Гамма-воин - Сергей Зверев

Прошло два дня, но Лия не явилась на положенное суточное дежурство. Вечером Артема осматривал немолодой доктор-мужчина, у которого из-под халата торчал подшитый воротничок военного кителя.

— А где Лия Евгеньевна? — поинтересовался Тарасов, пока эскулап мял его живот.

— Что, майор, я вас не устраиваю? — строго воззрился на Артема доктор. — На курсах повышения квалификации ваша Лия Евгеньевна и вернется не скоро… Язык покажите! Хорошо!.. Спите нормально? Ах да, что это я про сон — Лии Евгеньевны-то нет!..

Сыронизировав таким образом, доктор убрался. А Артем, несмотря на показную бодрость, спал в ту ночь хреново. То ли снилось, то ли мерещилось — но в глухую полночь, когда задремал даже дневальный на своем стуле, в полуосвещенном дверном стекле мелькнула мужская фигура. Мелькнула и спряталась. А спустя какое-то время кто-то осторожно нажал на ручку двери.

Тарасов затаил дыхание и пожалел, что сунул пакет со стволом глубоко под тумбочку. Может, все-таки доктор решил заглянуть? Но почему так осторожно? Да и не докторская это фигура — низкорослая, поджарая…

Дверь поддалась. Артем, будто сделанный из ртути, бесшумно скользнул под кровать. До спасительного пакета было только руку протянуть. А на рукопашный бой может не хватить сил… Но никто не вошел: дверь тихо прикрылась. Опасная фигура исчезла…

Наутро ночные страхи любому кажутся глупостями, но Тарасов не питал на этот счет никаких иллюзий. Если его по-дружески проведали и не убили сразу, то преследовали какую-то цель. Сообщить лечащему врачу? Дудки — посадят на снотворное, только и всего. Связи нет — хоть письма-треугольнички пиши. И Ларичев зачем-то ствол принес — а рисковал ведь, старый пират, собственной пышной генеральской карьерой!

«Интересно, а паранойя от того, что по голове били, бывает?» — попробовал пошутить над собой Артем, но тяжелые мысли из головы все-таки не шли.

Тарасов выбрался в коридор и, шлепая растоптанными тапками, направился к столу дежурной.

— Вы почему вышли из палаты? — набросилась на него медсестра. — Я доложу начальнику отделения!

— Мне позвонить в город надо, — опираясь о спинку стула, сообщил Артем.

— А вы разве не знаете?! — удивилась медсестра. — Городской телефон три дня как отключили. Только местный работает. — Она явно сменила гнев на милость, уж очень озабоченный вид был у этого беспокойного больного. — Если хотите в прачечную, например, позвонить, или в первую хирургию, так пожалуйста! А в Москву — никак не получится…

— А ваш мобильный можете одолжить на пять минут? — спросил Тарасов.

— Батюшки, да какой мобильный! — всплеснула руками дежурная. — Мы ж их каждое утро под расписку на вахте сдаем! И у больных ни у кого телефонов нет — начальник проверяет!.. Вы, я смотрю, впервые у Мандрыкина лечитесь?! Так до вас при поступлении должны были довести…

Тем же утром забежал лейтенант из конторы Ларичева.

— Товарищ майор, меня товарищ генерал прислал, — сообщил гость, путаясь в неподходящем по размеру халате. — Велел спросить, как вы себя чувствуете…

— Ларичеву передай, что мне мобильный телефон нужен.

Лейтенант помялся и проговорил:

— Товарищ генерал просил вам по этому поводу сказать, что вам нельзя много разговаривать… И велел сразу спросить, хорошо ли вы поняли эту просьбу?

— Все я понял, так и передай, — проворчал Артем и не упустил случая схулиганить: — Передай Ларичеву, что я конфет просил. Карамель в шоколаде… Запомнил?

— Так точно. Выздоравливайте! — И лейтенант выскользнул из палаты.

Похоже, медсестра все-таки настучала: после вечерних уколов. Тарасова стало неумолимо клонить в сон. Заведующий, сука, видно, все-таки приказал обездвижить любителя телефонных звонков. В сумерках, ворочаясь на узкой кровати, Артем боролся с тягучей дремотой. Пистолет он распаковал и положил под подушку заранее и теперь ощупывал его ребристую рукоятку. Прошелестели за дверью женские шаги, прогремел колесиками манипуляционный столик.

Пошатываясь, Тарасов сел, опустил ноги на пол, нащупал тапочку. «Не возьмешь, сволочь, — мутно думал он. — Вообще, валить надо из этого санатория, пока из меня полный овощ не сделали…»

Послышался шум внизу, у входа. Артем помотал головой, отгоняя видение: на пороге стояла Лия в блузке и юбке, без халата, по-цивильному.

— Вы почему это без халата, доктор? — едва ворочая языком, спросил Тарасов.

Это был не призрак. Девушка подошла к нему, наклонилась и, положив ладонь Артему на плечо, горячо зашептала:

— Я из командировки раньше времени вернулась… Меня начальник отделения отругает, да и черт с ним… Я о вас который день беспокоюсь очень… после той ночи… Не знаю почему… Страшно мне…

— Как вы сюда пробрались? — целуя теплую шею Лии, так же тихо спросил Тарасов.

— Через черный ход… нянечка с первого этажа пропустила… Она не боится… ей все равно скоро на пенсию… А сейчас я должна уйти! Только будьте осторожны! Ради меня!.. Я помогу вам уйти отсюда… Только не сегодня… наверное, завтра…

Девушка осторожно высвободила талию, которую сжимали руки обалдевшего Артема, сдунула пыль с цветов и исчезла.

В коридоре раздались шаги — но это были шаги не Лии, обутой в мягкие туфли-балетки. Тарасов тряхнул головой и, повинуясь инстинкту, который не подводил его еще никогда, выдернул пистолет из-под подушки. Шорох в коридоре. Артем услышал короткий возглас «ах!».

— Кто вы?! Сюда нельзя! Здесь больные! Нельзя! Нельзя! — вдруг по-птичьи выкрикнула Лия.

Еще один вскрик — и шорох падения тела. Одним прыжком Тарасов вымахнул в коридор, держа пистолет на изготовку. Картина, на которую наткнулся его взгляд, ужаснула даже Артема.

У стола в луже крови лежала дежурная медсестра. Судя по вывалившейся из-под криво заломленной шеи полоски жира, ее горло было перерезано глубоко и надежно. Дальше, у самых дверей, корчился на полу санитар-дневальный, скребя босой ногой по линолеуму. А в нескольких шагах от двери палаты лежала на спине мертвая Лия, и кровь толчками плыла из-под ее лопаток. А внизу уже слышались истошные женские крики.

Из угла на спину Тарасову прыгнула быстрая тень. Сработало не сознание, а мышечная память. Артем отбил удар и только спустя долю секунды понял, что враг был вооружен ножом.

Тарасов оценил обстановку: на шум сейчас явится охрана, и нападающий — яростно сверкнули узкие глаза в прорези черной маски — должен расправиться с жертвой не откладывая. В том, что жертвой должен стать он сам, Артем нисколько не сомневался. Тарасов отпрыгнул, и лезвие ножа скользнуло по рукаву его пижамы. Сорвав с ближней вешалки белый халат, Артем одним движением намотал его на левую руку и встал в боевую стойку, по-прежнему сжимая в кулаке рукоятку ствола. Он готов был выстрелить, но прямо напротив была темная дверь третьей офицерской палаты, где сейчас в крайней степени недоумения просыпались пациенты Мандрыкина.