Сага о Бриттланде - Наталья Бутырская

Стейн и Энок снова поспорили, кто из них самый меткий, истыкали всю дверь стрелами. Каждый кричал, что его стрела лучше попала, но все стрелы были в двери, и где там лучше — было непонятно. Сварт показывал, как он одними пальцами ломает доски и толстые глиняные кувшины. Аднтрудюр, как обычно, трудился над женщинами, едва успевая в перерывах выпивать кружку пива, а Облауд и Бьярне придумывали ему подходящее прозвище.

— Аднтрудюр Неутомимый!

— Не, лучше Неугомонный!

— Неспящий!

— Острый меч!

— Аднтрудюр Десять раз за ночь!

— Ты мозоль еще не натер?

Вепрь спокойно обсуждал с трактирщиком особенности пивоварения, потом перешел к медовухе и в результате первым свалился под стол.

Халле сидел тихо в углу, пил и улыбался. Побив всех новеньких в глиме, я плюхнулся рядом с ним, обнял за плечи и спросил:

— Ну как ты?

— Страшно, — еле слышно сказал он. — Боюсь, что сейчас открою глаза, а вокруг болото. Болото, черная вода и твари. А это все — хмарь. Сон. И нет никакой таверны, нет пива. И главное — нет всех вас.

Он поднял голову. И я увидел в его глазах глубокий затаенный ужас.

Мы покинули Сторборг ближе к полудню.

Много времени ушло на то, чтобы отыскать каждого ульвера, привести в чувство, напомнить, что скоро отплытие. Так-то большая часть осталась в таверне, но некоторым не хватило веселья, и они ушли, чтобы кутить в другом месте.

Зато когда мы отвязали корабль и взялись за весла, выжимая из себя остатки хмеля, мне стало намного лучше. Я видел такое у отца, когда он возвращался домой после недельного обхода земель. Он приходил вымотанный, уставший, злой, но садился за стол, вдыхал запах дыма и свежевыпеченного хлеба, обнимал мать, что хлопотала вокруг него, и его глаза оттаивали. В такие моменты он добрел, и можно было выпросить все, что угодно. Например, раба на первую жертву.

Волчара — мой дом, ульверы — семья, Альрик — заместо отца. И наибольшее счастье, что было у меня в жизни, — это сидеть на жестком сундучке, мерно ворочать веслом, ловить брызги воды и слушать шутливые перебранки братьев.

Казалось, что на вчерашнем пиру мы смыли пивом и медами дурные мысли, и теперь моя голова звенела от пустоты и легкости. И Волчара несся по реке Ум, жаждая вырваться из тесных берегов на бескрайние морские просторы. Мы соскучились по крикам чаек.

Я сидел на самом носу корабля, бок о бок с Альриком, перед нами трое новеньких, Тулле, Энок, Вепрь… Халле греб вместе со всеми. Я не видел его лица, но казалось, что он улыбался, потому что снова был с нами. Снова в стае.

То и дело мимо проплывали лодчонки, пару раз мы разминулись и с другими кораблями, не меньше нашего. Длинные ветви ив гладили нас по головам, мы видели распаханные под озимые поля, коров, спускавшихся на водопой, рыбаков с сетями.

Бриттланд — удивительно спокойное место. Намного спокойнее северных островов. У всех всё было в достатке: земли, хлеб, скот, рабы. Даже воины могли становиться сильнее, не рискуя жизнью. Никто не резал соседние деревни ради одной-двух рун, ярлы не ссорились из-за жалкого клочка суши, где и расти толком ничего не может, а морские твари не перегораживали узкие проливы, останавливая намертво торговлю. Счастливая земля! Наверное, Фольси впервые ступил на сушу в Бриттланде, потому эти земли так одарены. А Фомрир явно родился на Севере, где снега, ветры и могучие твари.

На второй день мы вырвались в море, поставили парус и пошли вдоль берега к югу. Остановились неподалеку от той бухты, где ловили скримслов, переночевали, а с утра отправились на охоту. Но в этот раз мы не спешили. Нам не нужно было ловить тварь, раскидывать сети или придумывать план. Просто дать Халле убить тварь.

Сперва мы вволю наплавались в бухте, конечно, кроме Рыбака. С ним вместе не поплаваешь. А потом пришел его черед идти в воду.

— Ну что, как в прошлый раз? — подмигнул я ему. — Снимай портки, стирать буду.

И потряс копьем.

Рыбак улыбнулся и покачал головой:

— Нет, сам пойду. Я уже не сопляк на третьей руне, а могучий четырехрунный боец.

— Вот теперь тащи что-нибудь покрупнее, — сказал Альрик. — Пятеро хускарлов! Справимся с любой дрянью.

Халле махнул рукой и вошел в воду. С прошлого раза я помнил, что дно там цепкое, вниз уходит не сразу, волны небольшие, так что случайно захлебнуться Рыбак не мог. Он, конечно, дергался, порой наклонялся и отбрасывал что-то со своих ног, потом вытащил нож и пару раз врезал по невидимому нам, то есть жрать его жрали, но неспешно.

Мы ждали, готовые в любой момент рвануть Рыбаку на помощь. Энок высматривал тени на воде. Новенькие изо всех сил пучили глаза, глядя то на бухту, то на Халле, то на нас. Они нервничали так сильно, что даже Видарссон почувствовал себя опытным охотником на тварей. Плосконосый зачем-то притащил с собой шлем и кольчугу и никак не мог решить, стоит надевать железо или нет. Вроде бы в железе надежнее, с другой стороны с морской тварью в нем не подерешься. У Ледмара был неплохой лук, и он держал его в руках не натянутым, но готовым к бою. Херлиф нервно перетаптывался с ноги на ногу. Тулле же спокойно сидел на камне с мечом на коленях. Он, как и остальные ульверы, знал, что Энок предупредит, если что увидит.

Я решил подойти ближе к Рыбаку, чтобы при случае беды прикрыть его. Поверхность моря оставалась гладкой, ни малейшего признака твари.

— Хватит, выходи! — крикнул Альрик. — Кто надо, тот тебя уже учуял.

Но Рыбак не спешил. Он все еще отмахивался от мелких зверюшек, цеплявшихся за его ноги, потом внезапно выхватил рыбину и швырнул в меня.

— Глянь, — обернулся он, — я голыми руками могу рыбу ловить. Она сама к пальцам липнет.

Я поймал рыбу на лету и перебросил ее на берег.

— Давай еще!

Крупных вокруг него пока не было, все больше с ладонь размером, но зато их было много. Я еле успевал подхватывать и перекидывать рыб дальше, где их собирал Вепрь и складывал в кучу.

— Энок, ну что там? — спросил Альрик.

— Тишина, — откликнулся Косой. — Может, Халле теперь для морских невкусный? Только для болотных годится?

— Или его жрец перелечил, — сказал Вепрь.

Халле как услышал, аж просиял.

— А что, может…

Его лицо исказилось, рот распахнулся в беззвучном крике, и вода окрасилась в красный. Что-то скользнуло возле моей ноги. Халле взмахнул руками, пытаясь удержаться на поверхности. Я прыгнул к нему, схватил за локоть, потянул к себе.

— Что там? — кричали нам.

Я выхватил топор и всмотрелся в воду, выискивая тварь, но мешали обрывки каких-то тряпок, кровь и черная муть. В Бездну! Надо вытащить Халле на сушу! Он все еще не мог издать ни звука. Неужто так сильно ранили? Я побежал к берегу, таща Рыбака за собой. Я совсем не чувствовал его тяжести, даже оглянулся, чтобы убедиться, что он там. И застыл. Я увидел, как в том месте, где мы только что были, какое-то существо терзало ногу Халле.