Гамма-воин - Сергей Зверев

Забытая в пепельнице сигарета пускала в потолок струйку дыма, превращалась в седой пепел. Белый телефон прямой связи мигнул ядовито-красным огоньком. Артем снял трубку.

— Майор Тарасов, слушаю вас!

— Боевая тревога! — скомандовал глуховатый голос офицера из Центра связи. Сколько раз Артему приходилось слышать его, но он никогда не видел лица этого человека.

— План «Воздух»! — услышал Тарасов вторую фразу. Это означало, что сейчас в двадцати километрах на юго-восток могучие транспортные «илы» прогревают моторы, мечутся техники, а выдранные с корнем из теплых постелей пилоты слушают секретный инструктаж.

— Понял вас, «Первый», — отозвался Артем.

И вдруг глуховатый голос офицера-связиста, сменив суровый официальный тон на почти дружеский, доверительно добавил:

— Снова Кавказ, товарищ майор… — В трубке тут же раздался гудок отбоя.

Тарасов снял трубку внутренней связи.

— Командир дежурной службы слушает… — проворчал недовольный голос капитана Суханова.

— Суханов, боевая тревога! — Артем механически продублировал команду Центра и от себя сухо добавил: — Штабной «газик» — в Химки, за командиром автороты. Офицеров вызывай по списку. Дежурного прапора — ко мне!..

Мир для майора Тарасова теперь сузился до размера циферблата «командирских» наручных часов, и по этому фосфоресцирующему циферблату побежала суетливая секундная стрелка. Застегнуть крючки на вороте кителя, натянуть камуфляжное кепи — одна секунда. Проверить, закрыт ли сейф, — еще секунда. Подхватить загодя уложенный дежурный кейс — еще секунда…

За черным окном над плацем полыхнул белый свет прожекторов. «Шишкин лес» осветился и пришел в движение. Их ведь готовили именно к этому — вскочить по тревоге, собраться с мыслями и силами и выстроиться на плацу монолитными шеренгами, выслушать боевой приказ командира… Сейчас главным было не помешать отлаженному движению военного механизма и только подталкивать застревающие зубчатые колесики…

Через три минуты Артем стоял в перекрестье белых линий на плацу, наблюдая, как со стороны казарм бегут пятнистые фигурки солдат, подгоняемые хриплыми окриками сержантов. Заурчали боевые машины за редкой оградой автопарка. Командиры рот принимали доклады дежурных. На миг Тарасову показалось, что он слышит невероятно далекий гул транспортников на аэродроме. Крылатые машины готовы принять десант…

— Ну, с богом, мужики! — негромко — так, чтобы никто не услышал, проговорил Артем.

— Вам радиограмма, товарищ майор! Большой штаб! — Веселый бортрадист округлил глаза и поднял взгляд к потолку, показывая, насколько большой штаб прислал весточку.

«Майору Тарасову. Назначаетесь командиром отдельного батальона № 36–17. К исполнению обязанностей приступить…» Чего и следовало, собственно, ожидать…

А за клепаным корпусом «Ила» плыли кучевые облака. Собирался дождь, который прольется где-нибудь над Рязанью. И, раскрывая зонт, прохожий россиянин услышит высоко в небе удаляющийся гул мощных моторов. Артем прижал лоб к иллюминатору и попытался сосредоточиться на полученном задании, но ему мешали недавние воспоминания.

Разгром, учиненный боевиками Ле Жэня в Центральном военном клиническом госпитале, эхом прокатился по компетентным инстанциям. Как ни рыли землю орлы из ФСБ, действия пациента травматологического отделения майора Тарасова были признаны правомерными и даже героическими. Вхожие куда надо большие отцы-командиры не без помощи генерала Ларичева сделали все, чтобы наличие у больного незарегистрированного нарезного огнестрельного оружия осталось незарегистрированным. Газетчикам и телевизионщикам заткнули рты — только НТВ, не вдаваясь в подробности, сообщило об инциденте в Мандрыкино. Среди китайской диаспоры в Москве прошли задержания с последующей высылкой из страны. Впрочем, вряд ли лучшие люди Ле Жэня попали под колпак — слишком хорошо босс наркомафии знаком с отечественными законами, чтобы обойти их.

Артему пришлось проваляться в госпитале еще две недели. Трупы увезли. Оказалось, что боевики убили двух часовых внизу и тяжело ранили третьего, который скончался на операционном столе. Убиты санитар из солдат срочной службы и медицинская сестра… Эксперты уехали, а кусок линолеума, на котором была кровь очаровательной докторши, сгинувшей не за ломаный грош, быстро заменили. Каждый раз, выходя из палаты, Тарасов суеверно обходил светлый, свежий лоскут на желтом полу коридора. «Сколько было смертей, — думал тогда Артем. — Сколько ненужных смертей. И сколько их еще будет…»

«Ил» тряхнуло: машина попала в воздушную яму. Загудели тросы, которыми были насмерть принайтованы к полу грузового отсека бэтээры. Качнулись стриженые головы в беретах — сидящие на скамейках вдоль борта бойцы зашевелились, разминая затекшие от долгого сидения ноги. Кто-то сунул в рот спичку — три часа без курения, это еще вытерпеть надо!.. Офицеры глянули в сторону комбата, и Тарасов отлип от стекла, приосанился, сжал цевье пристроенного между коленями автомата. В километре следом идет второй «Ил», тоже груженный бойцами и боевыми машинами…

«На последних занятиях третий взвод второй роты застрял на пандусе, — с тревогой подумал Артем. — Как бы снова ни случилось. В боевых-то условиях…» И еще одна мысль пришла: «Волнительный я стал — прямо как курица-наседка. Раскудахтался, как на беду… Никуда не денутся бойцы-молодцы — сработают как часы…» Тарасов тряхнул головой и невольно опять подумал о рядовом Наконечном из первой роты, у которого пропал из каптерки мобильник. Украли телефон или каптер куда спьяну сунул? Надо давно наводить порядок в «Шишкином лесу»…

Артему казалось, что все это было с ним много раз. Когда его еще не было на свете, так разгружался первый советский транспорт в сражающейся Корее: приземлялись истребители на расчищенные наскоро посадочные полосы, скатывались с пандусов танки, ныряли в сырые, напитанные запахом гниения древесных стволов и трупов джунгли мотострелки. И позже, во Вьетнаме, все было почти точно так же, только истребители были сверхзвуковыми, а танки — противоатомными. Потом была ясная, солнечная Куба, раскаленная, как жаровня, черная Ангола… Потом Эфиопия, Ливия, Никарагуа… А потом товарищи военные советники сражались на своей земле — сражались за Россию.

— Радиограмма, товарищ майор! — вырвал Тарасова из плена раздумий бортинженер.

— Опять большой штаб? — улыбнулся Артем.

«Вводная отдельному батальону 36–17… Занять высоту 450 в квадрате 41–10 к 12.00… подготовить позицию для реактивной артиллерии… о выполнении доложить…»

— Мать твою, это ж грузинская граница! — едва взглянув на карту, в сердцах воскликнул Тарасов. — Опять, блин, скрытая агрессия!

Артем посмотрел на сидящего поблизости старлея — не слышал ли тот. Но офицер отрешенно смотрел вперед и, кажется, спал с открытыми глазами. Корпус самолета завибрировал. Его дрожь передалась технике и людям. Артему почему-то вспомнилось детское впечатление: раз с матерью они собирали грибы, и Тарасов-младший набрал целую корзину ярчайших мухоморов. Мама велела выбросить, но Тема тащил и тащил свою добычу. «Папе покажу! — решительно говорил он. — Вдруг ты не знаешь, какие они хорошие…» Вот и сейчас они летели в сторону границы, чтобы найти разницу между белыми грибами и мухоморами, узнать, какие они хорошие…