита Сергия начал определяться антиканонический, безблагодатный, фальшивый церковный центр. И те, кто возлагал свои надежды на личные качества, мудрость и духовную твердость митрополита Сергия, уже через год получили жестокий урок…