Подари мне небо - Айлин Грин

она на меня. – Возможно, это и есть тот самый шанс и пора открыть правду? Хотя бы её часть.

– А зачем мне выкручиваться? Он ничего не знает. По крайней мере, пока.

Честно говоря, я жутко нервничал перед встречей с тем, кто в моей памяти по-прежнему был лучшим пилотом авиакомпании, стоял на двух ногах, шутил, говорил с сарказмом…А сейчас он не может ходить, и, скорее всего, весьма подавлен. Но зачем ему встреча со мной? Что он хочет у меня узнать?

– Ты справишься одна? – спросил я Марию.

– А как я справлялась все эти дни, пока ты занимался авиакатастрофой? – спросила она.

– Я не знаю, во сколько вернусь, – сказал я, посмотрев на часы, – наберу тебя, – я поцеловал её в щёку и пошёл собираться.

***

Я приехал в кафе заранее, чтобы занять удобный столик. Я знал, что Марк передвигается в инвалидном кресле, и догадывался, что сидеть на виду у всех он не захочет.

Заказав кофе, я достал папку с документами и снова стал изучать отчёты о произошедшем. Марк будет задавать вопросы – я в этом не сомневался. А ответов на многие из них у меня не было. Нужно было подготовиться.

– Ну, здравствуй, босс, – раздался рядом голос Марка, – рад тебя видеть.

Я резко обернулся и встал. Марк. Сидящий в инвалидном кресле, но всё тот же Марк. Я впервые почувствовал себя так неуютно рядом с ним. Протянул ему руку, получив в ответ всё то же сильное рукопожатие. Как будто и не было этих дней, этой катастрофы…

– Том, ты можешь сесть обратно? – поморщился Марк. – А то я чувствую себя карликом.

Я выдохнул. Шутит, значит, всё не так страшно. Хотя, сколько я его помню, он всегда шутил.

– Как ты? – спросил я, садясь обратно, передавая ему меню.

– Нормально, а ты? – вопросительно посмотрел он на меня.

– Наверное, хорошо, если сравнивать с тобой, – я сочувственно посмотрел на него, не в силах сдержать этих эмоций.

– Вот только попрошу не жалеть меня, – нахмурился Марк, подзывая официанта, – мне хватило этих недель жалости. Я в порядке.

– Марк, мне очень жаль, что так случилось, я не думал, что…

– Никто не думал, – тихо сказал Марк. – Сто двадцать семь человек, поднявшихся на этот борт, тоже не думали, что это их последний полёт. И не только полёт. Что это последний день их жизни, – Марк помолчал немного и продолжил, – Том, я предупреждал тебя, что, пытаясь угодить руководству, наша компания ушла от надёжности и безопасности по части полётов. Я предупреждал тебя, что гнаться за званием лучший всегда и везде это плохая идея. Что лучше быть на десятом месте, но живыми.

– Марк, извини, – я говорил искренне, – я никогда не хотел, чтобы это случилось.

– Но это случилось, и где теперь рейтинг нашей авиакомпании? – спросил Марк.

– Да какая уже разница. Важно то, где сейчас ты.

– Я здесь. Но в инвалидном кресле. Но я живой, а те люди – нет.

Я молчал, а Марк сверлил меня взглядом. Я ждал вопросов, но их не было. Официант принёс ужин и бутылку вина. Я вопросительно посмотрел на когда-то ничего не пьющего Марка.

– За штурвал не сяду, не бойся, – улыбнулся он, отпивая вино, – если я трезвый не смог спасти тех людей, то выпив…

– Ты не виноват в случившемся! – резко одернул его я, – я же передавал тебе документы. Борт был неисправен, чудо, что вы вообще долетели. Чудо, что выжил…

– Только я? Чудо ли, Том? Ты считаешь это чудом? Жить с таким грузом вины, жить, зная, что тех людей не вернуть. Жить, думая, что, может быть, можно было что-то сделать, что-то исправить? Я мог увести самолёт, я мог посадить его в другом месте. Я должен был сделать хотя бы что-то! Но всё, что я сделал – просто выжил. Почему и зачем – не знаю. Но это не чудо.

– Ты уже был в суде? – перевёл я разговор на другую тему.

– Нет, суд через неделю. Пока я находился на реабилитации, меня не могли привлечь ни к каким судебным делам.

Я кивнул.

– Будет ещё одно разбирательство с диспетчером аэропорта. Они работали не слажено, не успев расчистить полосу. Безусловно, это не снимает ответственность с нашей авиакомпании, и с меня лично, но ты можешь быть спокоен – тебя никто не тронет.

– Что значит ответственность с тебя лично? – посмотрел на меня Марк непонимающе. – Причём тут ты? Не ты же был за штурвалом.

– Оставь ты этот штурвал в покое! Тем более, что у триста двадцатого его нет! – разозлился я. – Если за рулём машины едет водитель, а в него врезается грузовик, выехавший на встречную полосу, потому что был пьян, ты тоже будешь говорить, что виноват водитель машины?

– Причём тут водитель машины?

– Да притом, что ты зациклился на своей вине. Вместо того, чтобы благодарить Бога за то, что ты жив, ты погружаешься в чувство вины, которой попросту нет.

– А твоя вина, значит, есть?

Я вздохнул и налил себе вина. Мария будет зла, но мне нужно было расслабиться прежде, чем продолжить разговор.

– Марк, я руководитель компании, самолёт которой не прошёл предполётную проверку. Сто двадцать семь жертв сейчас висят не на твоей совести, а на моей. В настоящий момент я на свободе лишь потому, что не было суда, и нет чёткого понимания степени вины моей и других…людей. Но, если будет доказано, что руководство авиакомпании пренебрегало техникой безопасности, если выяснится, что борт не проходил вовремя нужные проверки, то под суд пойдёшь не ты, а я. И неизвестно, выйду ли я после суда на волю. Посмотри на ситуацию шире. Мне очень жаль, что управлял этим самолётом ты. Мне вообще жаль, что самолёт с техническими неполадками был поднят в воздух. Неважно, нашей или другой авиакомпанией. Мне жаль, что ты остался без возможности ходить, в конце концов! – повысил я голос, – но ты не должен сидеть и жалеть себя, думая, как всё плохо. Ты не должен закрываться от внешнего мира, не желая иметь никаких связей с прошлым.

– Я и не закрывался, – зло перебил меня Марк, – это дурацкие методы психологов, которые посчитали меня недостаточно готовым для общения.

– Вот и не закрывайся.

– Том, – Марк поднял на меня тяжелый взгляд, – я никогда не считал тебя своим другом. Но сейчас мне нужно, чтобы ты ответил мне на один вопрос. Всего один.

Я внутренне сжался, зная, каков будет вопрос. И зная, что после того, как отвечу, другом для Марка я уже никогда