Хозяйственная история графини Ретель - Татьяна Михаль

— Госпожа графиня, вы же не станете их тоже… — в ужасе шепчет Керуш.

А я гляжу на кельранов и понимаю, что вот оно! Мне нужна такая охрана и защита! Ведь когда я начну разработку золотоносной жилы, я хочуть быть спокойна за себя и своих людей. Чтобы нас могли профессионально защитить.

Эрдан хорош в своём деле. Но мне нужны именно такие люди, как эти, со взглядом беспощадного зверя. Бесстрашные и безжалостные. Вот кто сможет меня прикрывать… Наверное… Если они согласятся… Если прежде не убьют…

Я могу предложить им свободу или работу за хорошую награду. Но если не согласятся… Что ж, они будут в своём праве. Тогда попрошу их обучить моих людей.

В голове запрыгали и забегали мысли. Началось выстраивание чёткого плана.

— Я же сказала, Керуш. Я куплю всех, — отвечаю побелевшему от моего настроя целителю.

— Эрдан, найди главного, распорядителя или кто тут есть и скажи, сколько он хочет за всех рабов всего рынка.

Эрдан тягостно вздыхает, смотрит мне в глаза долгим взглядом и видит, что я настроена решительно. Кивает и идёт к помосту, расталкивая богатых толстосумов.

Хер вам, а не рабы!

* * *

Изабель Ретель-Бор

Меня до дрожи возмущает продажа свободных людей.

— Продажа людей — это оскорбление и уничижение человеческого достоинства, — в возмущении шепчу Керушу.

— Госпожа графиня, вы не так всё воспринимаете. Они — военный трофей, товар. Нам неизвестно, что стало бы с этими людьми, не окажись они на невольничьем рынке. Быть может, их ждёт лучшая судьба. Кто-то мог голодать, а так получит кров и работу… Их могли убить, а так они живы…

— Лучше уж умереть, чем стать рабом, — отвечаю резко.

Целитель вздыхает и кивает.

— С этим не стану спорить…

Возвращается Эрдан. Хмурый и злой.

— Ну что? — тороплю его с ответом.

— Распорядитель не очень рад вашему предложению, госпожа и запросил такую цену, что…

Он качает головой.

— Сколько запросил? — хмурюсь я.

— Сто пятьдесят тысяч золотых за всех рабов, дешёвых и дорогих… — прошептал он, чтобы услышала только я.

— Да он обезумел! — рычу в негодовании и сжимаю руки в кулаки.

— Здесь не выгодно продавать рабов в одни руки. Госпожа, успокойтесь, давайте купим вам парочку и уйдём отсюда, — уговаривает меня Эрдан.

— Ну уж нет! — во мне разыгралось дикое упрямство. — Я выкуплю их всех!

Тем временем, начинаются торги.

На помост снова выводят девушек.

Бородачи и пузаны разглядывают практически обнажённых красавиц похотливыми взглядами.

— Цена за этих пятерых?

— Десять монет!

— Даю одиннадцать!

— Сорок монет за всех девушек! — выкрикивает какой-то козёл.

Подхожу к помосту, расталкивая недовольных мужиков, и применяю силу своего голоса.

— Сто тысяч золотом за всех рабов! — никаких сто пятьдесят тысяч. Итак переплачиваю.

Озвученная мной сумма звучит над площадью, будто гром прозвучал среди ясного неба. Изумлённая публика умолкает, шокированная моим заявлением.

Я смотрю на человека на помосте, который от моего предложения сначала бледнеет, потом багровеет и не находит слов.

Это и есть распорядитель?

Нет, не он. На помост, грузно ступая, взбирается многотонная туша. Мужчина похож на мерзкого толстого жука. Все его телеса в такт шагам трясутся, подобно желе. Морда, заплывшая жиром, выражает всю степень презрения, как к рабам, так и к тем, кто их покупает.

— Кто-то решил пошутить! — произносит кто-то из толпы. — Такую покупку никто не может себе позволить, кроме королей!

— Согласен! Кто бы это ни был — он глупец и обманщик!

— Даю двадцать тысяч монет за всех элитных рабов!

— Двадцать две!

Я не сдаюсь и смотрю на хозяина этого рынка — огромного и мерзкого жирдяя.

— Повторяю. Сто тысяч золотом. За всех рабов этого рынка.

Голос звучит сильно, холодно, жёстко и на меня, наконец, оборачиваются.

— Женщина смеет вмешиваться в торги?! — удивлённо рычат мужчины.

— Кто ты такая, что смеешь предлагать столько золота! — неожиданно высоким голосом требует от меня ответа распорядитель.

— Женщинам здесь не место! — плюются покупатели и с презрением косятся на меня. — Разве что на помост её выставить, да продать за медяк!

Раздаётся дружный гогот.

Керуш и Эрдан со своими воинами окружают меня, откидывают полы плащей, демонстрируя оружие на изготовке.

— Кто вообще её сюда пустил?

— Кто она такая?

Смотрю на Эрдана и киваю ему, чтобы говорил от моего имени.

Он делает шаг вперёд и надменно заявляет:

— Её Сиятельство госпожа графиня Изабель Ретель-Бор оказывает этому нечестивому месту высочайшую честь! Её Сиятельство желает приобрести незамедлительно всех рабов невольничьего рынка! Её предложение пока ещё в силе — сто тысяч золотых монет!

По толпе разносится изумлённых вздох, смешанный со злостью и разочарованием, но никто больше не смеет произносить ругательства или насмешки в мою сторону.

А я стою гордая с прямой спиной, чувствуя на себе все эти злые взгляды. Хочется поскорее покончить с этим и вернуться в обитель, где я смогу помыться, а то кажется, что я вся в грязи от этой ненавистной и злой энергии мужчин.

Конечно, я такой обломинго сейчас всем мужикам устраиваю. Они тут, понимаешь, пришли покупки делать: детей, женщин и мужчин покупать, ан нет, заявляется какая-то дамочка и ставит своё условие и свою цену называет и не даёт возможности таким важным мужам порезвиться и купить парочку девушек для развлечений, да мужчин для тяжёлого труда.

Пыхтят недовольные купцы, но молчат и глядят на главного распорядителя и хозяина рынка в одном толстом лице.

Толстяк открывает было рот, чтобы ответить мне, но вдруг по толпе вновь разносится яростное возмущение:

— Да как смеет женщина делать такие покупки?! Даже если она графиня! Где её муж?! Или он под бабу стелется, раз позволяет такой беспредел?! Совсем баба из ума выжила, рабов скупать!

Где мой муж, значит?! Под бабу стелется?! Ах ты, паразит никчёмный!

Киваю Эрдану, тот отправляет своих людей и через минуту передо мной на коленях стоит грязный и вонючий мужик. Пальцы унизаны перстнями, но не из знати он.

— Как смеешь ты, смерд поганый, рот свой на графиню разевать и о муже моём мерзости говорить?! Муж мой, великий граф Астер Ретель-Бор за твоё спокойствие и благополучие воевал! Кровь свою не жалел и проливал, а ты пасть смеешь раззявить на него и его супругу?!